Максим Шешкаускас - Император последнего дня

– Много, Егорушка, много. Поверь мне, это твой билет в новую жизнь.

Егор сухо взглянул на Василича и промолчал.

– Так тебя ждать?

– Разумеется.

– Ну, вот и славно. Что же, не буду тебе мешать. Работай! – сказал Василич, встрепенувшись и взглянув на часы.

– Василич! – Егор окликнул начальника, когда тот уже был в дверях.

Василич оглянулся.

– Когда я начну работать по-настоящему?

– Скоро, Егорушка, скоро.

Начальник вышел, а Егор попытался унять дрожь в руках – ему показалось, что лицо Василича на секунду изменилось – щеки впали, лобовая кость как-то особенно выделилась… И глаза… Егор вытер вспотевшие руки о брюки, пытаясь успокоить себя тем, что ему это просто показалось, но эти глаза надолго отпечатались в его памяти.

Пустые пивные бутылки, подгоняемые ветром, со звоном врезались в бордюр куба или сталкивались друг с другом. От сильного ливня мой дождевик мало спасал, и я, весь промокший, трясясь от холода, старался хоть как-то спасти от дождя насквозь промокшую бумагу блокнота, а ветер постоянно сдувал с головы капюшон…

«МЫ НЕ ПРОДУКТ БОЛЬШОГО ВЗРЫВА…» – гласила появившаяся на табло пять минут назад надпись, и с тех пор табло экрана все еще продолжало крутиться, словно оказываясь не в силах выплюнуть очередную порцию бреда.

Бутылка подкатилась к моим ногам, я хотел спрятать блокнот и заняться собиранием мусора, как табло остановилось:

«…МЫ И ЕСТЬ БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ!»

Я как мог внес окончание надписи в промокший блокнот, а когда вновь поднял глаза на табло, оно было пустым. Почувствовав облегчение, я запрятал записи, вновь поднял слетевший капюшон и побежал собирать разбросанные ветром бутылки. Но только я сложил пустую тару в пакет, тут же, третий раз за день, вновь почувствовал дрожь под ногами. Видимо, бесконечный осенний ливень у Генератора вызывал хандру, так как вновь явившаяся надпись утверждала: «БОГ ОДИНОК!»

Не успел я достать блокнот, чтобы внести эту спорную заметку, как табло выдало: «МИР БОЛЕН!»

К моему удивлению, и дождь, и ветер разом стихли. Я огляделся по сторонам, на момент взглянул на полностью облетевший дуб, поставил пакет с мусором под ноги, достал блокнот и записал только что «сказанное» Генератором. Затем посмотрел на недавно приобретенные механические часы – без пятнадцати минут пять. Пятнадцать минут до окончания последнего рабочего дня на неделе.

Если рассуждать, допуская некую мистику (а по-другому я рассуждать не мог) – закончившийся дождь и моментально стихший ветер означают окончание монолога куба. Стало быть – можно собираться домой, осталось только позвонить и доложить о случившемся Станиславу Валентиновичу.

Я достал телефон и хотел было набрать номер, как взглянул на табло куба и увидел там новую надпись: «ЛЮБИМЫЙ ЦВЕТ – ФИОЛЕТ».

– Да, Ник, слушаю тебя.

– Наш кубик дал о себе знать.

– Что?! Давай не по телефону! Ты где сейчас?

– Домой собираюсь.

– У тебя и встретимся, во сколько мне подъехать?

– Мне же добираться часа два, давай к половине восьмого.

По-моему, как-то так выглядел наш со Станиславом Валентиновичем телефонный разговор. Потом он прервал связь – точно я не помню, мои мысли уже начали предательски путаться.

…Вот он уже, не сняв обуви, топчется по моей квартире с моим блокнотом в руках, оставляя за собой мокрые грязные следы.

– Что же ты наследил так? Убирать кто будет? – отправляя в себя порцию виски с колой, спросил я.

Станислав Валентинович, отвлекшись от записок, стал меня пристально рассматривать, но так и оставил мою реплику без комментария.

– Забыл предложить тебе выпить… – проявил я любезность.

Он не среагировал, подошел к окну.

– Как знаешь… – Я пожал плечами. – А как ты считаешь, что все эти фразы могут значить?

Станислав Валентинович только презрительно фыркнул.

– А я вот все думаю: «бог одинок», «мир болен»… Может, Генератор ваш – это бомба какая? Бомба замедленного действия, вот он собирает, копит энергию, а потом ка-а-ак ебнет! – Я громко рассмеялся. – И все! ТАДАМ! Больной мир – здоров!

Станислав Валентинович подошел ко мне вплотную и сказал прямо в лицо:

– Посмотри, на кого ты похож – тряпка, пьяница, ничем не интересующийся кусок дерьма! Если бы Генератор не выбрал тебя – что бы ты делал? А что ты делаешь сейчас?!

Я демонстративно, не сводя с него глаз, вытер рукой лицо и допил остатки пойла. Честно говоря, меня очень тешила такая вот бурная реакция.

– Бесполезно. – Он отвернулся и вновь подошел к окну. – Все бесполезно. Скажи, чего ты хочешь добиться в жизни?

– Покоя, – признался я, разбавляя новую порцию.

– Так и стремись к своему покою! Квартиру себе обустрой! Приди к какой-нибудь стабильности! Учиться закончи! – проговорил он тихо и отрешенно.

– Ага, – согласился я, отпивая.

– Девушку себе хорошую найди… – Он засунул записи себе во внутренний карман и направился к входной двери.

– Подожди! – окликнул я его. – «Кошельки» наши, инвесторы, много тебе отстегнут за эти записки?

Он, ничего не ответив, вышел, хлопнув за собой дверью. Я хотел вытереть полы, но так как передвигался уже с трудом, отложил эту затею на завтра.

Егор проснулся в восемь утра. Как всегда, выпил стакан апельсинового сока, затем провел утреннюю пробежку (пять километров), принял душ, позавтракал, просмотрел новости (он уже долгое время хотел оформить подписку на ежедневную газету, но пока обходился новостными порталами). Затем отутюжил белоснежную рубашку, подготовил один из костюмов и вышел прогуляться в парке.

И вот часы показывают семнадцать ноль-ноль, и Егор входит в дверь школы – Василичу или кому-то из коллег он звонить не стал, не видел необходимости, был уверен, что сам во всем разберется.

– Извиняюсь, а вы куда направились? – окликнул Егора охранник, которого он сперва не заметил.

Егор достал из внутреннего кармана пальто пригласительный и вручил охраннику, тот удовлетворенно кивнул и вернул карточку.

– Куда? – спросил Егор.

– Не понял?

– Идти куда?

– А, понял… Гардероб здесь за углом, а потом до упора направо и…

– Я так и думал, – оборвал Егор, снимая пальто.

Сдав верхнюю одежду, он отправился по коридору в спортзал, в котором когда-то проходил отбор. Войдя в зал, Егор улыбнулся – атмосфера, царившая внутри, ему была по нраву. Он осмотрелся по сторонам, прихватил бокал с шампанским у пробегающего мимо официанта и для начала направился к сцене, на которой выступала какая-то группа. Певец по-английски пел, что забил ходить в церковь, а с Богом общается посредством шоколадной конфеты…