Вячеслав Шалыгин - Навигаторы Апокалипсиса

– То есть вы на самом деле знаете, кто настоящий Козерог? – уточнил Гуськов.

– А вот это секрет, – Мазай усмехнулся. – Ладно, пусть это будет тебе бонусом, майор. Настоящий Козерог работает на меня. В «черный список» я внес его чисто для конспирации. А теперь свободны. Марш работать!

Марш так марш, Гуськов и не собирался засиживаться «на ковре». Даже больше, ему с каждой минутой почему-то все сильнее хотелось на воздух. Как говорится, на волю в пампасы. Все-таки кабинеты действительно не были стихией майора. Или дело заключалось в напряжении, которое он испытывал, общаясь с Мазаем. С чего вдруг? Непонятно.

Главным козырем Гуськова всегда была именно особая, просто нечеловеческая непробиваемость при общении с начальством. Даже с самыми взбалмошными самодурами майор всегда общался ровно, как человек, знающий себе цену. За это его не то чтобы не любили, нет. Наверное, просто «не видели его в своей команде», а потому никуда не продвигали. Вот и оставался майор уже который год «старшим топтуном», а тот же Самсонов, пришедший в органы на пять лет позже, выбился в непосредственные начальники Гуськова. Но зато Гуськов спокойно спал по ночам и никогда не парился перед встречей с начальством.

Один-единственный раз тактика безупречного служаки дала сбой, и Гуськову досталось на орехи. И не только ему, но и всей его команде. История получилась – вспоминать не хочется. В результате все скинули с погон по звездочке, но никто не взбрыкнул и не уволился. Из уважения к командиру и еще потому, что понимали – он прав. Каша варилась долго, но закончилось все моральной победой команды Гуськова. Неправое начальство ушло, а команда майора осталась. Причем вместо повышения (как обычно бывает в госструктурах) бывшее начальство получило полный расчет и бесславную отставку. Справедливость, так сказать, восторжествовала. Правда, в званиях Гуськова и товарищей не восстановили.

Но суть не в этом. Суть в том, что даже в самой сложной ситуации Гуськов оставался самим собой, служил, а не выслуживался. И на любое начальство, вплоть до президента, реагировал, как положено. Как записано в законах и инструкциях. Как на вышестоящее должностное лицо. Только и всего. И вдруг появился Мазай. Ничего особенного, такое же, как все, должностное лицо, но от его харизмы (или от чего там еще) Гуськова откровенно «плющило и колбасило», как говорил, пока не подрос, Владик, племянник майора.

Вот почему сейчас Гуськов и ощутил «чувство глубокого морального удовлетворения», покинув генеральский кабинет. Даже до свежего воздуха не дошел, а уже полегчало. Просто «загадочный феномен» какой-то… или «феноменальная загадка»… короче, не стандарт.

– Нормально все, командир? – вполголоса поинтересовался Локтев. – Что-то тебе опять взбледнулось. Штормит?

– Нормально, – Гуськов остановился у широкой лестницы и оперся о старинные, сто раз лакированные перила. Его не «штормило», но майор ощущал отчаянную потребность на что-то отвлечься, будто бы запить водой жгучую смесь. И почему-то в этот сложный момент именно перила привлекли его внимание. – Смотри-ка, наверное, со сталинских времен не меняли, только красили. Чего их было копировать? Нет чтобы новые сделать, пластиковые, под старину.

Гуськов усмехнулся, но Локатор его иронии не прочувствовал и шуточный разговор не поддержал.

– Это тебе, командир, надо было половину запчастей на пластиковые заменить, – негромко произнес он. – Больно уж ты железный… как сам о себе думаешь. Так вот, скажу тебе прямо: ни фига ты не железный! Поэтому опирайся и побрели домой. Стану твоей женой…

– Исключено!

– Шутка, – Локтев даже не ухмыльнулся. – Но бульон точно сварю. Скидываться еще и тебе на венок зарплаты не хватит.

– А вот сейчас ты точно, как жена, говоришь, – Гуськов невесело усмехнулся и оперся о плечо старлея. – Женишься на них, думаешь, ангелы, а они колдуют потом всю жизнь, наговаривают: зарплата мизерная, пенсия нищенская, а вдруг тебя убьют, а как же я, дети? А потом так и выходит: зарплата мизерная, пуля шальная, венок, дети-сироты и молодая вдова на бобах. Все как «накаркали». Ну, не ведьмы?

– Как повезет, командир, – Локтев вздохнул. – А вообще-то… да, они такие. Но не вбивать же им за бабские причитания кол осиновый… куда не следует? Ты на них не сердись, командир. Разгребем все это дерьмо, я тебя познакомлю с одной… если захочешь, конечно. Как бы ничего особенного, но слушать умеет, юмор у нее нормальный и не привередничает вообще. Прикинь!

– Что-то… нереальное ты описываешь, Локатор… утопию какую-то.

– О чем и речь. Обязательно познакомлю, а там сам решай. Ну так что, едем домой пить бульон?

– До машины дойдем, там решим. Я на самом деле в норме, Сеня. Не во мне проблема.

– Во мне, что ли? – Локтев недоверчиво покосился на командира и покачал головой. – Тебе зеркало дать? «Любовник Смерти», вот как ты сейчас выглядишь. Только не как было у Акунина, а реально… бледный, как мел. Читал Акунина?

– Я фильмы… – Гуськов вдохнул поглубже и медленно выдохнул, – смотрел. Фандорин и все такое. А ты читал, что ли?

– Это Тролль из меня клоуна делает, – Локтев хмыкнул. – А так я знаешь какой интеллектуал? Мама не горюй! В Сочи пока отдыхал, семь книжек освоил.

– Фломастерами раскрашивал или карандашами?

– О-о, командир, розовеешь! – Локтев улыбнулся. – И шутишь. Как Трощинский, на уровне детсада, но все равно хороший признак.

– Поговори у меня, – Гуськов и сам чувствовал, что приходит в норму. – Стрельцову позвони, пока спускаемся. Чутье подсказывает, что этот Академик зверь скользкий. Чем больше ловцов, тем лучше.

– Звоню, – Локатор достал телефон, выбрал нужный номер и нажал «вызов». – Облом, командир. Снова недоступен.

– Странно, – Гуськов окончательно пришел в себя и достаточно бодро двинулся вниз по лестнице.

– Так, может… – Локтев в два прыжка догнал командира. – Так, может, пристегнуть кого-нибудь? Из Управления или здешних.

– Мазай не одобрит, – Гуськов бросил взгляд на старлея. – Ты сообразил, на что я намекнул?

– Там, в кабинете? – Локтев кивнул. – А то! Что Мазай и сам по пояс в дерьме.

– Тихо ты! – Гуськов улыбнулся. – «Капитан, никогда ты не будешь майором», если язык не научишься контролировать!

– Я бывший капитан, а теперь «старый лейтенант», это во-первых, – Локтев тоже усмехнулся. – По твоей милости, командир, это во-вторых. То есть мой язык тут не при делах. И, в-третьих, хрен ли его контролировать, если он все равно высох весь, не шевелится. Шутка ли, вторые сутки на ногах без нормальной еды и питья. Чай не в счет.

– Закончим дела, короб вискаря группе поставлю. – Гуськов задумался на миг и вздохнул. – Отставить. Два. Чтоб на неделю хватило.