Юрий Никитин - 2024-й

В левой части — десяток столиков, все остальное отдано под танцевальный зал. Цветные фонари бросают движущиеся цветные пятна, танцующие двигаются в полутьме, но я никогда не любил тьму даже в ее полуварианте.

Многие девушки танцуют топлес, а некоторые, хорошенько разогревшись, а то и приняв что-то покрепче, чем я, сняли и трусики, но двигаются настолько здорово, что забываешь про возможность ухватить и засадить, просто любуешься.

На возвышении обнаженная девушка быстро и эффектно кружится у шеста, еще усерднее работают двое с гитарами и один на ударнике. Гитаристы что-то выкрикивают в зал сорванными голосами, а там толпа настолько плотная, что какие там танцы, кое-где двигаются, вообще прижимаясь друг к другу.

Под потолком крутятся и медленно плавают огромные разноцветные шары. Нас провожали взглядами, а когда мы проходили мимо группки крепких парней в майках, что не скрывают мощную рельефную мускулатуру, они таращились на Алёну, один уважительно присвистнул.

Алёна подвела меня к свободному столику и пихнула так ловко, что я брякнулся задницей на стул, а руки уронил на столешницу.

— Сидеть! — сказала она властно.

— А «гав» говорить? — осведомился я.

— Это по команде «Голос!», — напомнила она с жалостью. — У тебя и с памятью хуже, чем у Василия Петровича…

— Василий Петрович, — пробормотал я, — глыба… Нам бы такими быть в его возрасте…

— Сиди, — повторила она, — и никуда, понял?

— Понял, — ответил я покорно. — Пусть меня прямо здесь и танцуют…

Мигающий свет, громкая музыка с однообразным ритмом, я ощутил, что начинаю впадать в гипнотический транс. Танцующие вскидывают руки, девушки и парни одинаково изгибаются и дергаются, я узнал последнюю разновидность шейкинга, что вошел в моду буквально неделю тому и, как важное событие в культурной жизни страны, занял первые полосы новостей.

У меня возникло стойкое ощущение, что здесь все наркоманы, наркодилеры, проститутки, мафиози, киллеры и прочий сброд, который стоило бы разом всех утопить, не проверяя документов. Парни ухитряются проносить через толпу тонкостенные стаканы с коктейлями, Алёна принесла сразу два, полные до краев. Она так высоко поднимала их над головой, словно старалась всем парням показать, какие у нее красиво вылепленные подмышечные впадины.

Я перевел дыхание, когда на середину стола опустились эти бокалы с чем-то розовым. Один Алёна тут же сунула мне в ладони.

— Выпей, — сказала она с глубоким сочувствием, но строгими нотками наставницы.

— Что это?

— Не бойся, безалкогольное.

Я спросил вяло:

— Тогда зачем?

Она ухватила меня за руку и заставила поднести бокал ко рту.

— Просто пей.

Я послушно осушил, по вкусу — сладковатая газировка с привкусом лимонада, довольно приятно, но через пару минут ощутил, как невидимые руки сняли с груди гранитную глыбу, из-за которой так трудно дышать.

Алёна наблюдала за мной с материнской улыбкой.

— Чем ты меня опоила? — спросил я вяло.

— Не боись, — ответила она, — не любовными чарами. Ты хоть и хайтековец, а жуткий консерватор… когда дело доходит до фармакологии.

Я пробормотал:

— Просто я откладывал…

— Боялся?

— Да, — ответил я честно.

— Чего?

— Мужчинам унизительно, — пробормотал я, — просить помощи… А стимуляторы — помощь.

— И когда ты собирался?

— Когда своих сил не хватит, — ответил я нехотя. — Ты такая напористая… Любишь доминировать? С хлыстом или плетью? Связывать будешь?

Она посмотрела с обезоруживающей улыбкой.

— Мечтай, мечтай… Ишь, фантазия разыгралась, по блудливым глазенкам вижу.

И хотя у меня даже сейчас в душе пусто, а в голове никаких сексуальных фантазий, но я кивнул, да, мол, я тебя сейчас в мечтах по-всякому, женщинам приятно думать, что они востребованы, о них думают и над их фотографиями мастурбируют. Хотя Алёну вряд ли обманешь, понимает, не до того мне, но взглядом показала, что хорошо, говорю то, что надо, а это значит, еще не вывалился по ту сторону красной черты.

К нашему столику подошел красавец мачо, весь из себя, спросил с широчайшей улыбкой:

— Можно девушку на танец?

Я было кивнул, но Алёна отрезала:

— Нет-нет! Сегодня вообще не танцую.

— Это же шейкинг, — сказал парень пораженно, — самый писк!

— Без меня, — сказала она твердо. — Извини, дружище, у меня месячные.

Потом ее приглашали еще раза три. Я наконец посмотрел на Алёну глазами здешних мужчин: единственная, кто держится по-королевски, у кого не горит лицо в предвкушении всех радостей балдежа, кто не стреляет глазками в парней, но и без того самая-самая…

Она спросила настороженно:

— Что так смотришь?

— У тебя изумительнейшая фигура, — сказал я. — Фотомодели отдыхают. И лицо…

— Что с лицом?

— Ты сумела сделать, — сказал я, — что-то особое.

— Что?

— Не знаю. Но ты отличаешься от всех этих милых мордашек. Самая тюнинговая девушка.

Она хмыкнула довольно:

— Ну вот, начинаешь отмерзать. Хорошо… Посиди, я сейчас принесу еще пару коктейлей.

— И что будет?

— Отогреешься, — ответила она. — Может быть, отогреешься.

Я пьяно ухмыльнулся:

— Меня только ты можешь отогреть.

— Да, — согласилась она, — я тебя так отогрею, что и в аду будешь дергаться в ужасе. Жди!

Голос ее был строгим и властным, словно подала команду собаке. Я с любопытством смотрел, как по дороге к бару ее пытались перехватить парни, некоторые вообще аполлоны, другие настоящие гераклы. Алёна с благожелательной улыбочкой прошла мимо. Кто-то ухватил ее за ягодицу, она просто не обратила внимания, а когда принимала у бара заказ, еще один запустил длинную лапу между ее ног и что-то там нащупывал.

Я ожидал какую-то реакцию со стороны Алёна, но она взяла из рук бармена два высоких стакана, где колыхается нечто зеленое с синим, и вернулась к нашему столику. Парень остался возле барной стойки куда более сконфуженный, чем если бы получил по морде.

— Пользуешься успехом, — заметил я. — Ты красивая, Алёна.

Она кивнула:

— Хорошо на тебя действует мелагинк. Только тень недавней депрессии! Еще дозу, и танцевать с девочками пойдешь.

Я ухмыльнулся:

— Но ты этой дозы не дашь?

Она засмеялась:

— Не дам. Хотя… подумаю.

— О чем?

— Придушить тебя здесь или сперва как-то использовать.

— А потом придушить?

— Это непременно! — пообещала она.

— А что пока собираешься со мной делать? — полюбопытствовал я.

Она подумала, оглядела меня внимательно.

— Вообще-то можно было бы изнасиловать, но… это будет нарушением врачебной этики.

— Но ты же не врач!

— И не мечтай, — сказала она. — Раз я дала тебе мелагинк, то сейчас я врач. И отвечаю за тебя, пока действие не кончится. Ладно, я привезла, я и увезу. Но не раньше, чем натешишься. Уверен, что не хочешь девочек подцепить? Вот та, в розовом, и ее подруга — экстремалки. У меня глаз наметанный. Можешь с ними поиметься прямо на лестнице. Или тут за столиком, а подруга прикроет…