Михаил Елизаров - Библиотекарь

Вадим Леонидович засуетился:

— Разве я не говорил, меня все устраивает и я готов выложить э-э-э… восемь тысяч зеленых. Что скажете? — он тревожно замер.

Это было на две тысячи больше моих самых смелых прогнозов. Я, внутренне ликуя, для солидности глубокомысленно помолчал, вроде прикидывая все плюсы и минусы, и согласно кивнул.

От чая Вадим Леонидович отказался и порадовал меня тем, что выудил из кармана рулетку и промерил стены, с выводом: «Гарнитур как влитой станет». Затем, подтверждая серьезность намерений, Колесов сообщил, что хотел бы начать оформление с завтрашнего дня. Я напомнил, что в субботу все будет закрыто, он досадливо цыкнул, перенес нашу встречу на понедельник и продиктовал свои номера: рабочий и домашний.

Я заверил его, что неполадки с моим телефоном возникли из-за неуплаты, я с этим разобрался, и связь будет уже на следующей неделе.

«Тихие травы» Вадим Леонидович все-таки у меня выклянчил: «Ну, пожалуйста, мы же договорились», — шутливо канючил он, и я решил не проявлять копеечную мелочность.

Вадим Леонидович прижал книгу к груди, сказал, мол, именно эта «счастливая находка» все определила, это был для него добрый знак в отношении квартиры. Он спохватился, что в машине их ждет товарищ и ужасно невежливо заставлять его ждать. Раньше Вадим Леонидович не говорил ни о каком третьем…

Теперь я понимаю — покладистость спасла меня. Кто знает, что было бы, откажи я Колесову в подарке.

Как-то само собой получилось, наверняка из-за тянущегося разговора, но я вышел вслед за гостями. Пока мы спускались, Колесов смеялся и счастливо говорил, что он давно искал эти «Тихие травы», и вот помог случай.

За те несколько часов, с момента, когда я возвратился из магазина, а потом принимал Колесова, полностью стемнело. Двор был пуст. Женщина с вязанием у подъезда, болтливые дачники, лысый мужик с пакетом и монтер разбрелись по домам.

В машине — «Жигули» шестой модели — сидели два человека: водитель и пассажир рядом. При нашем появлении они вышли, и Вадим Леонидович помахал им книжкой, после чего шофер расслабленно облокотился о кузов, а его сосед двинулся нам навстречу.

Я только успел подумать, что мои посетители были даже не втроем, а вчетвером…

Далее покатились стремительные и кровавые события, с которых началась моя иная жизнь. Все произошло буквально за секунды.

Человек, шедший к нам, вдруг содрогнулся, рухнул на колени, держась рукой за висок, а рядом с ним глухо шмякнулся о землю короткий ломик, кем-то брошенный из темноты. Возле водителя «Жигулей» уже находился давешний ненавистник Ельцина, лысеющий здоровяк с бумажным пакетом. Он сделал колющее движение, и сверток неожиданно погрузился в живот противника, так что бумага сжалась в гармошку возле его кулака. Он резко вытащил руку, и я увидел длинный прямой клинок. Лысый повторно воткнул оружие в бок водителю, тот, бездыханный, ополз на землю. Убийца же расторопно вытер смятой бумагой лезвие.

Колесов успел отбежать на пару метров, но был настигнут фальшивыми дачниками. Я услышал шорох борьбы.

Алик попытался что-то сказать, но вместо слов отрыгнул кровью. Из горла Алика торчало острие вязальной спицы. За его спиной стояла пожилая женщина, та самая, что раньше вязала на скамейке. Алик дернулся, и сквозь его ладонь, прикрывающую кадык, прошла вторая спица.

Появился монтер, подобрал упавший ломик и резким ударом по затылку добил умирающего, после чего сообщил пожилой женщине, прикончившей спицами краснолицего Алика:

— Этот готов, Маргарита Тихоновна.

Мне он заговорщицки подмигнул и со словами: «Не шуметь!» — заткнул ломик себе за пояс.

С выключенными фарами подкатил темный «раф», из которого выскочили двое и начали проворно закидывать трупы в кузов. Люди действовали быстро и слажено.

Очкастая Маргарита Тихоновна, то и дело удостаивая меня беспокойным взглядом, шептала:

— Тихо, тихо, все хорошо, главное, тихо…

К ней подбежала дачница. Огородный инвентарь оказался короткой пикой. Дачница протянула отнятую книжку, шепотом позвала:

— Пал Палыч, скорее!

Усатый мужик приволок связанного Колесова с кляпом во рту и грубо закинул в «раф».

Лысый сказал Маргарите Тихоновне:

— Я с Палычем на их машине, за вами следом.

— Нет, Игорь Валерьевич, вы давайте к нам, а Пал Палыч и сам справится, — она бережно положила книгу за обшлаг своего жакета и скомандовала: — Исчезаем!

Лысый, деликатно подталкивая меня в спину, усадил на боковое кресло и сам примостился на соседнем. Монтер и женщины тоже влезли в салон, хлопнула дверь, и «раф» тронулся в темноту.

Надо сказать, когда происходила расправа, я стоял, не шелохнувшись, точно одеревенел, и если бы захотел издать крик, то вряд ли смог бы — шок надежно закупорил мне горло.

Перед моими глазами проносились кадры криминальных сводок о бандитах, прознающих через наводчиков о квартирных сделках. Если бы Колесов сам не находился в довольно плачевном состоянии, я бы предположил, что все подстроил он, но поскольку мы не подписывали документов, в таком поступке не было смысла.

Кошмарные вопросы, как обезумевший пчелиный рой, гудели в моей голове: «Неужели бандиты ошиблись, поторопились? Что будет со мной? Меня оставили в живых и не тронули даже пальцем. Но почему или, лучше сказать, до которого времени? Пока не выяснится, что денег нет, и продажи не было?»

На трясущемся полу «рафа» ворочался на трупах связанный Колесов. Я подумал, у него есть все предпосылки считать, что я подставил его, хотя это также представлялось абсурдным — никто не берет с собой деньги при осмотре жилья.

Из людей, окружающих меня, за настоящего налетчика вполне мог сойти монтер — очень уж наглое у него было лицо. Лысый здоровяк, похожий на базарного мясника, тоже производил зловещее впечатление. Глядя же на Маргариту Тихоновну и дачницу, не верилось, что эти интеллигентного вида женщины оказались хладнокровными убийцами.

Пожилая сразу отчитала монтера:

— Саня, у тебя ум есть? А если бы лом на асфальт упал, сколько звону было бы!

Парень извинялся:

— Маргарита Тихоновна, ей-богу, я хотел вначале киянкой бросить, а потом побоялся — он вон какой здоровый был. — Монтер пнул мертвеца ногой. — Вдруг бы не оглушило…

— Не ругайте Сашу, — вступилась за подельника дачница, — по-моему, все прошло просто отлично.

— Точно, — согласился водитель, — без сучка без задоринки.

— Танечка, я знаю, что говорю, — возразила Маргарита Тихоновна. — И второе, ребята, я же просила, на задании вслух никаких имен! А вы, будто дети малые, «Маргатита Тихоновна, Пал Палыч»… — передразнила она. — Что это такое?!

Дачница и монтер виновато заулыбались.