Руслан Мельников - Люди Черного Креста

Не поднимаясь с колен, Йохан открыл чашу, которую принес с собой. Под пластиковой крышкой лежало свежее мясо, нарезанное тонкими ломтиками. Время молитв прошло. Пришло время приносить жертву.

Магистр выловил из кровавой жижи пласт сырого мяса и поднес его к крестообразной прорези на боку Ковчежца. Мясной ломоть втянуло внутрь. И второй. И третий. И следующий. В Ковчежце послышались чавкающие звуки. Черный Крест принял жертву.

Темная прорезь на боку Ковчежца окрасилась в багряное. Но Йохан знал: это лишь на время. Черный цвет скоро снова поглотит красные оттенки.

Крест ел любое мясо. Чистые животные и мутанты Скверны, рыба, морские гады – ему было без разницы. Человеческое мясо он, кстати, принимал тоже. Черный Крест был живой святыней. И чтобы поддерживать жизнь, ему нужно было есть.

Говорят, раньше в ковчегах хранились мертвые святые мощи, да и теперь кое-где люди еще поклоняются засохшим останкам. Только какой в этом смысл? Магистр не понимал. Вот Черный Крест – жив и могуществен. Любой, кто прикладывается к нему лбом, физически ощущает его силу. А что может мертвая святыня?

Выйдя из Святилища, Йохан снова поставил опустевшую жертвенную чашу на треногу. Накрывать крышкой не стал. Пусть чашу снова наполнят свежим мясом.

Опасность в Котле могла таиться где угодно, и Виктор, уже привыкший во всем полагаться на всевидящее красное око Костяники, чувствовал себя на французской земле неуютно. Пластиковое забрало, за которым девушка-мутантка вынуждена была прятать глаза, сводило на нет ее полезные способности. Пока тонированный пластик отгораживал от мира лицо Костяники, она не могла вовремя распознавать угрозу. Так случилось и на этот раз.

Одинокое, опутанное кроновым мхом камень-дерево, возле которого расположилась на привал русская рота, казалось безобидным. Его скрученные ветви были не очень густыми, а намотанные на них и покачивающиеся на ветру, словно ордынские бунчуки, моховые клочья, не смогли бы укрыть крупного зверя. Зверя – нет, но когда сверху вдруг посыпались черви, отскочить от дерева успели не все.

Пять или шесть ландскнехтов свалились как скошенные, захрипели, тараща глаза и сотрясаясь в мелкой судороге. Костяника в ужасе шарахнулась прочь.

Виктор почувствовал, как на правый рукав ему что-то ляпнулось сверху. Ага, вот она, зараза. На толстой кожаной куртке с защитными бляхами извивался жирный червь цвета скисшего молока. Короткий, толстый, с острой колючкой спереди. Шип слепо тыкался в металлические и пластиковые пластины и пробовал на прочность толстую кожу доспеха. Доспех уколы пока выдерживал, но червь упорно искал уязвимое место. На кончике шипа поблескивала вязкая капля.

Яд? А вдруг?

Виктор отдернул пальцы, которыми намеревался сбросить отвратительное существо. В Котлах даже с такой мелюзгой следует вести себя осторожно.

Он тряхнул рукой, однако тварь падать не желала. Червь словно прилип к куртке-панцирю и настырно продолжал изучать ее поверхность. Видимо, шершавая, потрескавшаяся кожа и нашитые на нее бляхи помогали червяку держаться. Извиваясь, он полз по рукаву все выше. Да что же это такое-то, а?!

– Иглонос! – раздался рядом чей-то крик. Кричал Кошкодер.

Иглонос… А словечко-то знакомое! Точно! Костяника рассказывала о шипе иглоноса, при помощи которого брат Себастьян собирался прикончить ее на драккаре викингов. То-то девчонка так сдернула от дерева. До сих пор Виктор знал об этом ядовитом существе лишь с ее слов, и – вот, пожалуйста: представился случай познакомиться поближе. Причем не только ему.

– Пшли на хрен, мать вашу, гребаные опарыши! – басовито и, как показалось Виктору, испуганно заорал Костоправ, тоже безуспешно пытавшийся сбросить с себя опасных червей.

Виктор увидел, как еще кто-то упал, уже отбежав от опасного дерева. Наверное, не всякий доспех спасет от жала твари. И даже хваленый ландскнехтский строй сейчас не поможет. А вот ему, Виктору…

«Повезло!» – промелькнула мысль. Если бы эта шипастая зараза попала на лицо, неприкрытые руки или завалилась куда-нибудь за шиворот, он бы тоже бился сейчас в судорогах и пучил глаза от боли. А так – есть время. Виктор выхватил из ножен короткий ландскнехтский меч и…

И пусть тот, кто скажет, что с мечом против червяка воевать глупо, идет далеко и надолго в указанном Костоправом направлении. На хрен, мать вашу, в общем…

Виктор сковырнул лезвием тварь с куртки, сбросил на землю и раздавил извивающееся жирное тело. Под ногой противно хрустнуло и хлюпнуло.

– У-у-у, глисты позорные, шип вам из носа в зад! – разорялся Костоправ. И было от чего: Виктор заметил на нем сразу три белые загогулины. Две – на плечах, как погоны, третий червь заползал за спину. Стараясь стряхнуть мутантов, но опасаясь прикасаться к ним, Костоправ дергался, подпрыгивал и размахивал руками. Со стороны могло показаться, будто лекарь выплясывает дикарский танец или бьется в трясучке.

Видимо, Костоправ заметил, как один из червей уползает из пределов видимости, и заволновался еще сильнее. Сорвав с пояса кистень, лекарь попытался сбить тварей.

Звяк! Звяк! – стукнулась гирька о доспех. Лекарь не рассчитал: на панцире треснула пластиковая бляха. Костоправ взвыл от боли, но ничего не добился.

– Замри! – Виктор с обнаженным мечом подступил к товарищу.

Тот, продолжая материться, все же прервал свой танец и застыл в нелепой позе: вполуприсяде, с разведенными в стороны руками. В правой покачивался кистень.

Шик, шик, шик. Три движения клинка – и готово! Черви с плеч и со спины Костоправа слетели в траву. Лекарь тут же ожил…

– Н-на! Н-на! Н-на! – три удара кистеня довершили расправу, оставив на земле лишь мокрые пятна.

По примеру Виктора еще несколько рекрутов стряхивали червей с себя и друг с друга при помощи ножей и мечей. Похоже, опасность миновала, но Костоправ никак не мог успокоиться.

– Вообще, писец полный! – сокрушался он. – Чуть за шиворот, суки, не заползли! Да я этих ползунов игложопых щас повтыкаю друг в друга, етить…

– Иглоносых, – машинально поправил Виктор.

– Пофиг! Хоть иглохренных! Все равно повтыкаю и… и… – Костоправ задумался, но ненадолго. – Ожерелье, мля, из них Змейке сделаю.

Вообще-то очень сомнительно было, что Костоправ всерьез намеревался заняться подобным ювелирным творчеством. Да и Змейка вряд ли будет рада такому подарку. Впрочем, Виктор решил дать товарищу выговориться.

Выговаривался Костоправ долго, смачно и витиевато, пока его затянувшийся монолог не прервала Стрелец-баба.

– Стой, не двигайся! – Змейка расширенными глазами смотрела куда-то между ног Костоправа.

– Н-н-нет, м-м-мля! – побледневшими губами произнес тот, с обреченным видом опуская голову.