Тед Чан - Сборник “История твоей жизни”

А потом я обращаю взгляд наружу.

Ослепительная, радостная, ужасающая симметрия окружает меня. Столько заключено теперь в окруживших меня узорах, что вот-вот сама вселенная разрешится в виде картины. Я приближаюсь к окончательному гештальту: контексту, в котором любое знание встает на место и сияет; это мандала, музыка сфер, космос.

Я ищу просветления не духовного, но рационального. Мне еще надо пройти дорогу к нему, но сейчас она не будет постоянно ускользать из-под пальцев. Имея теперь язык моего разума, я могу точно рассчитать расстояние между мной и этим просветлением – я увидел свою конечную цель.

Теперь надо спланировать следующие действия. Во-первых, нужно добавить простые усиления к самосохранению, начав с боевых искусств. Я посмотрю несколько состязаний, чтобы изучить возможные атаки, хотя сам буду применять только защитные действия: я могу двигаться достаточно быстро, чтобы избежать самых молниеносных ударов. Это позволит мне защитить себя и разоружить любого уличного хулигана, если на меня нападут. Тем временем мне придется есть обильно, чтобы удовлетворить требования моего мозга по литанию, даже с учетом возросшей эффективности метаболизма. Еще надо будет побрить голову, чтобы улучшить охлаждение мозга при усиленном кровотоке.

А потом основная цель: расшифровать образы. Для дальнейшего усиления мозга возможны только искусственные усовершенствования. Мне нужна была бы прямая связь «мозг – компьютер», чтобы загружать информацию прямо в разум, но для этого я должен будут создать новые отрасли промышленности. Любые способы цифровых вычислений будут здесь неадекватны; то, что я задумал, потребует наноструктуры на базе нейронных сетей.

Обрисовав эти основные идеи, я включаю мозг в многопроцессорный режим: одна секция разума разрабатывает математику, моделирующую поведение этой сети, другая создает процесс репликации информации по нейронным путям на молекулярном уровне в самовосстанавливающейся биокерамической среде, третья обдумывает тактику создания нужной мне промышленности. Терять время я не могу: я ввожу в Мир революционную теорию и технику, и все эти отрасли должны начать работу сразу.

Я выхожу во внешний мир, чтобы снова изучать общество. Язык знаков, передающий эмоции, который я когда-то знал, сменился матрицей взаимосвязанных уравнений. Силовые линии вьются и изгибаются между людьми, предметами, учреждениями, идеями. Люди трагически напоминают марионеток: каждая движется отдельно, но все они связаны сетью, которую предпочитают не видеть. Они могли бы воспротивиться, но очень мало кто на это идет.

Сейчас я сижу в баре. За три стула от меня сидит мужчина, знакомый с заведениями такого типа; он оборачивается и замечает пару в темном углу. Мужчина улыбается, жестом подзывает бармена и наклоняется к нему по секрету поговорить об этой паре. Мне не надо слышать, что он говорит.

Он лжет бармену легко и непринужденно. Это спонтанный лжец, и лжет он не чтобы как-то внести интерес в свою жизнь, но чтобы порадоваться своей способности дурачить людей. Он знает, что бармену все равно, и тот лишь изображает интерес, хотя все же верит.

Моя восприимчивость к языку жестов людей выросла настолько, что я это все замечаю, не глядя и не слушая: я чую феромоны, которые испускает его кожа. До некоторой степени мои мышцы способны чувствовать напряжение его мышц – быть может, через их электрическое поле. Эти каналы не могут передавать точную информацию, но получаемые мною впечатления дают обильную основу для экстраполяции, они добавляют плетение к паутине.

Обычные люди могут воспринимать эту информацию подсознательно. Я постараюсь получше на них настроиться; потом, быть может, попробую контролировать выдачу собственной.

Я выработал у себя способности, напоминающие способы манипулирования чужим разумом, которые предлагают объявления бульварных газет. Способность контролировать эманации тела позволяет мне вызывать у людей в точности желаемую реакцию. С помощью феромонов и напряжения мышц я могу вызвать у человека гнев, страх, сочувствие или сексуальное возбуждение. Вполне достаточно, чтобы завоевывать друзей и оказывать влияние.

Я могу вызвать в других даже самоподдерживающуюся реакцию. Связывая определенные реакции с чувством удовлетворения, я могу создавать петлю положительной обратной связи, контур усиления: тело человека будет усиливать собственную реакцию. Я воспользуюсь .этим, чтобы повлиять на президентов корпораций и создать необходимые мне отрасли промышленности.

Я больше не могу видеть снов – в нормальном смысле. У меня нет ничего, что можно было бы назвать подсознанием, и я контролирую все технические функции, выполняемые мозгом, так что работы, выполняемые фазой быстрого сна, стали ненужными. Бывают моменты, когда мое владение собственным разумом ослабевает, но их вряд ли можно Назвать снами. Скорее метагаллюцинациями, и это чистая пытка. В эти периоды я отключаюсь: я вижу, как разум порождает странные видения, но я парализован и не в состоянии реагировать. Я с трудом могу идентифицировать то, что вижу: образы причудливых бесконечных ссылок на себя и изменений, которые даже мне кажутся бессмысленными.

Мой разум истощает ресурсы мозга. Биологическая структура таких размеров и сложности едва может поддерживать осознающую себя психику. Но самосознание есть также саморегуляция – до некоторой степени. Я даю разуму полный доступ ко всему, что доступно, и удерживаю его от выхода за эти пределы. Однако это трудно: я заперт в бамбуковой клетке, где ни сесть, ни встать. Если я попытаюсь расслабиться или полностью разогнуться – сразу же агония и безумие.

Я галлюцинирую. Я вижу, как мой разум воображает возможные конфигурации, которые он мог бы принять, а потом коллапсирует. Я свидетель собственных иллюзий, видений того, чем может стать мой разум, когда я восприму окончательный гештальт.

Достигну ли я окончательного самосознания? Смогу ли открыть компоненты, которые, составляют мои собственные ментальные гештальты? Найду ли врожденное знание морали? Я мог бы понять, способен ли разум возникнуть из материи спонтанно, понять, как связано сознание с остальной вселенной. Я мог бы увидеть, как сливаются субъект и объект: центр всего опыта мира.

Или, быть может, я обнаружил бы, что гештальт разума не может быть создан и требуется вмешательство. Может быть, я увидел бы душу, тот ингредиент сознания, что выше физической сущности. Доказательство существования Бога? Я бы мог увидеть смысл, истинный характер существования.

Я мог бы достичь просветления. Должно быть, эйфорическое переживание…