Соль Саракша

– Да делайте вы что хотите, – сказал я. – Но Верхний Бештоун и вообще всё здесь спас Динуат Лобату, сын полковника Горной Стражи…

– С твоим приятелем дело гораздо сложнее, – сказал дозер. – Ну никак он не может стать героем. Отец и сын Лобату арестованы как члены монархического подполья.

- Что за джакч? – почти заорал я.

- Да вот… Перехвачен курьер с письмом к полковнику от наших политэмигрантов в Пандее. Похоже, что Пандея вкупе с архи реально готовила захват нашего региона, и полковник Лобату играл в этих планах не последнюю роль.

- Чушь, - сказал я. – Не верю. Провокация пандейев… убрать его вашими руками – что проще?

- Может быть, - сказал Рашку. – Но пока пусть посидит под домашним арестом. Хочешь – не хочешь, а проверять такие вещи мы должны досконально. Тут ещё и контрабанда… А вот младший… Героя мы из него сделать при всём желании не сможем, Департамент Пропаганды не позволит. Так что лучше тебе помалкивать, как отроку Вицу в зубах леопарда. Пока ты помалкиваешь – он живёт…

– Ну вы и сволочь, господин штаб-майор, – сказал я.

Господин штаб-майор вздохнул.

– Когда-нибудь ты поймёшь, что это не так, – сказал он. – Что иногда нужно громко творить малое зло, чтобы избежать большого. Потому что иначе кое-кто сообразит копнуть поглубже, а мы ведь этого не хотим?

Ну да. Я, по крайней мере, этого не хотел. Вдруг он всё знает про Поля? Может, доктор Мор ему всё уже давным-давно доложил?

– Значит, мы договорились, – сказал дозер, хлопнул меня по плечу и поглядел на часы.

– Кстати, – сказал он. – Где ваш гений хранил свои препараты? Время подходит…

Будешь, гад, у меня мучиться, подумал я. Как все нормальные выродки…

Но вслух сказал:

– Я вас провожу, господин штаб-майор. Только не трогайте Дину. Это будет несправедливо.

– Жизнь вообще несправедлива, - сказал дозер. – Но уговор есть уговор.

Мы поднялись на второй этаж, во владения доктора Мора.

– И здесь гады побывали, – сказал я. – Хуже хонтийцев: не украдут, так напакостят. А доктор говорил, что после войны уцелели только два ментоскопа: один в столице, другой здесь… Новых ведь не будет – их в Хонти собирали…

Наш ментоскоп был весь разбит в хлам. Как же мы будем возвращать Поля в его прошлое?

Я бросился к сейфу. Так и есть – дверца открыта, внутри пусто. Ай да безумный профессор! Вот он куда сбежал сразу-то! Он ведь здание знал получше нашего!

Обеспечил себе на крайний случай мировое открытие… Станет великим хонтийским учёным… Или парабайским. А какой был патриот, пробы ставить некуда!

– Помоги-ка мне собрать всё в ящик, – сказал дозер.

Старый негодяй нашёл то, что ему нужно. Отоварился надолго, выродок.

– А выпивка есть?

– Выпивки у нас море, – сказал я. – Сколько надо, наливай. Только с вами я пить не буду.

– А я и не спаиваю несовершеннолетних, – сказал он.

Голоса в тумане

В номере мне что-то сон не пошёл. Какой может быть сон, если на ночь не поругался с Князем? Стихов его не послушал? Это не сон, это недоразумение…

Князь, что я для тебя могу сделать? Взять скорчер и разнести гауптвахту? Ах да, ты же под домашним… Но как ты позволил себя арестовать? Зачем тебя в город понесло?

Ворочался я, ворочался, потом добыл из шкафа фермерский тулуп и пошёл ночевать на крышу.

Поглядел вниз, но ничего не увидел: с Ледянки наполз густой туман. В таком тумане к нам хоть целая армия может незаметно подойти…

Как лёг – так и отключился.

Но, видно, не суждено Чаку Яррику просыпаться просто так, по своему желанию. Его или треснет кто-нибудь, или заорёт над ухом, или загремит…

В этот раз – загремело. Тот самый тревожный жестяной лист.

Ни одна женщина в Верхнем Бештоуне не рисковала ещё появиться на людях вот так – в брюках. Потому что баба в штанах – верный признак конца Мирового Света. Отсталый мы народ.

Хотя в столице это обычное дело.

Рыба рискнула. Но это же Рыба! Штаны были кожаные, из того же материала, что курточка и сумочка. Ансамбль, джакч!

– Счастливый ты, Сыночек, – сказала она.

– Ни фига себе счастье, – сказал я и поднялся.

– Счастье твоё, что я сначала в подвал спустилась, – сказала Нолу. – А то бы не знаю, что сделала…

– Это почему?

– А почему ты Дину оставил одного? Он ведь хрупкий такой, к жизни не приспособленный, – сказала Рыба. – Как ты мог?

– Такова была его воля, – сказал я. – Надо было Охотника и Тану защитить. Что я и сделал… А чего ты за Князя так распереживалась?

– С того, – сказала она. – Может, тогда он и не побежал бы в город…

– Его бы здесь арестовали, – сказал я. – Пока я в отключке был после взрыва. Да хоть бы и не был. Не устраивать же перестрелку с дозерами! А вот что ты здесь делаешь?

– У меня назначено свидание, – сказала Рыба. – Очень важное.

– Нашла время, – сказал я. – С кем?

– С большим человеком, – сказала она. – Кто таков – знать не знаю. Меня вызвали в мэрию, и я говорила с ним по телефону.

– Ладно, я в твои тайны не лезу, – сказал я. – Что в городе?

– В городе всё известно, – сказала Рыба. – Слухи у нас опережают события. Хочешь знать, какие ещё новости? Полковник Лобату застрелился…

– Ох, – сказал я.

– …а револьвер Князя дал осечку, – продолжала Рыба. – Дину сейчас на гауптвахте. Дом опечатан. Госпожа Алька и твоя Лайта сидят в моей халупе – никто из друзей-соседей их к себе не пустил…

– По-другому у нас не бывает, – сказал я. – Семья изменника… Но как ты-то решилась ночью через лес?

– Говори тише, – сказала она. – Они все там, внизу, в большой палатке. Боятся в здании ночевать…

– Они часового должны были выставить, – сказал я.

– Они и выставили, – сказала Рыба. – Только он стоя спит. В туманную ночь хорошо спится… Даже не услышал, как я проехала.

– На чём? Автомобиль-то внизу…

– А на твоей героической коляске, – сказала она. – Угнала со двора. Потом увезу в ней Поля… А что касается страха… Чаки, я ведь только что бабушку свою в Мировую Тьму проводила. А когда умирает старая колдунья, происходит много чего пострашнее ночной дороги в лесу, уж ты мне поверь.

– Что делать будем? – спросил я.

Ужас какой: маленький смельчак все решения перекладывает на девушку… Молодец! Медаленосец! Третьей, джакч, степени…

– Молчать будем, – сказала она совсем тихо. – Внизу что-то случилось.

Я прислушался. На площадке перед зданием происходила какая-то возня – стуки, тихие вскрики, ругань…

– Что всё это значит? – послышалось прямо под нами. – Кто вы такой? Почему ваши люди…

Говорил штаб-майор.

Незнакомый низкий голос ответил ему:

– Потому что мои люди подготовлены лучше ваших лопухов. Я чрезвычайный уполномоченный Совета Отцов. Вот мои документы. Достаточно?