Юрий Козловский - Особый район

— Что делать будем? — сдавленным голосом спросил Дима, сжимая в руке карабин.

— Не знаю… — честно признался Седых. Одно дело — строить планы, видя перед собой только следы гипотетических пришельцев из прошлого, и совсем другое, когда вот они, перед тобой, грозят тебе оружием, и надо быстро что-то придумывать, чтобы не позволить встрече превратиться в конфликт. И Валера решился.

— Будем контакты наводить, — сказал он друзьям. — Я пойду вперед, вы за мной, но в отдалении. Держите на всякий случай этих первобытных на мушке, прикрывайте меня. Но стрелять в самом крайнем случае только, если нападут.

Он положил свое «перевернутое» оружие на нарты и направился к туманной стене. Коля загнал в магазин пятизарядки заряженные жаканами патроны, и они с Димой последовали за ним на приличном отдалении. Приблизившись к пришельцам метров на сто, Седых развел в стороны руки, чтобы было видно, что он не вооружен, и громко крикнул:

— Не бойтесь, мы друзья! Мы не причиним вам вреда!

Конечно, они не поняли слов, но, видимо, разобрались, что означает его универсальный жест. Тот, что повыше, перестал угрожать копьем, подняв его наконечником кверху. Подойдя еще ближе, Валера по каким-то неуловимым признакам опознал во втором пришельце женщину. Теперь, когда можно было уже хорошо рассмотреть их ближе, стало видно, что оба сильно отличаются от местного населения. Лица у них были скорее европейского типа, только очень смуглые. Но не такие черные, как у африканцев, а вроде как сильно загорелые. Но если присмотреться как следует, то вроде бы и азиатские черты можно рассмотреть… В общем, Валера затруднился бы отнести их к какой-то знакомой ему расе.

— Видите, я без оружия! — повторял Валера, протягивая навстречу пришельцам пустые руки. — Мы друзья, пришли оттуда, там у нас поселок. Пойдемте с нами!

Он представления не имел, что говорить еще, и как можно заставить их понять, что он от них хочет. Ткнув себя рукавицей в грудь, громко, будто общался с глухими, сказал:

— Я — Валера! Валера, понятно? А ты? — и он указал на мужчину, который опустил копье к земле, но не выпускал его из рук.

…Откуда прилетела стрела, вонзившаяся в горло древнего воина, Валера не увидел, но среагировал моментально. Схватив застывшую от ужаса женщину за одежду, он повалил ее на снег, и тут же почувствовал, как что-то ударило его в бок. Но боли не ощутил. Почти сразу прогремели три выстрела из карабина с той стороны, где оставались Коля с Димой. Спустя несколько секунд грохнул выстрел из Колиной пятизарядки, прозвучал чей-то вскрик, и все затихло. Валера скосил глаза и увидел застрявшую в одежде стрелу, точно такую же, как та, что торчала из горла пришельца, по лицу которого уже разлилась смертельная бледность. Стрела прошила насквозь меховую куртку Валеры, зацепила свитер и, к счастью, даже не оцарапав кожи, вышла с другой стороны. Тяжелый, остро заточенный наконечник стрелы был выкован из золотого самородка, уж тут-то Валера, всю сознательную жизнь имевший дело с этим металлом, просто не мог перепутать…

Последние дни, начиная с поездки в Тоболях, были до отказа наполнены событиями, и Иван Петрович Незванов крутился, как белка в колесе. Только вчера вернулся из поездки на Хатагай-Хаю, где пришлось восстанавливать «конституционный порядок». Сначала провели общее собрание жителей поселка, на котором он в предельно жесткой форме объявил старателям о том, что отныне и навсегда единственным представителем законной власти у них остается Николай Васильевич Портнов, полностью выздоровевший к этому времени, не считая, конечно, выбитых зубов. Кроме того, время от времени их будет навещать участковый, следить, чтобы ни у кого не возникло рецидива тяги к власти. А если снова возникнут беспорядки, следом за участковым придет карательный отряд, и тогда уж не обессудьте… По лицам старателей Незванов понял, что они ничуть не против таких строгостей. Судя по всему, власть Мишки Хлуднева и его камарильи надоела им хуже горькой редьки.

На этом же собрании в помощь Портнову выбрали совет из семи старателей, покрепче и понадежнее, и Незванов лично проинструктировал их, как нужно поступать в различных ситуациях.

После этого они с участковым Винокуровым, Стасом Сикорским и «командующим войсками» Артемом Бестужевым устроились в столовой, куда им по одному стали приводить хлудневских шестерок. Незванов хорошо понимал, что изолировать десяток здоровых мужиков ему просто негде, да и кормить столько дармоедов за здорово живешь он не собирался. Поэтому задача стояла такая: постараться припугнуть их как следует, чтобы они, оставшись в старательском поселке, не пытались больше поднять хвост. Эту задачу взял на себя Сикорский и справился с ней как нельзя лучше. Некоторым из клевретов Хлуднева приходилось иметь с ним дело в бытность Стаса опером уголовного розыска, а остальные были о нем немало наслышаны, поэтому разговор с ними складывался в одни ворота, и выходили они из столовой пришибленные и присмиревшие.

Сложнее оказалось с самим Хлудневым. Вел он себя нагло и вызывающе, и все четверо понимали, что оставлять его в старательском поселке нельзя. Но куда девать его на Красноармейце? И Бестужев, и Сикорский утверждали, что в нынешнем обозленном состоянии Хлуднев опасен для окружающих, и его необходимо изолировать. Решили до лучших времен перевезти его на прииск и запереть в одном из помещений золотоприемной кассы. Сбежать оттуда в силу специфики здания он не сможет, а там можно что-нибудь придумать. Правда, что именно, ни один из четверых пока не представлял.

Покончив со всеми этими хлопотами, Иван Петрович строго-настрого предупредил Портнова, чтобы тот не вздумал затевать вендетту и мстить своим обидчикам, и красноармейское «войско» принялось грузиться в автобус.

— Может быть, мне остаться здесь? — спросил Незванова Артем. — Мне тут как-то привычнее, да и Николаю Васильевичу помогу за порядком присмотреть…

— Ну, уж нет! — не согласился директор. — Такие специалисты нам самим нужны!

— Так никакой войны вроде больше не предвидится? — постарался отшутиться Артем. — Для чего еще я могу понадобиться?

— Война не война, а лучше, если ты под рукой будешь в нужный момент, — отрезал Незванов. — Мало ли что может еще случиться? Так что собирайся, капитан, и поехали.

… Ночь и почти весь следующий день прошли без происшествий, если не считать за таковое истерику с рванием на груди рубахи и криками с обещанием замочить всех, которую закатил Хлуднев при водворении в импровизированную камеру. Это была специально освобожденная комнатка в здании золотоприемной кассы без единого окошка, но с крепкой стальной дверью, в которой вызванный на работу сварщик оперативно прорезал окошко-кормушку, закрывающееся откидной дверцей.