Карина Шаинян - Западня. Шельф

— Он в командировку едет, — сказал воображаемый друг. — Дня на три. Или вообще пилот…

— Пилоты в автобусах не ездят, они сидят в самолете, — огрызнулась Лиза. — И они в форме.

— Ну и ладно, значит, в командировку.

Лиза шумно вздохнула. Скорее всего, Никита прав. Но как было бы здорово…

Двери автобуса с шипением разошлись, и Лиза раскрыла рот от удивления. Самолет, стоящий перед ними, никак не походил на знакомый Ан-24 — разве что тоже был с винтами. Толстый, приземистый… и никаких привычных дверец в боку. Пока Лиза хлопала глазами, пассажиры уже начали заходить в самолет — они попадали внутрь с хвоста, по широкому наклонному трапу.

— Что это за самолет такой? — спросила Лиза с ужасом и восторгом. Нина ее не услышала, зато из-за спины ответил «Чингисхан».

— Это ан двенадцать, грузопассажирский, — сказал он. — Ни разу таких не видела?

Лиза быстро оглянулась, замотала головой и почти бегом бросилась к самолету. Щеки заливала краска. Девочка догнала Нину, пристроилась к ней за спину и по грохочущему под ногами железу вошла, наконец, в самолет — как в огромную пещеру, как в брюхо невиданного зверя.

Внутри было темно и холодно; металлические стены выкрашены в темный хаки и покрыты заклепками. Никаких мягких кресел, стоящих рядами, никаких кнопок над сидениями, и иллюминаторов совсем немного. Пассажиры постепенно рассаживались на две узкие металлические лавки, которые тянулись вдоль бортов; между ними сложили багаж. Дратхаар Шмель сидел над чемоданом хозяина и нервно зевал. Его жесткая коричневая бородка промокла и слиплась от слюны. Стюардесса неловко пробиралась по проходу в своих сапожках на высоких ломких каблуках; вот она склонилась над Лизой, вручила бумажный пакет и вытянула из-за ее спины ремни. Вблизи лицо стюардессы выглядело совсем уж изможденным, бледным, с темными кругами вокруг глаз; ее руки дрожали.

— Ой, я не знала, — смущенно проговорила Лиза и пристегнулась.

— Затяни потуже, — велела стюардесса. Лиза потянула за конец ремня и грустно развела руками: затянутый до упора пояс болтался так, что в него можно было пропихнуть еще одну такую же девочку. Лиза беспомощно взглянула на стюардессу, но та уже шла дальше, раздавая пакеты и помогая найти ремни.

— Меня никогда не укачивает, — сказала Лиза, мрачно глядя на пакет. Ее действительно никогда не укачивало, но была и другая правда: вид этих серых пакетов всегда вызывал у нее тошноту; ей казалось, что она чувствует исходящий от них кисловатый теплый запах. Лиза брезгливо положила пакет под сиденье и сложила руки на коленях. Перелет обещал быть скучным: в самолете было слишком темно, чтобы читать, и даже поспать не получится: уж очень эти скамьи жесткие и неудобные. А спать хотелось: Лиза уже больше суток не ложилась в кровать. Если бы она была постарше, она сообразила бы, что в отупляющей усталости есть и плюсы: девочка могла воспринимать только то, что происходило вокруг и касалось ее напрямую; ошеломляющие новости были забыты, боль утихла и затаилась… Но Лиза просто чувствовала себя усталой и сонной.

Басовое гудение моторов усилилось, в самолете стало быстро темнеть, и Лиза в восторге увидела, как пологий трап, по которому они входили в самолет, медленно поднимается, превращаясь в часть борта. Дневной свет окончательно померк; зажглись тусклые желтые лампочки. Взвыли винты; самолет дрогнул и медленно выкатился на взлетную полосу.

…Гнусно, пронзительно запищали динамики, и в салоне раздалось неразборчивое, торопливое ворчание пилота.

— Что он сказал? — спросила Лиза. Нина открыла было рот, и тут самолет тряхнуло первый раз. У Лизы клацнули зубы; она попыталась схватиться за подлокотники, забыв, что их нет, и вцепилась в локоть Нины и колено толстого геолога, сидевшего справа.

— Тише, девочка, аккуратней, — сказал он сдавленным голосом.

— Турбулентность, — выговорила Нина, — немножко потрясет…

Самолет дернулся и ухнул вниз. Шмель громко взвизгнул и заскулил, уткнувшись мордой в колени хозяина. Сердце Лизы подскочило к горлу; захотелось закричать, и, чтоб удержаться, она вцепилась зубами в палец. Самолет выправился, но легче не стало. Его трясло и мотало, как резиновую куклу в зубах разыгравшегося терьера. Кто-то издал горловой звук и зашуршал пакетом. Самолет снова ухнул вниз, тревожно мигнули лампочки; Шмель тихо завыл, поджимая обрубок хвоста, и попытался забиться под лавку.

Теперь тошнило полсамолета. Браток — тетя Нина сказала Лизе, что так называются амбалы с золотыми цепями, и что это никак не связано ни с какими родственниками, — громко и непрерывно матерился, оттирая мерзкую жижу с черного полушубка с бараньим воротником; никто и не пытался заставить его замолчать. Лиза держалась из последних сил; она знала, что если достанет пакет, увидит эту плотную серовато-зеленую бумагу, — ее точно вырвет, и поэтому старалась не смотреть по сторонам. Ей было так страшно, что почти хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Шмель выбрался из-под сидения; теперь он стоял посреди прохода, расставив длинные лапы и низко склонив голову. Пса мучительно тошнило. Вячеслав Иванович виновато прижал руки к груди.

— Я его сутки не кормил, чтобы вот… неудобства не вышло, — сказал он.

Шмель закашлял, и его вырвало слюной и желудочным соком на чей-то рюкзак. Вячеслав Иванович позеленел и схватился за пакет. Самолет снова швырнуло. Лиза беспомощно взмахнула руками; непреодолимая сила сорвала ее со скамьи и швырнула в проход. Лиза успела выставить ладони и всем весом обрушилась на лежащий чемодан. Обитый металлом угол воткнулся в ладонь, и Лиза взвыла от боли. Громко хрустнула крышка; замок распахнулся, и новый толчок швырнул чемодан вдоль прохода, рассыпая содержимое — упаковки каких-то таблеток. Помогая себе руками, Лиза кое-как взобралась обратно на сиденье; из глубокой царапины на ладони текла кровь. Лиза сунула пораненную руку в рот и тут же забыла о ней, изумленная тем, как отреагировала на ее падение стюардесса.

Она, теряя равновесие, бросилась к чемоданчику. Самолет тряхнуло, и стюардесса упала на четвереньки, вцепившись худыми пальцами в Лизино колено. Их глаза встретились, и губы стюардессы раздвинулись в жутком оскале. Одно мучительно длинное, кошмарное мгновение Лизе казалось, что стюардесса сейчас ударит ее. Но она лишь оттолкнулась и упала грудью на чемоданчик. Самолет выправился. Стюардесса встала на колени и принялась обеими руками сгребать лекарства обратно.

— Милая, еще пакет, — простонал кто-то.

Стюардесса прошипела что-то сквозь зубы, собирая разлетевшиеся коробки. Каблуки мешали ей; она села прямо на пол и яростно содрала с себя сапоги. Лиза увидела, как она поджимает пальцы в тонких носках, и подумала, что грязный металлический пол, наверное, страшно холодный. Стюардесса подобрала последнюю упаковку, захлопнула крышку и наконец, встала, бросив на Лизу еще один яростный взгляд.