Сергей Кусков - Игрушки для императоров: Прекрасный Новый мир

Приземление удалось, упал я как надо, как по учебнику, подставив усиленные гидравликой скафандра руки, и тут же погасил инерцию перекатами через голову. Сам прыжок благодаря гидравлике ЭТОГО доспеха, получился таким, что… Что… В общем, слов не было, как и времени, чтобы подобрать их.

— продолжал вещать вокалист прошлого.

[9] «iron maden» – «brave new world»

Я побежал. Помчался так, как не бегал никогда. Перед глазами как бы стояла пелена, но это не было больше слепым безумием. И мне это нравилось.

Действительно, кого и за что мне ненавидеть? Чем я лучше их? Тем, что пока не прошел того, что прошли они? И это ставить себе в достижения? Их действия циничны, да, но рациональны, и разве я, будь на их месте, не действовал бы так же цинично и рационально? Согласен, окрас у этой конторы… Тот еще, и запашок ему под стать, но повторюсь, не бывает белого и черного, не бывает добра и зла. Даже в масштабах одного меня «злые» поступки постоянно оборачиваются добром, а «добрые» злом. Я ненавижу их, потому, что ненавижу себя. Только и всего.

Тем временем в ушах, на дозволенном мембраной пределе, распинался голос из древности. И как тогда в парке, когда я гулял с девочкой с белоснежными волосами, он оказался для меня пророческим. Мир, что ожидает меня, прекрасен. Жесток, и прекрасен именно в своей жестокости. В нем не выживают слабые духом; сюда попадают только те, кто достоин. И даже мой нынешний тест — экзамен на храбрость и мужество.

Только такие люди, храбрые и мужественные, смогут столетие существовать рядом с монархом и оставаться на плаву, поддерживая на плаву самого монарха вопреки всей несуразице собственного существования. Это невероятно, невообразимо дико, что все они, эти люди, все сто лет, являлись женщинами. Впрочем, а женщинами ли?

Он ждет меня, этот мир. Терпеливо и бесстрастно переминается с ноги на ногу за гермозатвором выхода из трассы, которая, при всей огромности, не бесконечна. А на дороге к нему меня ожидают всего-то несколько десятков (сотен, тысяч) ботов.

Первого же из встреченных роботов я протаранил, ударив по нему всем телом. До этого бы не рискнул: несмотря на безоружность, неопасными роботы не казались, а какова прочность, к примеру, забрала? Но теперь это стало не важно — я летел, а за моей спиной развевались невидимые никому, лишь ощущаемые мною крылья. Крылья ангела.

Первый бот отлетел в сторону, даже не замедлив моего движения. За ним последовали еще и еще. Они пытались что-то делать, атаковали, бросались под ноги, но я каждый раз уворачивался. Я не был одержимым берсерком, я просто был богом. Богом трассы…

…Ничто не вечно под Солнцем, всему есть предел, даже у предела. Свершенное невозможное взяло свою плату – тело не выдержало. Для него это оказалось чересчур. Я упал и понял, что не могу больше двигаться — сил не осталось.

Находившийся поблизости бот напал на меня, лежачего, двинув с разбегу ногой в живот. Я отлетел — у них и такое в программе? Поднялся, не понимая, за счет каких резервов это делаю, попытался сопротивляться. Естественно, бестолку. Бот ударил снова, проходя мою защиту словно молот сквозь масло. Больно! Больно не от соприкосновения, не от самого удара, а от реакции доспеха на силу его гашения. Черно-синий доспех защищал даже от таких ударов, но недостающий ключ фразы — слова «пока еще». Боты невероятно мощные, а его ресурс не беспределен – сколько он еще продержится? Я вновь отлетел, а забрало изнутри, в подтверждение последней мысли, покрылось тонкой паутинкой трещин. Следующий удар в лицо оно не выдержит, кулак робота лаконично выбьет мне мозги, размазав их о заднюю стенку шлема. Бот навис снова, и в очередной раз собрался меня ударить…

…Вот он, момент истины!..

…Я был не прав, они его не отключат.

Да, какова бы ни была моя ценность, я или выйду с этой трассы, или не выйду, третьего не дано. Это закон их прекрасного мира. Слабым я им не нужен, будь я хоть наследным принцем. «Все или ничего», — пронесся вдруг в голове мой собственный жизненный девиз, как ответ, реакция на него.

И я понял, что мне этот закон намного ближе, чем я думал раньше. В душе я один из них, часть их мира, как бы ни ненавидел и не презирал некоторых его представителей. И от этого мною овладело бешенство.

…О, нет, это не была ненависть, это было нечто большее. Безумие, в котором не осталось места холодной ярости. В голове закрутилось лишь одно слово, «ЖИТЬ». Жить, несмотря ни на что. Я зарычал, как зверь, загнанный в угол, идущий на свою последнюю битву, после чего оттолкнулся, изо всех неожиданно появившихся сил, давая телу ускорение, и бросил себя на противника…

…Хрясь!

Приклад винтовки треснул. Позже, размышляя, я пытался понять, какова должна была быть сила, чтобы сломать приклад, созданный из сверхпрочных полимеров специально для рукопашного боя, но не смог. Бот согнулся и отлетел, половина его лица оказалась вмята в черепную коробку. Человек после такого не выжил бы, но это был не человек. Я с силой всадил дуло ему в глаз, в единственное уязвимое место…

…Ничего. Даже после этого, робот продолжал сражаться. Да, на секунду возникла пауза, благодаря которой я пришел в себя, но лапищи робота тут же попытались меня цапнуть.

Пришлось оставить винтовку. Не бросить, нет, именно оставить, отпрыгнув в сторону и попытавшись отбить кулаками — за что-то она там зацепилась в черепушке. Особого смысла в ней, в общем-то, не было, я мог без потерь для себя оставить ее там и бежать дальше, ибо только в движении было мое спасение, но надо мной довлело Первое Правило Венерианского солдата. Оставить оружие — позор и поражение. И это было выше угрозы смерти.

У меня не было ничего, никакого оружия, кроме доспеха с треснувшим забралом полушлема. Только кулаки, усиленные гидравликой скафандра. С кулаками против мира — как в старые добрые времена. И безумие накатило вновь…

…Я стоял над ним, над поверженной железякой, уставившей единственный неподвижный глаз в потолок. Вторая глазница была разворочена — я все-таки вытащил остатки своей винтовки, которые использовал затем и как копье, и как дубину. Меня трясло. Вот так, голыми руками, боевого робота?..

Еще он повредил мне коленку. Так, что боль прострелила даже сквозь пелену безумия. И что делать с этим — не знал, так как ни о какой «зеленой полосе» здесь не могло быть речи. Любая помощь только по выходу из трассы, до которого попробуй доберись с такой ногой!

Робот продолжал сражаться до последнего, как и положено примерному роботу-солдату. Я посмотрел на искореженную винтовку, которую держал в руках, покореженное дуло. Вот они, вестники нового мира. «До последнего». «Никакой пощады». «Обратной дороги нет». Безумие вновь накрыло меня, но на сей раз я позволил ему это сделать. Я сам вызвал его, чтобы оно меня накрыло. Ведь главное в происходящем не страх и не ужас, который могут внушить боты с такой программой. Они лишь орудия. Главное то, что вестники нового мира подтверждают другой, самый важный для меня жизненный тезис.