Максим Шешкаускас - Император последнего дня

– Где ты сейчас?

Я назвал адрес кафе.

– Жди, через полчаса буду.

На этом разговор завершился, и я отправился выпить еще один стакан витаминов, в этот раз вперемешку с водкой.

Ровно через полчаса я увидел джип Станислава Валентиновича, паркующийся прямо на тротуаре у входа в кафе. Над дверью прозвенел колокольчик, и Станислав Валентинович подошел к моему столику:

– Поехали? – спросил он очень сухо.

– Да, сейчас, только счет оплачу.

Я расплатился, мы с ним вернулись в компьютерный магазин, погрузили мои покупки в багажник его машины, и он отвез меня до дома. Все это он сделал, не сказав ни слова, пока мы ехали, я слушал уже знакомого мне певца, который очень некстати пел о расставании – пел тихо, полушепотом, пел от лица покойника, пел о том, что он навсегда будет с любимой, пел о том, чтобы она помнила…

Не сказав ни слова, Станислав Валентинович помог занести мои покупки и все так же молча уехал. Почему он согласился помочь, для меня так и осталось загадкой.

Егор сидел в своем кабинете и читал заявление какой-то старухи, которая «просит принять меры». Дочитав, он положил его в папочку к почти идентичным собратьям. В этой папочке были свежеполученные заявления, у которых еще не истек срок исполнения и которые еще требуют внимания. По истечению срока, спустя неделю-две, если «просящий» вновь не объявлялся – заявления шли на помойку. Если же «просящий» повторял свою жалобу, Егор ему отписывал, что «с их стороны делается все возможное», или «нет основания для», или же что «жалоба будет рассмотрена в порядке очереди», после чего, по обыкновению, дело опять же шло в мусорку. Если же «просящий» оказывался очень настырным, то принимались реальные меры . Какие – Егор не знал, но, представляя, какими они могли бы быть, он поеживался, как от мороза…

После «посвящения» Егор очнулся у себя дома и в первую секунду после пробуждения подумал, что вся история ему просто приснилась. Но его шея и плечи были обмотаны пропитанными кровью бинтами. Любое прикосновение к местам укусов отдавалось непереносимой болью. Мышцы сводило судорогой. Его рвало, глаза реагировали на свет болью. Тогда Егор занавесил окна, поставил свою кровать на ребро и весь день просидел за ней, укрываясь от солнечных лучей, ни на что ни реагируя, постанывая от боли и с ужасом представляя, что с ним будет дальше.

Он просидел так до самого утра следующего дня, а потом он вдруг понял, что внешним фактором, раздражающим его и не дающим полностью погрузиться в омут страданий, был мобильный – кто-то с завидным упорством названивал ему последние полчаса. Егор по полу дополз до тумбочки, схватил телефон и быстро уполз в свое «убежище». Звонил Василич.

Егор поднял трубку, так как понимал, что тот, кто втянул его во все это, возможно, единственный, кто сможет объяснить, что делать дальше.

«Уже полдесятого, а тебя все нет на работе, что-то случилось, Егорушка?» – очень спокойно спрашивал Василич. У Егора тряслись руки. Но стоило ему ответить, как Василич не терпящим пререканий тоном продолжил: «Будем считать, что ты не вышел, потому что у тебя были какие-то важные личные дела, но чтобы после обеда ты был в своем кабинете». – «Но я не могу…» – с трудом простонал в трубку Егор. «Все ты можешь», – рявкнул Василич и повесил трубку. Егор отбросил телефон в стену, но бросок был слабым, и телефон не пострадал.

Сначала Егор хотел проигнорировать требование Василича, но интуиция подсказывала, что лучше так не делать, что нужно собрать силы и посмотреть, что из этого получится.

Егор с трудом дополз до шкафа, сорвал с вешалки костюм и рубашку. Когда натягивал брюки, он неаккуратно потянулся, и его плечо пронзила острая боль – через бинты стала просачиваться кровь. Егор, опираясь о стену, дошел до ванной, намочил и приложил к местам укусов махровое полотенце. Он хотел сменить перевязку, но быстро понял, что не сможет этого сделать сам, и вернулся в комнату. Он вконец испортил рубашку, заляпав ее кровью, но как-то умудрился повязать себе галстук. После этого он сделал небольшую передышку и заказал такси. Потом с трудом влез в туфли, надел пиджак, набросил пальто и все так же, опираясь о стены, вышел на улицу.

Когда подъехала машина, Егор почувствовал что-то теплое на своей ладони – это была кровь, стекающая по руке и капающая на асфальт. Добираясь до работы, он несколько раз потерял сознание в такси, но поднялся в свой кабинет за час до назначенного ему Василичем срока.

Ровно в двенадцать в кабинет вошел Василич: «Батюшки, да ты совсем плохо выглядишь, Егорушка, отдохнуть тебе не мешало бы, – говорил он раздражающим Егора заботливым тоном. – Возьми-ка недельку выходных, отоспись, отлежись, а то ты так совсем себя в могилу загонишь». Затем он помог Егору подняться, довел до своей машины и отвез до дома. «Только в понедельник чтобы как штык был в восемь утра на работе», – погрозил Василич на прощание пальцем. После этого Егор забился в свое логово и пролежал на полу весь оставшийся день.

На следующий день, во вторник, Егор чувствовал себя уже лучше и даже заставил себя поесть.

В среду Егор решился сменить перевязку – рана больше не кровоточила, но его пугал запах, который источали бинты. Сняв перед зеркалом повязку, Егор обозрел ужасающую картину: его плечо до самой шеи было одним большим нарывом. Он включил горячую воду и сколько смог простоял под душем, пока кожа не покраснела, как у рака, затем лег спать.

Проснувшись в четверг, Егор обнаружил, что все его раны затянулись – в местах укусов была новая, тонкая белая кожица. Егор трогал ее пальцами, она была натянута как на барабане, и под ней чувствовалась пустота.

В пятницу Егор уже совершал свою привычную утреннюю пробежку – от его хвори не осталось ни следа, и чувствовал он себя даже лучше, чем до «посвящения». Напротив, Егор с восторгом отметил, что он стал отлично видеть в темноте.

«Поправился, Егорушка? Вот и славно!» – встретил его Василич, когда Егор в понедельник вышел на работу.

Если раньше Егору не нравился его кабинет, то теперь он находит его очень уютным – ему нравится, что в маленькое окошко почти не попадает солнце. Запах старости, тленности бумаг успокаивает, создает ощущение вечного покоя.

И вот Егор работает уже вторую неделю. Перехватить Василича, чтобы выяснить, что с ним было, у него все никак не получается. И только иногда какое-то неприятное ощущение скребет душу…

Дверь распахнулась, и в кабинет вошел радостный Василич.

– Ну что, как работается, Егорушка? – спросил он бодрым голосом.

Егор подумал, что это его шанс, больше тянуть нельзя, и напрямик спросил: