Юрий Никитин - Alouette, little Alouette…

– Да, – ответил он.

– Так и знала, – сказала она победно. – Я велела мои вещи занести прямо туда!

– Ты всегда была сообразительной, – сказал он. – Теперь я и сам тебя не отпущу. Тот испанец слишком уж вскружил тебе голову.

Она отмахнулась.

– Забудь. Я его точно забыла. Но очень долго не понимала, что человек он вообще недалекий, а мне нужен только такой, как ты. Ты всегда был идеалом.

– Но умчалась с ним, – сказал он с укором.

– Дура была, – ответила красавица. – Но теперь я поняла, что была не права.

Аллуэтта, стараясь, чтобы ее никто не видел, прошли вдоль стены, опустив голову, сама тихая, как лабораторная мышь. Дверь приотворилась бесшумно, словно все поняла и глубоко сочувствует, она переступила порог и сразу шагнула в сторону, чтобы не увидели, если кто в этот момент обернется на стук двери.

Выждав пару секунд, она сняла с головы косынку комсомолки и пошла к лифту.

Косынку бросила в урну, куда скидывают по дороге с работы одноразовую обувь.

Максим ощутил неладное еще раньше, чем за Аллуэттой захлопнулась дверь, оглянулся, ничего в лаборатории вроде бы не изменилось, но странная тревога стиснула грудь, словно приближается огромная и неотвратимая неприятность, даже беда, а он даже не понял, с какой стороны и почему.

Через полчаса, обойдя всю лабораторию, он поинтересовался у Френсиса как можно более нейтральным голосом:

– Кстати, что-то дочери магната не видно…

– Аллуэтты? – переспросил Френсис, он не отрывался от окуляров допотопного микроскопа, голос его звучал рассеянно и так отстраненно, словно шел из далекой галактики, населенной удивительными клеточными существами. – Должна была сегодня получать новую партию мышек… Раз уж заведует приемом новых препаратов..

– Уже заведует? – пробормотал Максим. – А я и не знал…

Но ощутил, что приятно, когда вот так она завоевывает не только сочувствие, любовь, но уже и авторитет.

– Поищи, – сказал Френсис еще безразличнее, – ее… там…

Он даже сделал некий жест, но указал на внешнюю стену. Максим кивнул и вернулся к своему столу, однако беспокойство не исчезло, только усилилось.

Карелла пощебетала уже со всеми, только Анечка приняла ее холодновато: не желает забыть, как внезапно умчалась с тем жгучим красавцем, оставив Максима одного, но Карелла продолжала улыбаться и старалась растопить лед, а потом ухватила сумку и, переспросив Максима его адрес, умчалась из лаборатории.

На экране появилось лицо Фирестоуна, на этот раз магнат смотрел не просто внимательно, а очень внимательно, а голос прозвучал с некой осторожностью:

– Максим, как идет работа?

– Быстрее, – ответил Максим, – чем даже рассчитывали. Через неделю будет результат. И можно будет, как бы сказать, кое-что подмонтировать.

Фирестоун отмахнулся.

– Да нет, это я вообще. Риторический вопрос, как о погоде… Как там наша Аллуэтта?

Голос его показался Максиму напряженным. В другое время не ощутил бы разницы, но сейчас все чувства обострились, и сам невольно насторожился.

– Аллуэтта? – переспросил он. – Даже не знаю… А что случилось?

Фирестоун вздохнул, на лицо набежала тень.

– Не знаю. Она оборвала всякую связь. Я даже не знаю, где она и что с нею. Не так просто уйти от наблюдения, но она, видимо, давно приняла меры, чтобы в случае необходимости разом все отсечь.

Максим нахмурился.

– Даже датчики состояния здоровья мертвы?

– Представьте себе, – ответил Фирестоун. – А чтобы их отключить, особенно те, что вмурованы в наши кости… гм… это непросто.

Максим вскочил, сердце начало бешено нагнетать в голову кровь, в висках застучало.

– Я примусь за поиски, – сказал он быстро. – Прямо сейчас же.

– Попытайтесь, – сказал Фирестоун невесело. – Но если не захотела, чтобы нашли, то никто не найдет.

– Но…

– Она такая с детства, – добавил Фирестоун.

Максим ухватил со спинки стула куртку, Фирестоун смотрел вслед с экрана.

– Максим, – сказал он вдогонку.

Максим обернулся с порога.

– Да?

– Сожалею, – произнес Фирестоун. – Очень.

Максим не вышел, а выбежал из лаборатории, на ступеньках сосредоточился и вызвал мысленно такси, а когда через минуту легкий спортивный кар примчался и хвастливо замер у подъезда, играя солнечными зайчиками на хромированных обводах, запоздало сообразил, что не знает, куда мчаться.

С Аллуэттой что-то серьезное, даже отец понимает, не стал спрашивать, как продвигается работа по замене его поврежденных генов, а только о своей своенравной дочери…

Пальцы уже скользили по цветной панели навигатора, однако тот молчит, ни малейшего отклика, Аллуэтта словно выпала из этого мира, что просто невероятно при нынешнем мониторинге всех и всего на свете.

Он в бешенстве стукнул себя кулаком по лбу, давай думай! Ищи, ты же не из тех, кто с бутылкой пива просиживает перед телевизором и пространно рассуждает о необходимости запрета на бессмертие, а то всем места не хватит…

Ищи, ты привык думать, а кто думает, тот обязательно найдет, должен найти, а он не просто должен, он обязан, иначе мир темнеет, а солнце в небе становится черным…

Аллуэтта остановилась на ветхом дощатом причале и рассматривала в бинокль противоположный берег. Пустота и горечь, заполонившие сердце и душу, так и остались, не желая выветриваться даже в этом райском уголке, где никто не подумает ее искать, потому что это дикий заброшенный уголок природы, который ее отец купил много лет назад и сам уже почти забыл о нем. А искать не будут потому, что здесь нет и не может быть ночных клубов, роскошных отелей, шикарных дворцов, где нет блеска, шума, громкой музыки и красавцев мужчин с мозгами кузнечиков…

Она не слышала, как за спиной бесшумно опустился легкий автомобиль, лишь когда зашелестели по опавшей листве шаги, поспешно обернулась.

Максим, заметно похудевший и с запавшими глазами, идет к ней, не сводя отчаянного взгляда с ее лица.

Аллуэтта ощутила, как неистово заколотилось сердце, кровь бросилась в лицо, но вспомнила о Карелле, заставила взять себя в ежовые рукавицы и произнесла как можно более ровным голосом:

– А, Максим… извини, что без предупреждения… ну ты же знаешь мой стервозный характер. Надоело все, вот и бросила.

– Понимаю, – ответил он. – Да, конечно, я не сахар. Да и вообще… У нас совсем не тот мир. Вернее, не этот… Аллуэтта, я что-то не то говорю, что хотел сказать…

Она взглянула на него искоса.

– Как ты нашел меня?

– Сам не знаю, – ответил он честно, – я ученый и должен был найти способ, но все провалилось. И когда уже был в отчаянии, вдруг ощутил, как смогу тебя отыскать.

– Как?

Он невесело усмехнулся.

– Всего лишь довериться инстинктам. Они и повели меня почти безошибочно к тебе. И, главное, я начал чувствовать, что ощущаешь ты. И понял, что тебе совсем-совсем невесело…