Василий Колташов - Торжествующий разум

Потом, никем не руководимые, Комитет действий был ночью арестован, люди двинулись с окраин к центру города. Они шли, медленно подбирая в себя все новые и новые группы собиравшегося в разных местах народа. Было еще очень рано, но весь город стоял уже на ногах. Постепенно подбирая один поток за другим и сливаясь в огромную реку люди все больше наполнялись уверенностью своей силы, и все больше узнавали о случившемся за ночь. Всюду были листовки сотен организаций - правительственных и оппозиционных, пугающих и убеждающих, призывающих и успокаивающих.

Что происходило в Москве? Восстание студентов, отказ подчиниться поднятых недавно воинских частей. Полная растерянность брошенного на блокаду центров студенческого выступления ОМОНа. Паника в правительстве. Мятеж нескольких танковых дивизий. Бегство министров. Банкротство монополий. Всеобщая политическая стачка. Как много и как горячо обсуждались все эти реальные и вымышленные события. Конечно, это были слухи, в них не все было верно, но то, что они были пропитаны надеждой, нет, больше того, уверенностью, радовало всех.

Люди вышли на улицы. Впервые за много лет «порядка и спокойствия». Колонны плыли, сливаясь с все новыми и новыми, с все большими и большими колонными, разливаясь неизвестно откуда возникшими транспарантами и красными, красно-черными, черными и многоцветными знаменами.

Ольга была в общей, движущейся к Лубянке и Кремлю, массе. Здесь собрались сотни тысяч. Это был всесильный, обезумевший от себя самого поток. И эта казавшаяся ей бесконечным неуправляемая никем река несла ее вперед. Кто вел ее эту стихию народного гнева? Ольга, не могла этого сказать. Она была членом ЦК партии, она отвечала за подготовку этих событий, она много лет работала ради вот такого солнечного дня свободы. Дня ветра и радости. Но она не знала, откуда взялась та сила, и та воля, что собрала здесь этих людей. Народ шел, не встречая никаких препятствий. Милиция, которую мэрия попыталась вывести на заграждение, просто пропустила его. В людях куда-то исчезла прежняя замкнутость, неуверенность. Все разговаривали, улыбались. Никто не знал, что будет дальше. Но каждый понимал: сегодня, на глазах у миллионов и при их участии, меняется все. Меняется вся привычная жизнь, рассыпается весь старый политический уклад.

Ольга радовалась этому дню и глубоко вдыхала новый для нее воздух. Мир становился другим. Было невероятное, не виданное ей доселе массовое ощущение свободы, полета и радости. Пробужденный всеобщей политической стачкой поток нес Ольгу к новым свершениям народной истории.

В разных частях города, у Думы, на Лубянке, возле памятника Маяковскому развернув знамена и наполнив небо ревущими голосами гнева, начались митинги. Потоки выступающих сменялись здесь один за другим. Одни ораторы вызывали бурный восторг, другие - получали обратный отклик, заставляя стаскивать себя с импровизированных трибун. Несколько раз Ольга видела, как крупные чины в милицейской форме пытались призвать толпу разойтись. Ничего не выходило. Представителей власти перебивали раздраженными криками, и они старались скорей покинуть уличное собрание.

Возле Государственной Думы к народу вышел лидер Народно-патриотической партии Сергей Андреевич Райский. Он поддержал все требования трудящихся и заявил, что будет добиваться их удовлетворения. Его выступление люди встретили хорошо. Многие его любили за прямую, пускай порой и не умную, но как казалось оппозиционную позицию. Райский был позер и позер умелый. Осторожный националист, аккуратный поборник доброй традиции, он всегда указывал на истинно народные корни русской государственности и считал (говорил), что власть должна думать о людях. Такое было о нем мнение.

У Кремля тоже начался митинг. Его никто не готовил, он начался стихийно и проходил очень бурно. Выступая, ораторы, а в числе их оказался и Алексей Хрисовул, Ольга узнала его по голосу, призывали народ требовать отставки Президента, правительства и отмены всех существующих законов включая и конституцию. Требовали сформировать истинно народное правительство. Требовали разогнать политическую полицию - ФБС, отчаянно отстаивали право личной свободы, социальной справедливости и равенства.

Так было везде. Такие митинги, пусть меньшего, но не менее горячего масштаба проходили на всех бастующих предприятиях, в вузах и воинских частях. Их тоже никто не организовывал. Это был стихийный народный, демократический порыв.

Но власти, несмотря на внезапно охватившую их растерянность, быстро пришли в себя. Правда к 10 часам обнаружилась их полная информационная изоляция. Не работал не один вид связи. Глухо молчали все телефоны, куда-то исчезали в Интернете любые послания, почти невозможно было выслать посыльных, так как стояла большая часть транспорта. Либо не было водителей, либо бензина. Схожая ситуация сложилась и со СМИ: не функционировали радио, телевидение, газеты. Да и если бы они и действовали, какой от них сейчас был толк?

Кое-как к 11 часам собрали экстренное совещание. На него прибыло большинство министров, и президент республики лично возглавил заседание. Но от этого проблем стоящих перед властями не стало меньше.

- Нужно вступит в переговоры с восставшим, нужно обмануть их, что-нибудь предложить. Выиграть время, собрать силы, нанести ответный удар, - выпалил, взволнованно озираясь и явно желая спрятать глаза, президент.

Видно было, что ему плохо, но он не хочет показать этого, борясь в себе с любой возможной слабостью. Ситуация была непривычной, но глава государства все еще рассчитывал ее изменить.

- Из-за того, что ФБС арестовало всех профсоюзников, нам не с кем вести переговоры, - вдруг пожаловался премьер министр. - Не с толпой же на площади разговаривать?

Эта необычная кляуза, вдруг удивив всех, заставила угрюмое молчание превратиться в вой ужаса и непонимания. Раздались неразборчивые голоса, потом произошло какое-то движение и только после этого президент смог разобрать, что же тут говориться.

- Весь транспорт столицы неподвижен, всеобщая политическая стачка охватила все фабрики, все организации и конторы страны. Твориться что-то нелепое. Какой-то бунт! - лепетал мэр, маленький необъятный в своей толщине человек с бородкой придававшей его лицу в эти минуты глуповатое выражение. - Но надо же что-то делать? Вот только что? Что?

- Ночью, восставшие студенты захватили свои учебные заведения, а так же казармы некоторых воинских частей. Вы что, думаете, тут возможны переговоры или с этой красно-коричневой сворой вы собираетесь, переговоры устраивать? - возмутился директор ФБС. - Мы моментально произвели аресты. Это была нормальная, необходимая реакция. Нужно было обезглавить движение. Мы имеем дело с полномасштабным, пусть и разноочаговым, восстанием…