Эрин Боумэн - Скопированный

— Эй, — запыхавшись, говорит она снова, пока, наконец, не доходит до нас. Ее темные волосы прилипают к шее. — Вам следует ускориться. Адам устраивает собрание.

Это привлекает всеобщее внимание.

— Зачем? — спрашивает Сэмми.

— Понятия не имею. Хотя это о чем-то важном. Он сказал мне собрать вас всех немедленно, всех из команды Элии.

— Может мы, в конце концов, чем-нибудь займемся, — говорю я, собирая инструменты.

Джулс смеется, будто я выдал смешную шутку. Откидывает голову назад и все такое. Ей может быть и восемнадцать, но я могу поклясться, что она ведет себя на десять в большинство дней.

— Ты присоединишься к нам потом? — спрашивает ее Блейн. — Клиппер сегодня стал мужиком. Мы все будем праздновать.

— Бедный ребенок, — отозвался Сэмми. — Он пережил намного больше дерьма, чем любой тринадцатилетней парень, которого я знаю. А вы говорите о потере невинности.

— Как сентиментально, — невозмутимо произносит Бри.

— Сентиментально? Я просто говорю, что предполагаю, что он может перебрать со спиртом, как старик, учитывая все, через что он прошел. Сколько раундов как вы думаете, он выдержит?

Блейн кидает взгляд на Сэмми.

— Ему тринадцать.

— И ты тот, кто обозвал тринадцатилетние знаком мужественности. Прошу прощения за мое желание быть уверенным в том, что он выпьет стопочку. Или семь.

Они продолжают спорить о ритуалах, когда мы убираем инструменты. После двух месяцев работы днем в теплице, мы квалифицированно укладываем инструменты в исключительно маленький сарайчик, где они все у нас помещаются. Все Экспаты должны внести своей вклад в обмен на комнату, и не проходит и дня, чтобы я не жалел, что меня не приписали к работе на базе. Конечно, наши утра мы проводим в тренингах — по стрельбе по целям и в тренировках — но обрабатывание почвы каждый день оставляет меня в неведении от остального. Помимо нескольких собраний, на которые мы были приглашены, все, что мне удалось узнать, что кожа моих рук не так груба, что руки не покроются мозолями от работы мотыгой, и что от искусственного освещения человек может вспотеть так же круто, как и находясь под солнцем.

К тому времени, когда инструменты убраны подальше, Сэмми принимает ставки по поводу того, какое количество алкоголя Клиппер выпьет сегодня вечером. Мы направляемся к выходу, и Джулс пихает меня локтем.

— Ты присоединишься к вечеринке Клиппера? — спрашивает она. У нее самые длинные ресницы, какие я когда-либо видел.

— Я еще не решил.

— Давай. Развлекись немного. — Она обхватывает мое запястье обеими руками, как будто это меня убедит. Она потная после своей пробежки. — Я куплю тебе выпить. Даже пару раз. — Она наклоняется, понижая голос. — За исключением, если ты к тому времени уже не будешь хорош.

Я отмахиваюсь от нее. Вероятно, немного более агрессивно, чем нужно. Ей, кажется, это не нравится.

— Я дам Адаму знать, что вы идете, — объявляет она всем. Затем она поворачивается и выбегает. Она напоминает мне лань, такая же худощавая и стремительная. Но с упорством ястреба.

— Грей, ты походу спугнул ее, — говорит Блейн. Я кидаю на него взгляд и понимаю, на что он намекает.

— Я не заинтересован. — Мой взгляд переходит на Бри, но она занята тем, что чистит свои штаны. — Кроме того я не понимаю, почему Джулс не прицепится к тебе вместо меня, — говорю я Блейну. — Мы одинаковые и ты по крайней мере хороший.

— Я думаю, ей нравятся задумчивые.

— Все девушки любят задумчивых, — встревает Сэмми. — Но я думаю, что единственных, кого они любят больше — это очаровашек. С чувством юмора. Симпатичных. Высоких и накачанных, с зелеными глазами и с убийственными бицепсами…

Бри фыркает над описанием Сэмми самого себя.

— Что тебе это не нравится?

— Самовлюбленность — это беда.

— Кто говорил про самовлюбленность? Я описываю физические качества, Нокс. Привлекательные черты. Все остальное — суета. — Он расплывается в улыбке. — Ты не можешь действительно винить меня за это, не так ли?

Бри закатывает глаза.

— Так что ты думаешь, что Адам от нас хочет?

— У меня нет идей, — говорю я. — Но я знаю, какие надежды у меня от этой встречи.

— Я тоже. Я сыта по горло этим сидением на месте.

Я вижу как она трет свое больное плечо и задаюсь вопросом, как это возможно, что двое из нас хотят одного и того же и думают в одном направлении, но не составляют пару. Из-за упрямства Бри. Она сдержала свое слово данное мне и поставила свои приоритеты на первое место. Она стояла на дружеском расстоянии. Разговаривала по-дружески. Улыбалась, но никогда не заигрывала. Отвергала все мои телодвижения: будь то извинения или ухаживания, или бесстыдное попрошайничество. Я до сих пор не перестал пытаться. Она забыла, что я такой же упрямый, как и она.

Прошли годы с тех пор, как охвативший весь город климат-контроль использовался в Пайке, и в то время пока защитный купол держит на улицах снег, зимняя, низкая температура ударяет по нам, как только мы выходим из теплицы. Обрубив все связи с востоком, Экспаты должны были решить, что необходимо для пропитания и без чего они не смогут обойтись. Их система передвижения по рельсам безжизненна, автомобили застыли на дорогах в случайных местах по всему городу.

Вместо того чтобы быть обвешанными электронными табло, стены здесь однотонные, цементные или кирпичные, или деревянные, или из стекла. Но самая большая разница между Пайком и Таемом заключается в отсутствии Ордена. Здесь нет одетых в черное солдат, нет отрядов курсирующих по всему городу с Франконианской эмблемой на груди. Почти половина граждан Пайка считает себя Экспатами, членами группы, которая несколько лет назад вела войну на Востоке и до сих надеющаяся устранить Франка. Оставшаяся половина стушевалась, желая, чтобы их народ наконец-то признал свое поражение. « Мы отмежевались несколько лет назад, — я до сих пор слышу их бурчание. — Почему мы не можем оставить все как есть?»

Пайк имеет свой запах — вкус соленого моря, что находит свой путь под купол, цепляясь за одежду людей. Что не может быть выращено в самом городе вытаскивают из океана и из земли за его пределами, а затем продают на открытом рынке. Когда мы проходим по улице мимо рядов с торговцами, я бросаю свой взгляд на парня, не намного старше Клиппера, обертывающего рыбу в коричневую бумагу и передающего ее клиентке. Она благодарит его и продолжает свой путь. Я могу понять, почему некоторые люди здесь просто хотят забыть Франка. Они знают куда двигаются. Они почти удовлетворены.

И это то , почему я боюсь, насколько бездействующими мы стали за последнее время.

Если бы не Эмма или Кейл, или Клейсут, я мог бы забыть о необходимости борьбы, счастливо разжав кулаки.