Юрий Козловский - Особый район

От испуга даже не сняв шубу, Надежда Мефодьевна откинула одеяло и принялась выстукивать и выслушивать старика.

— Кажется, пневмония! — растерянно пролепетала она, отняв стетоскоп от груди больного.

— Кажется или точно? — рявкнул Иван Петрович так, что у той от страха чуть не свалились с носа очки.

— Не знаю, нужен снимок…

— А у вас, конечно, рентгеновского аппарата нет?

— Откуда? — приободрилась женщина, но оказалось, что обрадовалась она рано.

— Когда вы последний раз осматривали Егора Афанасьевича? — спросил Незванов.

— Я… я…

— Почти две недели назад! — констатировал Иван Петрович. — Вы тогда уже знали, что у больного воспаление легких, но из страха перед Атласовым бросили его умирать без врачебной помощи. Вы нарушили клятву Гиппократа, доктор, и это навсегда останется на вашей совести. Я забираю Егора Афанасьевича с собой, потому что здесь вы его обязательно уморите. Но вы сейчас вколете ему все необходимое, чтобы мы без проблем довезли его до Красноармейца.

— Может быть, и ты с нами? — спросил Незванов у Ани, пока врач возилась с больным. — А то пропадешь здесь одна.

— Я не одна, а с мамой, — ответила та. — Я ее не брошу.

— А кто твоя мама?

— Она у меня учительница! — гордо ответила девушка.

— Значит, ты у своей мамы учишься?

— Зачем «учишься»? — обиженно ответила Аня. — Я тоже учительница, еще в прошлом году университет окончила.

— Ты? — удивился Иван Петрович. — Сколько же тебе лет?

— Летом двадцать три исполнилось.

— Вот это да! — восхитился Незванов. — И что же ты, такая молодая и красивая, до сих пор не замужем?

— А за кого тут выходить? — серьезно ответила девушка. — Тут ведь вся молодежь пьет, какие из них мужья?

— Не журись, Анюта! — улыбнулся Незванов, подмигнув незаметно Бестужеву. — Найдем мы тебе жениха. Вот хотя бы наш капитан, чем плох? Он у нас парень холостой.

Аня стрельнула взглядом в сторону Бестужева, смущенно отвернулась и сказала:

— Пойду дяде вещи соберу.

Когда машина выехала на лед реки, Незванов повернулся к Артему:

— Вот увидишь, через неделю Атласов примчится ко мне и будет согласен на все наши условия.

— Почему? — не понял Артем.

— А ты заметил, что у него на полке пачка свечей лежит, и потолок над столом весь закопчен? И компьютер со всеми причиндалами от сети отключен, в углу пылится?

— И что это должно значить?

— А то, — торжественно сказал Незванов, — что электростанция у них не работает. А почему? Потому что топливо кончилось. И нет у него другого выхода, как ко мне бежать с поклоном. Вот тогда он покрутится, я ему про Егора Афанасьевича обязательно напомню!

Иван Петрович минут пять помолчал, думая о чем-то, потом неожиданно сказал:

— Ты бы, капитан, на самом деле присмотрелся к Анюте. Ты мужик молодой, видный, она девчонка симпатичная. А то у нас в поселке свободных баб, считай, что и нет…

Голос Незванова звучал совершенно серьезно.

Валера Седых уже развел костер и поставил на него набитый снегом чайник, когда из палатки вылезли трясущиеся от холода Коля и Дима.

— Вы, наверно, думали, я буду всю ночь вам печку топить? — ехидно спросил он. — Так дрыхнете, что мамонты по вам топтаться будут, а вы и не заметите. Давайте быстро дрова рубить, пока совсем не околели!

Друзья последовали его совету и скоро уже грелись около полыхающего под скалой костра.

— Красивое вчера сияние было, да, мужики? — сказал Дима, единственный курящий из троих, прикуривая сигарету от подожженной ветки.

— Да, — согласился Валера. — Всю жизнь, считай, здесь прожил, а такое в первый раз увидел. За Полярным кругом, говорят, еще и не то бывает, но у нас…

— Слышь, Димон, — обратился Коля к дымящему Парамонову, — завязывал бы ты с этим делом! Все равно скоро курево на складе кончится.

— Вот когда кончится, тогда и брошу, — философски ответил Дима. — А пока буду радоваться жизни.

Позавтракали остатками вчерашней шурпы с размороженным над костром хлебом, отогрелись изнутри обжигающе горячим крепким чаем. Чтобы чай не остывал слишком быстро, в кружки бросили по нескольку раскаленных на огне мелких камешков, и пили его кипящим. Собрали палатку, загрузили все хозяйство в нарты и по намеченному с вечера плану отправились в распадок, где вчера встретили мамонтов.

Животные никуда не ушли, оставшись на той же полке. Видимо, корма им здесь хватало. Когда идущий вдоль ручья снегоход поравнялся с ними, вожак поднял хобот и гулко протрубил, будто приветствовал старых знакомых.

— Смотри-ка, признал! — перекрывая шум мотора, громко сказал Коля. — Как родных встречает!

— Интересно, как они спят? — спросил Парамонов. — Стоя, наверно. А то лежать в снегу холодно… Посмотреть бы еще, как они своих слонят делают. Мощное, наверно, зрелище!

— А ты у них спроси, — обернулся к нему Седых. — Может, покажут…

— Вперед смотри, умник! — обиделся Дима. — Тебя не спрашивают!

Миновав на небольшой скорости полку, увидели, что цепочка следов спускается с нее и тянется между камней вверх по распадку. Следы шли вдоль ручья, поэтому Валера съехал на лед и увеличил скорость. Так ехали несколько километров, притормаживая в тех местах, где мамонты устраивали кормежку и натаптывали большие площадки, но следы неизменно вели в одном направлении. Теперь Валера был уверен, что животные пришли именно отсюда.

Когда до перевала, в который упирался распадок, судя по пройденному расстоянию, осталось совсем недалеко и сопки с двух сторон сошлись теснее, показалось, что погода портится. Впереди по всей ширине распадок перекрывала полоса густого тумана необычного светло-сиреневого цвета, верхний край которой находился вровень с вершинами сопок. Валера осмотрелся по сторонам, но небо оставалось совершенно чистым и безоблачным, и даже солнце наконец выглянуло в просвет между двумя вершинами, заставив снег заискриться миллионами радостных огоньков. И тем мрачнее и загадочнее выглядела на этом фоне туманная стена. Будто кто-то огромный взял и заткнул распадок пробкой из цветной ваты.

Когда до неожиданного препятствия осталось метров пятьдесят, Валера остановил снегоход, и все трое сошли на землю, не в силах оторвать взгляда от фантастической картины. Цветной туман на близком расстоянии казался уже вовсе не туманом, а чем-то живым, наподобие медузы, легким, но осязаемым. Он клубился и переливался по всей ширине распадка, но при этом призрачная стена ни на метр не сдвигалась ни вперед, ни назад, хотя от устья ручья тянул легкий ветерок. Цепочка следов, оставленных стадом мамонтов, выходила из этой стены почти посередине.

— Что это? — почему-то очень тихо спросил Дима. — Вы когда-нибудь такое видели?