Денис Шабалов - Право на жизнь

– Нет, не номер. На предыдущих двух такая же цифра стояла, только день различался. А до этого две пятерки попались и год другой – двадцать девятый.

– Тогда, может быть, количество умерших в доме? И дата смерти…

– Что же – сразу в один день умерли, все десять человек?

– Да кто их тут разберет? Может, у них эпидемия была! Тебе-то какая разница?

– Просто странно, зачем необитаемые дома нумеровать и дату ставить… Ого, глянь, вон на том вообще десятка стоит, – Сашка указал дом, стоящий самым последним, практически на околице. – Смотри-ка – и над дверью написано что-то…

Дошли до околицы, остановились, оглядывая дом с цифрой «10» на воротах. Над железной дверью в кирпичном заборе, изогнувшись дугой, были жирно намалеваны слова: «Таков Жребий». Громадный домина, двухэтажный, и даже состояние еще неплохое, будто хозяева совсем недавно его покинули. Все окна – и на первом, и на втором, и в мансарде – так же заколочены крест-накрест толстыми досками. Эти кресты нагоняли тоску – жили люди, а теперь их нет, просто ушли или умерли – кто знает? А теперь вот и дом постепенно умирает…

Постояли около дома, поглядели…

– Вот теперь мне деревенька тоже не нравится… – пробормотал Сашка.

– Ладно. Что-то мы далековато ушли, окраина уже… Вернемся? – спросил Данил.

Сашка задумчиво жевал нижнюю губу:

– Знаешь, Дан, ты иди, а я чуток попозже подойду Поброжу тут, огляжусь…

– Похоже, подозрительность – это заразно, – усмехнулся Добрынин. – Ладно, как знаешь. Связь есть, если что. Не пропадай, будь на канале.

Разошлись.

Пока Данил шел назад, – стемнело, в окошках некоторых домишек замерцал призрачный свет лучин. Место стоянки каравана было видно издалека – по периметру вокруг горело несколько костров. Рядом с каждым, согласно его приказу, был свален запас и мелкого хвороста и бревнышек посерьезнее. Проверив посты и убедившись, что бойцы уже давно на местах, Данил захватил из кунга фонарь-жужжалку и отправился осваивать чердак.

Гулянка в клубе шла нешуточная. Весь первый этаж – большой актовый зал со сценой – очистили от стоявших здесь ранее кресел, сдвинув их к стенам, и посредине теперь стоял длиннющий, от стены до стены, накрытый разномастными скатертями помост, на сооружение которого, похоже, ушли все столы из соседних домишек. Над помостом висело несколько ламп, запитанных от аккумуляторов грузовиков. Бойцы ужинали – мисок, блюд, тарелок, плошек, чугунков и крынок стояло здесь видимо-невидимо. Кроме того, среди всего этого великолепия Данил разглядел несколько здоровенных бутылей с мутной жидкостью – самогон. Усмехнулся сам себе – селяне явно были очень рады пришедшему в деревушку каравану и спешили продемонстрировать радушие и гостеприимство. За столами вперемешку сидели бойцы бригады и деревенские жители и, похоже, на грудь была принята уже не одна стопка и даже не две – шум стоял оглушительный. Во главе стола восседал, размахивая нехилым шматом мяса, майор. Морда красная, масляная. Еще б не замаслится, когда вокруг две хорошенькие селяночки вертятся, жидкости мутной в стаканчик подливают…

Заметив Данила, Хасан махнул рукой.

– Как дела, Добрыня? – раздался в наушнике его слегка заплетающийся голос. – Караулы стоят?

– Стоят, все в норме.

– Ну, нормально… Если чё – я… ик… на связи… Присоединиться не приглашаю, вам позже пожрать принесут. У местных хозяек мясо – объеденье. Сладковатое такое – они его в каком-то своем фирменном соусе готовят. Пальчики… ик… оближешь…

На чердак пришлось лезть по пожарной лестнице – люк со второго этажа был закрыт на здоровенный висячий замок, и сторож клуба, сколько ни копался, так и не смог найти ключ, хотя замок выглядел как новенький.

– Что ж ты – замок новый, а ключ потерял, – укорил его Данил.

– К утру найдем, ништо, не потерялся, – шаря по карманам, ответил сторож. – Утрясь можно будет здесь спускаться, а щас извиняй – по пожарной лестнице лезь. Ниче, крепкая она, выдюжит…

Что ж, по пожарной – так по пожарной. Лестница поскрипывала, но скобы, слава Богу, выдержали немалый вес, и Добрынин без происшествий забрался на крышу. Пролез через слуховое окно на чердак, пожужжал фонариком, обвел вокруг ярким голубым лучом – пусто. Лишь в дальнем углу виднелось скопище какого-то хлама, в остальном же чердак, если не считать застарелого голубиного помета, сиял первозданной пустотой. Данил, расположившись у окна, снял со спины «винторез», приложился, оглядывая в прицел караван. Как он и предполагал, видимость ниже среднего, но уж лучше такая, чем совсем никакой. Освещенное пространство вокруг костров еще более-менее просматривается, а вот шагов на пять в сторону – уже серая мгла. Так он до сих пор ночным прицелом для своей винтовки и не обзавелся, а давно бы пора. ВСС у него лет шесть уже, а НСПУМ все никак не соберется прикупить, хотя в проходящих караванах эта вещица попадается порой…

Мысли его вдруг оборвало пыхтение в наушнике.

– Дан, ответь, – по личному каналу на него выходил Сашка. – Ты где?

– Давай на чердак ползи, я уже тут, – отозвался Данил. – Только не через клуб, а по пожарной лестнице справа.

– А что так?

– Да сторож, собака, ключ от люка потерял.

– Ну-ну…

Спустя пару минут по крыше загрохотало – лез Санька.

– Ну, нарыл чего-нибудь? – спросил Добрынин, едва напарник с кряхтением забрался через окошко и, отряхиваясь, встал рядом с ним.

– Да чисто вроде…

– А зудеть не перестало?

– Нет, – мрачно ответил Санька, выглядывая в окно. – Не знаю… Вертится что-то совсем рядом, а ухватить не могу.

– Та же ерунда. Ладно, не акцентируй. Подсознание само разберется.

– Только бы не припоздало оно со своими выводами, – проворчал Санька. – И – гадство какое! – спокойно все вокруг, вот ведь чего! В клубе гульбан, Хасан тоже за воротник заложил, бойцы вообще скоро до кондиции дойдут – расслабились, а у меня – мандраж, как в тот раз, когда миксера впервые увидели. Че за хня…

Данил промолчал – сам испытывал это чувство с тех пор, как в деревеньку вошли. Потому и ловил Прокофича да Федю на нестыковках…

– Тут ведь вот еще что… – помолчав пару минут, промолвил Сашка. – Я на днях подметил кой-чего в разговоре…

– Конкретнее.

Напарник помолчал немного, видимо, подбирая слова, а затем произвел манипуляции, немного удивившие Данила – вынул из подсумка радиостанцию, отключил, вытащил из гнезда штекер головной гарнитуры, смотал провод. Знаками показал, что не помешало бы, если б старший товарищ последовал его примеру. Данил, полный недоумения, подчинился. Заинтересовало – что же такое хочет сказать друг, если прослушки боится. Конечно, отключение радиостанции еще не гарантирует от прослушки, но даже такая мера показалась Данилу паранойей.