Юрий Никитин - 2024-й

— Еще легче, — сказал я невесело. — На митинг еще нужно народ собрать! А тут забрасываешь сеть сразу по всему миру и вылавливаешь не совсем умных, но которые страстно хотят казаться умными, оригинальными, лихими. Потому инет и зовут сетью или паутиной. Черт, как они достали… Или это все-таки соперники стараются?

— Они задают тон, — сказал Тимур. — Остальное — подгавкатели.

Алёна убежала первой за пять минут до конца рабочего дня, остальные разбрелись кто когда. Дольше всех проторчали Тимур и Роман, обоим хотелось успеть закончить сегодня что-то совсем уж надоевшее, а завтра взяться за новое.

Я ушел последним, прежние дома, которые видел днем, исчезли, вместо них нечто незнакомое, подсвеченное снизу и потому чуточку марсианское. Проезжая часть улица залита двумя потоками огней: в мою сторону приближается оранжевый поток раскаленного золота, а рядом, отделенная только белым пунктиром, течет в другую сторону красная с багровым тяжелая река застывающего металла.

На пешеходной части улицы прежние люди то ли вымерли, то ли их перебили, а вместо них город заполнили существа иной расы: никуда не бегут, одеты иначе, смеются громче, с любопытством смотрят по сторонам…

— Эй, парень! У тебя пенис есть?

Звонкий девичий голосок, вроде бы уже слышал такой, я поспешно обернулся. Молоденькая девчонка, почти подросток, а смотрит на меня нахально и весело.

— Есть, — ответил я несколько уязвленно, как могли подумать, что я беспенисный.

— Покажи!

— Еще чего, — ответил я с достоинством. — Ни за что!

— Почему? — спросила она с интересом.

— Я скромный, — объяснил я. — И застенчивый. Вот такой я.

— Странно, — удивилась она. — Всегда думала, что показать пенис проще, чем вагину.

— Это кому как, — ответил я.

Она сказала язвительно:

— Так чего же ты кричал тогда, чтобы я показала вам?

— То не я кричал, — объяснил я. — Это Тимур, мой приятель.

— Это тот маленький и юркий?

— Ага.

Она нахмурила лоб, припоминая, покачала головой:

— Он противный. И мне сразу не понравился. А тебе бы показала.

— Ну, спасибо…

— Хочешь, покажу?

— Нет-нет, — сказал я поспешно, — не надо.

— Почему? — удивилась она. — У меня там классно! Даже татуху отпадную забабахала!.. И губы бантиком, конечно.

— Не интересуюсь, — заявил я твердо.

Она спросила озадаченно:

— Ты… асексуал?

— Трансчеловек, — ответил я гордо.

— Транс… чего?

— Да ладно тебе, — сказал я. — Знаю, что подумала. Если транс, то трансвестит или трансбистер. А я трансчеловек, а трансчеловек — звучит…

— Гордо?

— Просто звучит, — сказал я. — А человек — это говно такое промежуточное. Вообще-то не говно, но если может перейти в трансчеловеки, но не переходит, то говно.

— Ух ты, — восхитилась она. — Значит, вы даже лучше, чем люди? Что-то вроде панков? Или готы? Может, эмо?

— Нет, — сказал я терпеливо, — это совсем другое. Панки — это обезьяны, только крашеные. А трансчеловеки… да ты не поймешь, ты же блондинка!

Она сказала обидчиво, но с достоинством:

— Да, причем натуральная, не крашеная!.. И что? Дура?.. Ладно, колись, что это за направление? Или это у вас секта?

— Да, — ответил я. — Секта. Как были сектой христиане. Только в отличие от христианства трансгуманизм охватывает весь мир. У нас уже во всех странах есть секции! В развитых. В неразвитых только панки и всякие там байкеры, свингеры, эмо, сексуалы и тусовочники. И еще всякие-разные, я их не знаю и не интересуюсь.

— Ух ты какой! — сказала она с уважением. — Значит, чем-то крутым занят?

— Не очень, — ответил я скромно, — однако… гм… дело есть. А времени по дискотекам таскаться нет. Да и желания.

Она вскрикнула огорченно:

— Ну ты чего? А я нацелилась затащить тебя…

— На себя?

Она отмахнулась:

— Да что ты о такой ерунде! Хотя бы вон в тот клуб. Девчонки разбежались, а одной как-то непривычно… В самом деле, хочешь покажу? У меня там родинка. Прикольная!

Я пробормотал:

— Да ну… что прикольного в родинке?

— На таком месте не бывает, — сказала она со знанием дела. — А у меня есть. На осмотре врачи всегда спрашивают, что это… Давай покажу!

Я пугливо огляделся по сторонам.

— Вот так, на улице?

— Ну и что? — сказала она задорно. — Экстрим! Да и вообще… Вот увидишь, никто ничего не скажет. Даже неинтересно.

— Не надо, — ответил я уже не так твердо. — А вот не надо.

— Почему?

— А я трансчеловек, вот почему.

— Жаль…

Она выглядела в самом деле беззащитной и потерянной, как котенок, что вышел из темной страшной подворотни на дорогу и жалобно смотрит на огромных людей в надежде, что кто-то наклонится и возьмет в большие теплые ладони, где сразу станет надежно и защищенно.

Странная нотка сочувствия отозвалась в моей заскорузлой душе.

— А что там? — спросил я. — В твоем клубе?

Она сразу оживилась, выпрямила спинку, сиськи красиво натянули тонкую майку, четко обозначив соски. Судя по форме, груди у нее торчат ареолами кверху, так что достаточно лишь наклонить голову, чтобы твердеющие горячие ниппели уперлись в губы.

— Там все, — ответила она поспешно. — Там весело!

Я подумал, покачал головой:

— Нет, не хочу рисковать. Хотя рядом с моим домом есть тоже какой-то клуб. Слышал, там кормят неплохо, а я после работы жрать хочу.

— Идет! — ответила она с готовностью. — Согласна!

— Хорошо, — сказал я, — когда девушка на все согласна.

— Я согласна на все, — подтвердила она серьезно.

— Пойдем, — сказал я. — Вон моя торчит.

Спина моего внедорожника в самом деле выступает над ровным блестящим рядом машин, предназначенных для ровных городских дорог.

— Тебя как зовут? — спросил я.

— Лиза, — ответила она торопливо. — Но меня обычно зовут Лисенком.

— Лисенок, — спросил я, — а ты уже совершеннолетняя?

Она спросила удивленно:

— А ты что, против подросткового секса?

— Вообще-то стараюсь избегать, — ответил я.

— У меня сиськи еще отрастут, — заверила она. — Говорят, лучше растут, когда часто щупают… Ой, это твоя? Такая огромная?.. Да ты крутой!

Я открыл перед нею дверцу, Лисенок даже опешила от такого непривычного в ее мире жеста, но быстро сориентировалась и села красиво, как в кино, уже улыбаясь всему миру царственно, как положено даме в крутой машине.

Коммуникатор то и дело говорил приятным женским голосом что-то типа: на следующем повороте поверните направо, потом пятьсот метров прямо, Лисенок сперва слушала с раскрытым ртом, как будто оказалась в волшебной сказке, потом начала ловить на ошибках и дальше всю дорогу спорила с ним и ругалась, объясняя, что надо совсем не так и вообще заедем в другую сторону.

— Изменение маршрута, — передразнила она и, дождавшись, когда коммуникатор сказал послушно: «Изменение маршрута. Возьмите налево, а затем сразу же направо», вскрикнула ликующе: — Я ж говорила, дур туда набрали! Наверное, у нее ноги красивые!..