Вячеслав Шалыгин - Навигаторы Апокалипсиса

– «Чума на оба наших… мира», – проронил Гуськов, закончив чтение. – Это ж надо так… завернуть!

– Чего, сведения по нашей теме? – уточнил Локтев. – Ценные?

– На вес золота, – Гуськов сложил листы пополам и спрятал во внутренний карман куртки. – Бойцы, опечатывайте дом. А нам флигель служебный откройте. Мы там со старшим лейтенантом летучку проведем.

– Есть, – первый охранник вручил второму ключи от служебного флигеля, а сам потопал в «дежурку» за лентой и печатью.

По пути в служебный домик офицеры молчали, и пока охранник отпирал дверь и регулировал отопление во флигеле – тоже не проронили ни слова. Только когда они остались вдвоем, Гуськов достал из кармана бумаги, протянул Локтеву и приказал:

– Читай.

– А в двух словах никак? – Локатор с тоской взглянул на жиденькую стопку из десятка листов. – Читатель из меня… не очень.

– А говорил, что семь книг за отпуск освоил, – Гуськов усмехнулся. – Враль ты, Локатор.

– Чего сразу «враль»?! Ничего я не враль! Читаю просто… только на отдыхе.

Старлей взял бумаги, тяжело вздохнул и углубился в чтение.

Гуськов тем временем занял «командирское» место в единственном кресле и, прикрыв глаза, попытался расслабиться. На пару минут его охватил блаженный покой, но после из «оперативной памяти» всплыли «ценные сведения», и расслабленность сменилась новым напряжением, на этот раз не физическим и эмоциональным, а умственным. Чтобы осмыслить прочитанное в подброшенных Академиком бумагах (а Гуськов теперь не сомневался, что записи подкинул именно Абрамов, и адресовалась «бандероль» конкретно майору), требовалось изрядно пошевелить мозгами.

Почти все изложенное в первой части послания совпадало с тем, что Гуськов уже знал. В этой части рассказывалась предыстория текущих событий, то есть как Мазай и его команда узнали о возможном дублировании реальности, как выяснилось, что существуют навигаторы и что многие из них почему-то вошли в команду Мазая. А вот вторая часть текста содержала как известные, так и новые для майора данные и показалась Гуськову немного провокационной. В ней автор ставил под сомнение «случайность» расщепления реальности, а также задавал вполне резонные вопросы: почему все-таки практически все навигаторы, которых, как выясняется, на всю Москву было два десятка, а на всю страну около сотни, оказались в поле зрения Мазая? Нет, когда началось дублирование, их вычислить стало относительно нетрудно. Но как Мазай вычислял их раньше? Каким образом он настолько безошибочно находил этих людей среди полутора сотен миллионов граждан? И это был только первый провокационный вопрос. Дальше – больше. Почему Мазай решил, что в Новом мире найдется место для контрнавигаторов, если программа дублирования ясно дала понять – никому из людей, обладающих талантом шастать между мирами, не будет места в Новой реальности? Почему Мазай проявляет такую запредельную жестокость в отношении простых граждан? Беспокоится о равновесии? Какое может быть равновесие, если программа исключила множество людей и еще весьма солидную массу вирусов и особо опасных бактерий? И так далее, и тому подобное. Академик уже не намекал, что Мазай пугающе странный тип, а говорил об этом прямо.

А в третьей части послания Академик и вовсе заявлял, что если не сам Мазай виновен в том, что случилось с реальностью, то, по крайней мере, он тесно связан с «виновными». Из чего следовало, что все работающие на Мазая навигаторы обмануты и выступают не на той стороне. Они невольно стали подручными чуть ли не дьявола в человеческом обличье.

В общем, Абрамов не скрывал, что идет на прямой контакт и вербовку Гуськова и его подчиненных. Академику почему-то до зарезу потребовался майор. Хотя, если ориентироваться на его утверждение, что контрнавигаторы обмануты Мазаем, выходило, что Абрамов пытается отнять у Мазая вообще всех, кто имеет навигаторский талант. Что ж, этой версии имелись уже, как минимум, два подтверждения. Сначала был Клименко, теперь Гуськов.

«А дальше будут Шадрин, Мищенко и другие, вплоть до сопровождавшей Мазая дамочки? Скорее всего, так. Агитация и пропаганда – оружие не менее действенное, чем пистолет и граната. Правда, что касается «гранаты», тут явная нестыковка. Зачем Академику было подкладывать бомбу своему же перевербованному агенту? Или Клименко все-таки отказался работать на Абрамова, и тот решил его наказать? Или бомбу в качестве наказания подложил не он, а…»

Гуськов мысленно приказал себе остановиться. Следующий логический шаг мог стать шагом в пропасть. Хотя, с другой стороны, если его не сделать, лучше не будет. Прятать голову в песок в такой ситуации означало – гарантированно ее потерять. Итак, наказать Клименко за предательство мог и сам Мазай! Или же он хотел не наказать, а просто заткнуть майору Клименко рот. Ведь ближайший помощник генерала знал непозволительно много, и его возможный тандем с Академиком сулил Мазаю большие неприятности.

«Выводы, прямо скажем, крамольные и опасные, но придется иметь в виду и этот вариант, – подумалось Гуськову. – Иметь в виду, но держать исключительно при себе. Вроде «песен», которые так и не спел Мазаю Локатор. Кстати, все-таки интересно, что у Локтева за туз в рукаве?»

– Даже не знаю, чего сказать, – будто бы почувствовав, что командир думает о нем, Локатор встрепенулся и почесал висок. – Сложно все, но если чуток поднапрячься, понятно. Только верить не хочется.

– Это точно, – Гуськов кивнул.

– Но я почему-то верю.

– Вот и я верю, – Гуськов забрал у Локтева бумаги, аккуратно сложил и спрятал во внутренний карман куртки. – И не дай бог нам получить хоть какое-то подтверждение этой информации.

– Наоборот, – Локатор покачал головой. – Лучше получить. Чтобы уж точно знать, чем рискуем. И ради чего.

– Если все написанное – правда, – уточнил майор.

– Мы ж оба верим, – Локатор пожал плечами. – Значит, правда.

– Это ты точно подметил, Локатор, – проронил Гуськов и достал из кармана айфон. – Правда – это то, во что ты веришь.

Майор «полоснул» пальцем по экрану айфона, снимая блокировку, но вдруг передумал и звонить никому не стал. Посидел недолго, задумчиво глядя на экран телефона, а затем сунул его обратно в карман. В ответ на вопросительный взгляд Локтева майор сложил пальцы в подобие колечка, словно собираясь жестом сказать «о’кей», и приложил «колечко» к плечу. Вместо «о’кей» получилось обозначение чего-то крупного на плече. Любому офицеру понятно чего – большой вышитой звезды на генеральском погоне. Прочитав во взгляде Локтева, что старлей правильно понял смысл жестикуляции, Гуськов отрицательно качнул головой.

«Мазаю звонить не буду».