Денис Шабалов - Право на жизнь

– Хоть немного по ровной поверхности пройдем, – проворчал топающий рядом Цукер. – Задолбался уже по развалинам ползать. Скорей бы на ночлег, что ли…

– Овраг перейдем – отдохнем, – отозвался всеслышащий полковник. – Скоро…

Однако через овраг пройти не удалось – уже даже на подходе стало видно, что сунуться туда решился бы только полный отморозок, совершенно не дорожащий своей жизнью. Овраг, словно кастрюля заботливой домохозяйки, весь был полон странной красноватой мглой. Она тяжело, тягуче, словно кисель, ворочалась у ног людей, и на поверхности ее временами появлялась крупная рябь, будто кто-то огромный дул на этот кисель, пытаясь его остудить. Где-то в самой глубине, на дне, что-то равномерно металлически пощелкивало, скрежетало, скрипело, и время от времени оттуда же сквозь мглу пробивались сполохи кроваво-красного света.

– И ниспал огонь с неба от Бога и пожрал их; а диавол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться и день и ночь во веки веков, – прошептал вдруг Сашка странным голосом.

Данил вздрогнул.

– Это батины слова, – повернувшись, сказал напарник и указал под ноги, на убегающую в красную мглу дорогу. – Ворота Преисподней. Отец всегда говорил, что наш мир стал чистилищем. А раз он чистилище – то и вход в преисподнюю где-то должен быть. Ну так – вот он. Парадные ворота. Добро пожаловать…

Внизу вдруг завыло – глубоко, отчаянно, тоскливо, и земля на краю оврага задрожала. Сталкеры попятились…

– Спускаемся по Красной, – прислушиваясь и держа пулемет на изготовку, подал команду Родионыч. – Через полицию пройдем. Может, и найдем чего полезного. Ну его к дьяволу этот овраг…

Держась подальше от жуткого места, сталкеры спустились по улице Красной вниз, миновали центральный перекресток города и ушли влево, к зданию полиции.

Однако и здесь группу поджидала неудача. На крыше желанного здания, густо утыкав ее своими черными телами, сидели сирены – особей тридцать, не меньше – и придавалась своему любимому занятию: пели.

Данил, шедший в это время со своей группой в передовом дозоре, глянув издали, понял, что дело это бессмысленное. Даже сейчас численный перевес был за противником, а ведь наверняка это еще не все. Оглянулся на всякий случай на Саньку – не зацепило ли того, как и в прошлый раз, – однако напарник не проявлял никаких признаков ступора, спокойно наблюдая за разевающими рты мутантами.

Пришлось обходить.

По улице Куйбышева группа поднялась в гору, прошла мимо каланчи пожарной части и ушла вправо, вновь выходя на улицу Ленина. Данил глянул вниз с горы, на здание полиции – сирены, поднявшись на крыло, кружили над своим жилищем. Даже отсюда было видно, что их здорово больше тридцати – уж слишком многочисленной была стая.

«А той зимой их гораздо меньше было. Плодятся, сволочи, – с тревогой подумал он. – Как бы не пришлось охоту открывать…»

К ЦРБ пробиться не получилось. Уже на подходе, когда группа миновала треснувшее пополам, словно по нему врезали гигантской кувалдой, здание школы № 10, Данилу вдруг показалось, что он слышит со стороны районной больницы какое-то странное шипение… Звук иногда прерывался с тем, чтобы спустя несколько мгновений возникнуть вновь. Он то становился громче, то тише, и временами на него накладывались подобные же звуки, но немного другой тональности… Поочередно подав знаки «остановиться, рассыпаться, занять круговую оборону», Данил с Сашкой, страхуя друг друга, вдоль длинного кирпичного забора добрались до перекрестка улиц Сорокина и Слепцова. Данил выглянул за угол – и натурально обалдел… Корпуса больницы – разваливающиеся, заросшие мелким вьюном и здоровенными одуванчиками, – стояли вдоль дороги, а на самой дороге, прямо посреди улицы, извивался клубок здоровенных змеюк. Данил почувствовал, как от страха холодеет кожа на затылке и покалывает мелкими иголочками загривок. Зрелище внушало какой-то иррациональный, первобытный ужас и отвращение. Толстенные шланги змеиных тел свивались невообразимыми кольцами, терлись друг о друга ромбовидными чешуями, издавая тот самый шум, что привлек сталкеров на подходе к ЦРБ. Из клубка вдруг выпросталась змеиная голова – огромная, с холодными черными глазками – и, словно перископ, начала медленно поворачиваться, оглядывая улицу. Тотчас же рядом с ней появились и заплясали два длинных тонких щупа. Данил пригляделся – щупы росли из основания головы, и оттого мутант поразительно походил на Змея Горыныча из сказок.

Рядом тихо ойкнул Сашка. Данил обернулся – напарник тянулся из-за угла, смотрел на змеюк во все глаза.

– Вот это да!.. – зачарованно прошептал он. – Ты глянь, какие! Полметра толщиной, может, даже больше… Задавит – пикнуть не успеешь.

– Здесь не пройдем, – сказал Данил. – У них тут, похоже, гнездо, – и он указал на трещину в кладке фундамента здания больницы, откуда, струясь черным телом, выбиралась еще одна змея, поменьше.

– Гляди, гляди! – вдруг возбужденно зашипел напарник, теребя товарища за плечо и показывая куда-то между корпусами ЦРБ. – Выродки!

Данил глянул, куда указывал напарник, – и впрямь. Небольшая стайка мутантов, вынырнув из глубин заросшего подлеском больничного двора, наткнувшись на змеюк, проявила невиданное до сих пор благоразумие. Попятились, пытаясь отойти назад, в заросли… и уже почти скрылись в густых дебрях подлеска – однако не преуспели. Змеиный ком распался – оказалось, что он состоял из трех особей – и черные, лоснящиеся тела рванулись к выродкам.

Такой скорости Данил не видел еще не у одного хищника поверхности. Мелькнув черной молнией, буквально размазавшись в воздухе, чудовища ударили прямо в центр пытающейся отойти стайки. Выродки брызнули в разные стороны, однако три тела уже лежали на земле, корчась в судорогах и пуская пену. Две змеюки тут же принялись за ужин, а третья, свившись в кольцо и мгновенно развернувшись на месте, плюнула в спину улепетывающим без оглядки мутантам тонкой струей слюны. Серебристая нить попала одному из них на спину, и он, сделав еще пару шагов, вдруг остановился, пошатнулся – и, судорожно подергиваясь, медленно опустился на землю.

Напарники переглянулись – и осторожный Сашка потянул товарища за рукав комбинезона.

– Отходим, Дан. Как бы не почуяли… С этими змей-горынычами даже ты со своей скоростью не справишься. А они еще и дрянью какой-то плюются… Не иначе – паралитическая какая-то хрень. Читал я про таких змей.

После представления, устроенного «горынычами», связываться с ними не хотелось. Следовало просто принять установку, что ЦРБ теперь – запретная территория. Или, по крайней мере, запретная для тех малых сил, коими явились сюда сталкеры. Родионыч – как и всякий благоразумный и расчетливый командир – услышав доклад передового дозора, не стал лезть на рожон, а увел группу назад, обходя районную больницу большим крюком.