Хольм Ван Зайчик - Дело жадного варвара

– Мой друг шутит… – просипел Баг деревянным голосом.

Богдан засмеялся.

– Принцесса, – сказал он, почтительно, но коротко кланяясь, и тут же вновь поднимая голову, – мне кажется, с самого начала мы с вами никак не можем взять верный тон. По-моему, это из-за того, что мы с напарником оба в первый момент действительно выглядели как болваны. Но клянусь вам и Спасителем, и Учителем, это всего-навсего оттого, что мы ожидали никак не принца и уж тем более не принцессу. А потом слово за слово… покатилось. Мы были потрясены не вашим небесным положением, а вашим полом и вашим очарованием.

Повисла тишина.

– Скажите, еч Богдан… – уронила принцесса. – В вашем… Возвышенном Управлении – работают женщины?

– Конечно.

Принцесса чуть качнула головой.

– Вы открытый и добрый человек, еч Богдан, – задумчиво и серьезно сказала она. – Мне это по душе. Скажу вам, как вы мне, честно и от всего сердца: я завидую этим женщинам. Но, – она вздохнула, – демократизация в Ордуси пока не дошла до того, чтобы дочь императора могла пойти работать следователем или, наоборот, защитником. И вряд ли в этом рождении мне уж доведется… – она запнулась. Баг и Богдан внимали, затаив дыхание. – Мне кажется, я могла бы стать неплохой напарницей. А сколько я всего знаю! У вас уходят сутки, а то и недели на то, чтобы добыть сведения, которыми я сыта по горло благодаря бесконечным дворцовым сплетням. Батюшка, наверное, от них сошел бы с ума, если бы не его любимая биология приматов моря… А я… Мне хотелось бы фехтовать – я прекрасно фехтую! Выслеживать, бегать по крышам… – В голосе принцессы скользнули мечтательные нотки.

– Далеко не всем из нас приходится бегать по крышам, – подал голос Баг, покосившись на напарника.

Принцесса впервые повернулась к нему, и в глазах ее, как и днем, мелькнули озорные огоньки.

– Налейте мне чаю, еч Баг, – просто сказала она.

Это была неслыханная честь.

Баг резко вскочил, так что одна из его подушек натуральной лягушкой прыгнула из-под него едва ли не к самой стене павильона; схватился за чайник. «Только бы не расплескать… Только бы не попасть мимо чашки…» – судорожно думал он, склоняясь над столиком.

– А я, в свою очередь… – сказала принцесса и, прежде чем кто-либо из напарников успел хоть что-то сказать, все-таки хлопнула в ладоши. Через мгновение в сумеречном проеме выхода на крытую галерею, соединявшую павильон с террасой Балтийского Единения, появился слуга.

– Нам нужна бутылка пива «Великая Ордусь», – хрустальным голосом проговорила принцесса.

Как Баг не плеснул раскаленного чаю принцессе на колени – этого он и сам не мог понять.

Слуга оказался на высоте. Старой Ханбалыкской закалки. Он, правда, несколько мгновений молчал, осознавая услышанное, – но, когда осознал, лишь спросил абсолютно обычным голосом:

– Охладить?

Принцесса подняла на Бага растерянные, чуть ли не виноватые глаза и переспросила:

– Охладить?

Баг, так и стоя истуканом с чайником в руке, сглотнул.

– Охладить, – вымолвил он.

– Охладить! – повелительно сказала принцесса.

Слуга исчез.

– Благодарю, еч Баг, – сказала принцесса. – Вы можете сесть, – она подождала, когда Баг вернется на место, и решительно закончила: – Так вот, я полагаю, тон найден. Только и вы, и я к нему никак не можем привыкнуть. Напарник еч Богдан, – она указала веером на Богдана, – напарник еч Баг, – она, выпустив тут же повисший на шелковой петельке веер, указала на Бага своим аккуратным пальчиком, украшенным длинным серебристо-сиреневым ноготком, – напарница еч Ли, – она положила ладошку на свою высокую грудь, затянутую тончайшим шелком. – Будет так. Но… конечно… только когда мы втроем. Вам это не кажется… – она застенчиво посмотрела на Бага, на Богдана, – неприятным или слишком лицемерным?

Богдан помедлил и отрицательно покачал головой: не кажется. Он понимал принцессу. Что же касается Бага, то он сначала закивал, затем замотал головой, затем окаменел, а затем снова закивал. Принцесса уж давно опустила руку, а перед его глазами все стояло видение ее ладошки, прижатой к газовому шелку на груди.

– В Ханбалыке известие о хищении креста Сысоя произвело поистине страшное впечатление, – проговорила принцесса, чуть пригубив жасминового чая из своей чашечки. Богдан и Баг тоже налили себе, но пить пока не стали: для Богдана чай был слишком горячим, а Баг, что греха таить, ждал пива. – Дармоеды из Директората по делам национальностей договорились до того, что вопиющее оскорбление духовной святыни одной из наиболее мощных народностей империи может негативно сказаться на лояльности всего улуса по отношению к центру – если Ханбалык не проявит непримиримой суровости ко всем, кто связан с преступлением. Директор Жо Пу-дун несколько часов пел батюшке эту песню и, в общем, сумел его всерьез встревожить. А когда встал вопрос, кого из Семьи послать присмотреть за расследованием, я вызвалась сама. Я немножко знаю… – она запнулась, покосилась на Бага, и продолжила фразу наверняка иначе, чем хотела мгновением прежде: – людей. И считаю, что вам здесь виднее, нужно ли быть снисходительными или суровыми, непримиримыми или мягкими. А мое дело – помочь вам быть такими, какими вы решите быть. Чтобы никто ничего не испортил, руководствуясь пусть и благими, но общими… как говорят за морями – общечеловеческими… соображениями.

Она умолкла.

– А вы умница, напарница еч Ли, – сказал Богдан чуть погодя. – Славная умница. Спасибо вам. Принцесса улыбнулась, пытаясь скрыть то неподдельное удовольствие, которое ей доставила эта незамысловатая похвала. Вотще.

– Теперь расскажите мне о ходе следствия и о том, чем я могу вам помочь уже теперь, – сказала Чжу Ли и снова пригубила чай.

Откуда-то издалека донесся протяжный и однотонный выклик:

– Пиво драгоценной преждерожденной принцессы Чжу Ли!

Баг вздрогнул. Богдан хмыкнул. Принцесса смешливо прищурилась. Через несколько мгновений уже ближе, иной, но столь же протяжный выклик повторил:

– Пиво драгоценной преждерожденной принцессы Чжу Ли!

И вот наконец в павильон вошел слуга, неся обеими руками светящийся желтым светом, явно цельнозолотой и потому довольно тяжелый, поднос с чеканкой в виде танцующих цилиней и фениксов. На подносе возвышалась запотевшая бутылка пива и три яшмовых бокала на длинных тонких ножках.

– Пиво драгоценной преждерожденной принцессы Чжу Ли, – негромко, но очень внятно доложил слуга.

Принцесса, сразу став непроницаемо ледяной, небрежно указала веером на столик прямо перед Багом.

Когда слуга удалился, она тепло и чуть исподлобья посмотрела на Багатура своими бархатными глазами и спросила:

– Я сумела немного порадовать драг еча Бага?