Андрей Ерпылев - Второй шанс

– Почему остановились, Шестой? – недовольно курлыкнуло в наушнике голосом оберста [47]Раменсхоффа. – Выполняйте поставленную задачу!

– Jawohl, herr Oberst! [48]– четко ответил офицер, ныряя в чрево многотонного гиганта, и вся колонна послушно стронулась с места вслед за головным танком.

Почти сразу же забарабанил дождь, смывая с пестрых бортов налипшую грязь и превращая грозные боевые машины в чистенькие, сверкающие лакированными поверхностями игрушки – мечту любого подростка…

Сергей пришел в себя от того, что его кто-то отчаянно тряс за плечо.

«Убью гада! – решил он, и не думая открывать глаза. – Что за моду взяли „духи“ позорные „дедушек“ вот так по-борзому будить?..»

Во сне он, конечно, уже был «дедушкой», без пяти минут – дембелем…

В следующий момент он ощутил низкий, муторно выворачивающий душу гул, даже рев в ушах и испуганно подскочил на постели.

Никакой казармой, ночью, да и постелью даже не пахло… «Дух», правда, присутствовал, причем очень знакомый – Анофриев. Это он непочтительно тряс без пяти минут «дедушку» за плечо, чего-то от него добиваясь и беззвучно разевая рот на белесом, перемазанном землей лице.

– Чего тебе? – проорал младший сержант и с ужасом не услышал собственного голоса.

Лишь в ушах что-то тупо и больно толкнулось, отдавшись где-то в середине спины и почему-то в желудке…

Исходя мучительной рвотой, раз за разом выворачивающей его наизнанку, Сергей вдруг понял, что сквозь рев и скрежет, наполняющие все мироздание, слышит чей-то невнятный скулеж. Странно так слышит, одним ухом… Левым. Или правым?..

Странное дело, он никак не мог сориентироваться, где у него лево, а где – право…

Требовательная рука уже не трясла его, а гладила по плечу.

– …нький…нись…жа… – слышались непонятные отрывки слов, писклявые, будто у девчонки.

В носу неожиданно засвербело, словно подбирался чих, и Сергей поднес к лицу руку, чтобы сморкнуться…

Очнулся повторно он, уже лежа лицом вверх.

Свист у ушах не прекратился, но стал как-то ниже и тише. Особенно в левом…

В левом?

Да, он снова знал, что то ухо, которое лучше слышит, – левое…

– Сережа… Ну вставай… – простонал кто-то рядом, и Черниченко сел, упираясь в сырую землю руками.

Рядом сидел на корточках измурзанный Арсений без шапки и рыдал, размазывая грязь и сопли по лицу черной пятерней.

– Что это ты?..

Он снова слышал свой голос, хотя и как-то невнятно, будто через слой ваты.

– Куликов… И Гена…

Только сейчас Сергей разглядел…

Почти весь сноп осколков пришелся на проводника, шедшего впереди, Володьке досталось меньше. Так, ерунда – один осколок даже не до кости располосовал правую скулу и словно бритвой смахнул кончик верхушки уха, а два других разорвали бушлат на плече. Ну и распоротый по ребрам бок – больно, много крови, но не смертельно. Контузию уже можно не считать. А вот спецназовец…

С первого взгляда даже неискушенному зрителю было понятно, что парень – не жилец.

Но он продолжал жить. Жить, несмотря ни на что, с оторванными по самый пах ногами и размозженной правой рукой, с развороченной правой стороной лица и вытекшим глазом… Если бы не шлем-сфера и бронежилет, его бы вообще прошило навылет, но так он своей широкой спиной прикрыл других…

Ребята, как смогли, перетянули культяпки ног и руку ремнями, но кровь продолжала сочиться на опавшую хвою нескончаемыми черными лентами. На перевязку ушел весь жалкий запас бинта и разорванное белье, но все равно повязки тут же насквозь пропитались, и толку от них практически не было.

– Шприц!.. – прохрипел спецназовец, с трудом придя в себя, и Сергей, стиснув зубы, как учили, вколол ему в целое плечо прямо через суровую ткань камуфляжа дозу промедола из шприц-тюбика.

Жаль, что вторая аптечка, лежавшая в правом нарукавном кармане, превратилась в пластмассовое крошево вместе со всем содержимым, но и от одной дозы Геннадию немного полегчало.

– Все… живы?..

– Все. Володьку вот чуть-чуть зацепило…

– Ноги целы?..

– Да.

– Не п… Мои ноги, спрашиваю, целы?..

Сергей сглотнул и отвернулся.

– Понятно… Тогда – кранты…

– Ничего… Мы вас сейчас обратно потащим…

– Не смеши… – попытался улыбнуться офицер одной стороной лица, и жуткая эта улыбка походила на оскал какой-то туземной маски: сквозь разорванную щеку виднелись зубы… – Мне абзац… Даже не пытайтесь с места трогать…

– Может быть, подмогу вызвать? По рации…

– У тебя есть?

– Нету…

– Вот и у меня нет… Проволоку принеси…

– Какую проволоку?..

– Там растяжка была… Поздно я ее заметил… Неси… Только осторожно…

Обрывок тонкой медной проволочки, скрученной пружиной, отыскал Анофриев.

– Не успела потемнеть… – повертел ее перед уцелевшим глазом Геннадий. – Недавно поставили… Вчера… Позавчера… Нагаев, с-сука…

– Что?

– Да ничего… Вы это, ребята… Идите дальше… Только теперь – по левую сторону заломы оставляйте… И под ноги смотрите… Проволоку…

– Мы вас не бросим!

– Это приказ! Не обсуждать!..

Офицер прикрыл глаз и замолчал.

– Автомат мой берите с собой… И патроны… И пистолет… Все вообще берите… Что спереди навешано – то и берите… Не переворачивайте… И все… Уходите… Приказ…

Когда шаги и хруст сучьев стихли в отдалении, Геннадий Серебров, двадцатисемилетний лейтенант спецназа внутренних войск, один из «краповых беретов», вытащил из-под бронежилета коробочку рации и две сцепленные друг с другом гранаты. Рацию он разбил кулаком, а гранаты поднял к лицу.

Несколько минут он лежал неподвижно, глядя уцелевшим серым глазом в почти такого же цвета небо и беззвучно шевеля губами. Потом вздохнул, выдернул зубами одну чеку и, прижимая рычаг, осторожно засунул обе гранаты под себя. Теперь, если лишь чуть-чуть шевельнуть тело, рычаг соскочит и… Однако лейтенант шевелиться не собирался – сюрприз предназначался не ему…

Беглецы отошли уже изрядно, когда позади что-то глухо громыхнуло.

– Бежим! – крикнул Сергей, поворачиваясь обратно, но Арсений поймал его за плечо:

– Не надо… Он сам так решил…

По грязным лицам солдат, оставляя белые дорожки, бежали и бежали слезы. В этот момент мальчишки стали взрослыми по-настоящему…

Утомительные протокольные мероприятия завершились, и два президента, наконец, остались с глазу на глаз. Неприметные, будто бестелесные тени переводчиков, синхронно толмачивших каждое слово, можно было не считать. Равно как еще более незаметных телохранителей.

– Вы в первый раз посещаете Соединенные Штаты, господин Сергеев? – поинтересовался президент Вельд.

Подобный вопрос уже задавался перед камерами, но нужно же было с чего-то начать. Тем более что виртуозный по обтекаемости ответ своего русского визави он как-то запамятовал. Как ни крути, а это первая их встреча, и Вельд несколько волновался. Слишком уж крепко сидели в памяти впитанные с молоком матери ненависть и страх, вызываемые этим загадочным народом.