Array Коллектив авторов - Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник)

Каждую ночь она приходит за ним… Каждое утро он пытается выплыть обратно. Так и живут…

Ничего еще не закончилось.

Мишка почувствовал, как пол зашатался у него под ногами. Пастельные микроскопы и генераторы немного сдвинулись. Он инстинктивно вытянул руку, коснулся стены (ладонь легла в центр сферы) – и окружающий мир вновь обрел ясность.

– Без меня уплыли, – ответил он. Сейчас бы водички глотнуть.

– Почему? – сочувственно спросила Наталья Михайловна и едва не прослезилась. Даже очки на всякий случай сняла.

Потому что я дурак, подумал Мишка. Хотя это уже не новость. Анечка всех просветила.

И еще он подумал, что на окраине галактики не так уж плохо.

Так почему? Почему? ПОЧЕМУ?

– Потому что… во время тренировочного выхода в море я принял неправильное решение и в результате погиб человек. – Мишка неожиданно успокоился. Пальцы перестали скользить по парте, голос зазвучал ровно и отстраненно: – После этого меня исключили из команды. Когда через неделю я пришел в порт, мне предложили поучаствовать в гонке на швертботах. Мореходку тоже пришлось оставить. Им такие выпускники не нужны.

– А что такое швертбот? – выкрикнул Боец.

– Представь, что тебя пересадили со штурмовика на аварийную капсулу, – ответил Мишка.

– Какая трагедия! – всплеснула руками Наталья Михайловна. – Прости, я не знала. Не хотела напоминать.

Не хотела бы – не напоминала! И за что ты меня до сих пор ненавидишь?

– Ничего страшного, я и не забывал. Мы часто видимся.

– Вот как? – Наталья Михайловна водрузила очки на нос и посмотрела на Мишку поверх стекол.

– Да, регулярно. По ночам.

Мишка говорил и ничего не чувствовал.

НИЧЕГО.

А потом стало холодно и засосало под ложечкой.

Комок леденящей пустоты внутри Мишкиного тела взорвался мириадами звезд и туманностей, в одно мгновенье сменив декорации.

Ну вот мы и дома. Смотровая площадка на окраине галактики. Последнее прибежище заторможенного аутиста. Знал ведь, скотина, где вывалиться за борт! Удачное место, красивое. Тут почти всё по-прежнему. Только тумана прибавилось, и он подбирается всё ближе. Вселенная расширяется. Неужели и отсюда придется бежать?

Ну почему ему так не везет с женщинами? То он слишком нерешительный, то наоборот – как проявит инициативу, так потом только на окраине галактики и спасается.

Что он сделал не так?

Странная штука – удача, она шла вместе с ним рука об руку над каждым кладбищем парусных кораблей, а потом в теплой спокойной воде фешенебельного курорта, среди восторженного визга детей и томных взглядов красавиц в бикини, вдруг отвернулась и куда-то исчезла.

Это был обычный выход в море. Они только-только получили новую тренировочную яхту – рабочую лошадку шестого поколения – и хотели отработать повороты на короткой волне. Яхта шла правым галсом вдоль берега. Он стоял рулевым. Вдруг видит справа по борту какое-то пятно. Присмотрелся: черное пальто, слипшиеся темные волосы. Утопленник? Он зовет пацанов, отдает штурвал и прыгает в воду. Вынырнул уже возле тела, перевернул его: распухшее синее лицо, открытый рот, полный пены, глаза закрыты. Затащили бедолагу на яхту, присмотрелись – бомжиха, в зюзю пьяная. Раздели, начали откачивать – она заблевала всю палубу, пришла в себя, посмотрела на них, обматерила и отрубилась. Пульса нет, сердце не бьётся. Что делать – непонятно. Он смотрит на пацанов – те отворачиваются. Тут на палубу поднимается тренер, выясняет ситуацию и сообщает:

– Женщина на корабле к несчастью. Нашим спонсорам это не понравится.

Тишина.

Все молчат.

До порта уже километров пять, ясно, что не успеют. До берега – метров двести. Там пляж, спасатели, но с ними нет прямой связи. Он сидит возле мертвой бомжихи, а вся команда стоит и смотрит на него, как на преступника. Им, видишь ли, несчастья на борту не нужны.

– Ну и что мне делать? – спрашивает он тренера. Вместо ответа – молчаливый кивок за борт в сторону горизонта.

Он берет утопленницу под сини рученьки – и в воду. Сам, разумеется, вместе с ней. Одной рукой гребет, другой бомжиху придерживает. Думает дотащить труп до берега и сказать, что уже мертвую нашел. Тут она глаза открывает. Он ускорился. Еще трижды она открывала глаза, дважды хватала его за шею и душила. Он выполз на берег и начал ее откачивать. Вокруг собралась толпа, какие-то мужики стали ему помогать. Через двадцать секунд прибежали спасатели и фельдшер. Поздно. Ни черта они сделать не смогли.

Куда, спрашивается, смотрели спасатели? Чем они были заняты? Почему не заметили купальщицу в пальто?

Он полежал на песочке еще полчаса, проблевался морской водой, подождал, пока отпустят судороги в ногах, неуверенно встал и огляделся.

Слепящее солнце, желтый песок, белые шезлонги под яркими зонтиками, загорелые тела с холодными коктейлями в руках, беззаботные дети, гоняющиеся друг за другом, белые паруса шестидесятифутовой красавицы у самого горизонта…

Далеко уплыли…

Ласковый шепот безобидных волн, тоскливые крики чаек и детский смех.

Едва ощутимый бриз приятно щекочет кожу. Безмятежность, разлитая в воздухе, убаюкивает и дурманит.

Райский уголок на атлантическом побережье. Ожившая картинка рекламного буклета.

«Ничего не было», – шепчут волны. «Тебе просто показалось», – вторит им ласковый бриз. «Всё правильно», – радостно соглашается Мишка, а шея у него болит, потому что вчера он застудил мышцы на ветру. Всё очень просто, и не о чем переживать. Да и откуда в этом райском уголке с длинноногими красавицами могла взяться пьяная, вонючая бомжиха в черном драповом пальто?! Не было ее. Здесь таким не место. Как, впрочем, и ему…

Теперь уже и ему.

Ничего не было.

Просто только что закончилась его карьера. Просто он больше не сможет сорваться с волны и на скорости тридцать узлов провести старую кевларовую яхту между двумя подтопленными обломками айсберга. Просто что-то сломалось у него внутри.

Ничего не было.

Он вынул из левого уха золотую серьгу, бросил ее в песок (одним движеньем зачеркнув семь лет жизни), помахал на прощанье чайкам и ушел с пляжа.

Следы от пальцев «несуществующей» утопленницы держались на его шее неделю. Мишкины знакомые, увидевшие эти серо-буро-малиновые пятна, или с улыбкой опускали глаза, или многозначительно и с чувством пожимали ему руку. Они почему-то были уверены, что разукрашенная Мишкина шея – последствия бурной страсти. Мишку такая реакция вполне устраивала: раз все всё понимают, то и объяснять никому ничего не надо. Ну так и пусть себе улыбаются на здоровье…

Ему не хватило двадцати секунд. Сколько он плыл? Три минуты, четыре, пять, шесть? Да кто ж знает.

Тогда он думал, что выложился по максимуму и сделал всё, что мог. Какая самонадеянность! Сейчас он видел всё несколько иначе. Надо было не поднимать бомжиху на яхту, а сразу тащить к берегу. Или хотя бы надеть ласты. Или плыть не к берегу, а к причалу. Или метров сто пройти на яхте, связавшись со спасателями через порт, а потом уже прыгать в воду. Или хотя бы надеть на нее жилет. Или… Целая куча ошибок. Легко могли бы выиграть минуту. Но спонсорам это бы не понравилось.