Вера Крыжановская (Рочестер) - Гнев Божий.

Во время разговора Эдита принесла молока и напоила всех троих. Мужчина, видимо, почувствовал себя крепче и сказал после минутного колебания:

– Как думаешь, мать, ввиду того, что мы ни во что не верим, можно рискнуть сходить в часовню, если, конечно, это не очень дорого стоит.

Дахир улыбнулся.

– Это стоит только одного искреннего порыва к Создателю всего сущего.

Сильные, пронизывающие ароматы часовни так подействовали на вошедших, что они зашатались и упали бы, не поддержи их Дахир и Эдита.

Как только они несколько оправились, маг подвел их к алтарю и приказал преклонить колени. В ту же минуту послышалось нежное пение; это был усовершенствованный инструмент, помещенный в углублении скалы. Музыка эта, в связи с ароматами, произвела сильное действие па нервы бедняков; оба они дрожали и плакали, растерянно бормоча, что никогда не молились и не знают, как это делается.

– Повторяйте за мной! – сказал Дахир, становясь также на колени и вздымая сложенные руки. – Боже всемогущий и милосердый, Отец всего сотворенного Тобой, не отврати милости Своей от нас, несчастных. Никто не учил нас молиться Тебе, пользоваться этим великим благодеянием, этим порывом души, соединяющим нас с Отцом нашим небесным. Рассей мрак, в котором мы коснеем.

Пока он говорил, ребенок поднялся на руках бабушки. Глаза его, мутные перед тем, широко раскрылись и удивленно блестели; вдруг он потянулся исхудавшими ручками к изображению Искупителя и громко воскликнул:

– Ах, как красиво!…

– Видите, – сказал на это Дахир, – детям открыто царствие Божие, они видят небесные красоты.

Потрясенные и взволнованные, мать с сыном стали горячо молиться, повторяя: «Боже мой, помилуй нас».

Дахир взял ребенка, раздел его и окунул в бассейн. Вынутый из воды ребенок был как будто в обмороке, но не обращая на это внимания, маг передал его Эдите и приложил руки к головке и груди. Затем он взял чашу, а Эдита, опустясь на колени, подняла к нему ребенка и Дахир влил в его ротик несколько капель пурпуровой жидкости из чаши, а потом накрыл его золотой скатертью с престола и погрузился в горячую молитву.

Наступила глубокая тишина, нарушаемая только легкой, гармоничной вибрацией. По прошествии минут десяти Дахир приподнял покрывало и в ту же минуту ребенок открыл глаза.

Отец и бабушка онемели от удивления и не верили себе, глядя на ребенка. Легкая краска сменила мертвенную бледность, валившаяся раньше от слабости голова выпрямилась, полуоткрытый ротик весело улыбался, стал свежим и розовым и ребенок, протягивая ручки к бабушке, закричал:

– Я хочу есть, дай мне есть!

Эдита поцеловала его, потом протянула его родным и весело сказала:

– Пойдемте, милая моя, мы переоденем его в чистое белье и накормим.

Дахир благословил ребенка и надел на его шею золотой крест с цепочкой, взятый с престола.

Когда женщины вышли из часовни, мужчина вдруг бросился в ноги Дахиру.

– Вижу, что ты – святой, что Бог существует и велико могущество Его. О! Спаси же и меня! – восторженно воскликнул он.

– Я такой же грешник, как ты, и только простой ходатай перед Отцом небесным; спасение же исходит от Него. Преклони там колени, – он указал на крест, – исповедуй открыто свои прегрешения и проступки, раскайся и прими твердое решение начать новую жизнь. Тогда ты удостоишься получить божественную милость.

Сломленный душевным волнением, тот опустился перед престолом и дрожащим голосом начал исповедь. Несмотря на молодость, он совершил много грязных, бесчестных поступков. Когда он умолк, Дахир положил руку ему на голову и сказал:

– Раскаяние твое искренне, как и желание жить в будущем по закону Божию; прими поэтому здравие телесное для того, чтобы поддержать душевное. Теперь окунись трижды в этом бассейне; хрустальная вода его не иссякает, как и милосердие Божие, которое только что снизошло на тебя.

Как только больной вошел в бассейн, над головой его вспыхнул светящийся крест, а из тела начал выступать густыми клубами черный пар, исчезавший вверху.

Затем Дахир дал ему чистое белье, надел на него крест и напоил из чаши, наказав жить честно и молиться Богу, если не желает возврата своей болезни.

Со слезами радости тот объявил, что чувствует себя возрожденным. Дышалось ему свободно, боль в груди прошла, новая сила жизни разливалась по жилам, а согбенная спина выпрямилась.

– Боже великий и милосердый. Ты существуешь!… А мы ничего не знали о Тебе. Но я до конца дней моих буду веровать в Тебя и поклоняться.

С признательностью и смирением благодарил он также Дахира и просил разрешения ходить к нему учиться молиться.

– Не только можешь, а ты должен приходить сюда укреплять свою душу в этом святом месте, – ответил маг.

Он дал ему книгу благочестивых размышлений и научил древней молитве, которая будет вечно нова, благодаря заключенной в ней таинственной силе: «Отче наш, сущий на небесах».

Увидав чудесную перемену в состоянии своего сына, старуха едва не помешалась от счастья и умоляла Дахира указать ей также путь к бесконечному Существу, истинному Подателю жизни.

Дахир уважил ее просьбу; он омочил голову ее водою из бассейна, дал ей крест и причастил. Затем они вознесли последнюю горячую благодарственную молитву, и трое счастливых направились домой, восторженно повторяя, что будут теперь говорить всем страждущим о том, что есть всемогущий, благой Бог для тех, кто с умилением и верою обращается к нему.

Дахир и Эдита сели на скамью и провожали глазами уходивших.

– Первый шаг сделан, – с улыбкой сказал Дахир. – Теперь к нам повалят толпы, потому что горе и страдания лучшие средства, чтобы привести людей на путь истинной веры.

Предсказание Дахира быстро исполнилось. Со всех сторон шли больные, калеки, слепые и скоро целые вереницы народа уже с самой зари тянулись по дороге к его домику. Дело становилось тяжелым, но Дахир с женой казались неутомимыми и без устали, горячо и бодро трудились они над расширением воинства Христова. Дахир исцелял не одно только тело, но и душу. Эдита утешала, поддерживала, услуживала больным, раскидывая помощь свою и утешение далеко в окрестностях. Никакая нищета или болезнь, как бы отталкивающе они не были, не устрашали ее; наоборот, именно наиболее несчастные и погрязшие в пороке были ей всего ближе. Когда один из таких уходил исцеленный от недуга и с обновленной душою, сердце славной Эдиты преисполнялось великой радостью.

Под вечер закрывались наконец двери домика, и Дахир, утомленный напряжением воли в течение долгих часов, опускался на стул. Эдита весело подавала ему вкусный ужин и своим разговором и добродушием, меткими и часто остроумными замечаниями подкрепляла его почти лучше, чем магическое лекарство, присланное ему Эбрамаром.