Тед Чан - Сборник “История твоей жизни”

Мы регулярно спрашивали у гептаподов, зачем они к нам прилетели. И каждый раз чужаки отвечали «посмотреть» или «наблюдать». Действительно, временами они предпочитали молча наблюдать за нами, игнорируя наши вопросы. Возможно, они были учеными. Или туристами. Согласно инструкции Госдепа, всем нам вменялось в обязанность давать пришельцам как можно меньше информации о человечестве, однако следовать этой инструкции не составляло труда: гептаподы ни о чем не спрашивали. Кем бы ни были чужаки на самом деле, они представляли собой чудовищно нелюбопытную компанию.

Я помню, что однажды мы поедем в торговый центр, чтобы купить тебе новые наряды. Тебе тогда будет тринадцать лет. Ты развалишься на сиденье машины, как малое дитя, но в следующий момент, пружинно выпрямившись, откинешь прядь со лба с хорошо рассчитанной небрежностью, скопированной у знаменитых топ-моделей.

Пока я буду парковать машину, ты деловито снабдишь меня инструкциями.

– Ну ладно, мама, дай мне какую-нибудь кредитную карточку, и мы встретимся у входа через два часа.

– И не надейся, – расхохочусь я. – Все мои кредитные карты останутся при мне.

Твое лицо запылает благородным негодованием. Мы выйдем из машины, и я решительно зашагаю к главному входу. Убедившись, что я и впрямь не намерена уступать, ты мгновенно пересмотришь свои планы.

– Ну хорошо, мама, хорошо. Ты можешь пойти со мной, но только на несколько шагов позади, чтобы никто не подумал, что мы вместе. Если я увижу своих друзей, то остановлюсь поболтать, а ты иди дальше, ладно? Я потом тебя догоню.

Я замру как вкопанная.

– Прошу прощения? Кажется, я тебе не прислуга и не какой-нибудь родственник-мутант, которого ты стыдишься.

– Но мама! Я не могу допустить, чтобы кто-то увидел меня с тобой.

– О чем ты говоришь? Я уже знакома со всеми твоими друзьями, они бывали в нашем доме.

– Но это же совсем другое дело! – скажешь ты, поражаясь, что мне надо объяснять подобные вещи. – Это дом, а тут магазин.

– В самом деле?

И тогда ты взорвешься.

– Тебе совершенно наплевать на меня! Ты и мизинцем не пошевельнешь, чтобы я чувствовала себя счастливой!

А ведь еще совсем недавно ты обожала ходить со мной за покупками, и меня всегда будет изумлять, как быстро ты вырастаешь из одной фазы, чтобы войти в другую. Жить рядом с тобой – все равно, что стрелять по движущейся мишени: ты всегда будешь дальше, чем я ожидала.

Я посмотрела на предложение, которое только что написала на Гептаподе Б обычной шариковой ручкой на обычной бумаге. Оно выглядело каким-то бесформенным, как и все предыдущие опусы моего производства, словно по его ажурной решетке сначала шарахнули кувалдой, а после безыскусно сложили вместе разлетевшиеся куски. У меня на столе накопилась уже целая стопка бумажных листов, испещренных неэлегантными семаграммами, слегка трепещущая под вентиляторной струей.

Было очень странно учить язык, не имеющий устной формы. Вместо того чтобы практиковаться в произношении, мне приходилось закрывать глаза и пытаться нарисовать семаграммы на внутренней стороне век.

В дверь постучали, и сияющий Гэри влетел в кабинет, прежде чем я успела ответить.

– Иллинойс получил подтверждение по физике!

– Да что ты?! Замечательно. Когда это случилось?

– Несколько часов назад. Я только что узнал об этом на видеоконференции. Давай я тебе покажу?

– Можешь стереть с доски, это уже не нужно.

– Отлично.

Он взял кусок мела и изобразил схему:

– Ну вот. Это траектория светового луча, из воздуха в воду. Луч света распространяется по прямой, пока не достигнет воды, у которой иной коэффициент преломления. И тогда направление луча меняется. Ты наверняка слышала об этом раньше, не так ли?

– Школьная программа, – кивнула я.

– Так вот, траектория, по которой путешествует свет, имеет одно любопытное свойство. Это самый быстрый из всех возможных путей между точками А и В.

– Ну-ка повтори!

– Давай предположим, просто ради наглядности, что луч света пойдет по прямой. – И Гэри дополнил свой рисунок пунктирной линией.

– Эта гипотетическая траектория короче реальной. Но в воде свет распространяется медленнее, чем в воздухе, а на воду теперь приходится большая, чем раньше, часть пути/Поэтому на путешествие от А до В по пунктирной траектории лучу света потребовалось бы больше времени, чем это занимает на самом деле.

– Да, это я поняла.

– А теперь предположим, что луч света пойдет вот так. – Он нарисовал вторую пунктирную линию.

– Здесь на воду приходится еще меньше пути, но зато общая длина траектории увеличилась. Так что и этот гипотетический путь тоже занял бы больше времени, чем реальный.

Гэри положил мелок и назидательно ткнул в схему перепачканным указательным пальцем.

– На путешествие по любой из гипотетических траекторий всегда потребуется больше времени, чем луч света тратит в реальности. Иными словами, свет всегда выбирает самый быстрый путь! Это и есть принцип Наименьшего Времени, выдвинутый Ферма.

– Гм… Интересно. И чужаки отреагировали именно на это?

– Точно! Мурхэд на иллинойском Зеркале показал анимацию принципа Ферма, и гептаподы сразу повторили наш ролик. Теперь Мурхэд пытается получить от них символическое описание принципа. – Гэри весело ухмыльнулся. – Чрезвычайно клево, да?

– Воистину клево, – согласилась я. – Но как могло случиться, что я впервые слышу о принципе Ферма? – Я взяла со стола увесистую папку и демонстративно встряхнула: это было выданное лингвистам пособие по ликвидации физической безграмотности, включающее список тем, рекомендованных для бесед с гептаподами. – Здесь куча всякой всячины про массы Планка и тому подобное, но нет ни единого слова о преломлении света.

– Значит, мы не угадали, что окажется полезным для вас, – ответил Гэри без малейшего смущения. – На самом деле довольно странно, что первый прорыв произошел именно с принципом Ферма… Видишь ли, хотя его легко объяснить на словах, для точной математической формулировки требуется не обычная математика, а вариационное исчисление. Мы же, естественно, полагали, что прорыв скорее всего произойдет с какой-нибудь простой теоремой из алгебры или геометрии.

– Действительно странно. Ты думаешь, что понятия гептаподов о простоте и сложности не совпадают с нашими?

– Именно так. Вот почему я умираю от нетерпения взглянуть на их математическую формулировку принципа Ферма. – Он, как обычно, принялся мерить мой кабинет шагами. – Если для гептаподов их версия вариационного исчисления намного проще, чем их же эквивалент алгебры…