Глеб Кащеев - Городские легенды

– What?

– Садитесь, говорю! Добро пожаловать!

– О, спасибо very much.

Таксист помог пассажиру в рясе закинуть чемодан багажник, придержал дверь. Поп, не переставая улыбаться, сел на заднее сиденье и пристегнулся.

О как!

Удержаться было невозможно. Выруливая со стоянки, Данила вежливо поинтересовался:

– Откуда к нам? Из Москвы?

– Да, я быть в Москве. Посетить с экскурсия. Простите, я плохо говорить по-русски. Но понимаю очень-очень хорошо! Мой прапрадед быть русский эмигрант!

– От Революции бежал, значит, – пробормотал себе под нос Данила.

Пассажир расслышал, оживился.

– Да, дед говорил, что его grandpa не смог смириться с communists. «Красные упыри», – ругался он.

– Может, он и не коммунистов имел в виду, – отметил Данила. – В семнадцатом как раз настоящие упыри людям показались. Вурдалаки… Вампиры по-вашему. Ладно уж. Москва понравилась?

Не любил Данила вспоминать семнадцатый год двадцатого века. Красные справа, белые слева, спереди чёрные, позади – зелёные… И озверевшие, вымотанные голодом, болезнями, уставшие от войн люди – везде. Данила – Данька-сорванец, пятнадцатилетний подросток, крестьянский сын, – тогда всю семью потерял. Отец на фронте сгинул, мать с сёстрами от тифа померли.

– Красивый город, – с готовностью согласился потомок русского эмигранта. – Очень various… разный? Разнообразный. У вас тоже красиво.

– А вы откуда, ваше преподобие?

– Canada.

– О! – Обрадовался Данила. – Спортсменов сопровождаете? На товарищеский матч?

– Да, – ещё шире заулыбался канадский поп. – Но не смог избегать искушения и скататься в Москва. Я мечтать о Россия, when I was a child. С младых ногтей, вот! Вы любить спорт?

– Не очень, – рассеянно ответил Данила, тоскуя на красном светофоре на пустом пешеходном переходе. – К нам мало кто культурный едет. Или туристы-экстремалы, или бизнесмены. А тут целая спортивная делегация из Канады. Всем интересно.

– Особый город, – с готовностью кивнул канадец. – Первый, где agree… договориться… заключать Нечистый мир, да? Я изучать история Россия. Родина grandpa – это важно.

– Важно-важно, – покивал Данила. – Я тоже из этих мест. Родился здесь.

Положим, родился Данила на двадцать вёрст южнее, где сейчас промзона. А помер здесь. Ещё до Нечистого мира – соглашения о сотрудничестве между нечистой силой и коммунистами. Уж до того раздрай в стране дошёл, что даже бесам стало тошно. Пришлось из ночной тени выходить, с людьми договариваться, лишь бы какой порядок навести.

О смерти своей Данила вспоминать не любил. Как били всей деревней за кусок хлеба: бабы били, старики били, даже дети глядели издали… Били не за украденный каравай – вымещая зло и страх многолетних неурядиц на подвернувшемся под горячую руку бродяжке. Как очнулся он, засыпанный землёй за оградой кладбища, – не на святой же земле вора хоронить? – и ни мысли в голове, только голод, ужас и ярость. Как в себя пришёл в доме той бабы, что за краюху чёрствую вой подняла, словно оборотень в полнолуние. И кровь, кровь везде – на стенах, на руках, на рубахе рваной… И огненные взгляды икон из красного угла жгли, пугали, возвращали разум.

А не сняли бы крестик с шеи перед тем, как закопать, не позарились бы на кусочек серебра, – не встал бы ночью Данька, голодный бродяжка пятнадцати лет, из родного дома родным дядькой выгнанный.

– You okay? – пробился сквозь шум в ушах чей-то обеспокоенный голос. И с чего это радио вдруг по-английски заговорило? – Sir, are you okay?

Тьфу ты! Это ж поп канадский. Данила уже в третий раз зелёный свет пропускает, вот пассажир и забеспокоился.

– Сейчас поедем, – упырь взялся за руль. – Вы уж простите, ваше преподобие. Завспоминался. Сейчас поедем.

Широкая улыбка канадца приобрела сочувствующий оттенок. Данила разозлился про себя и любезно оскалился в ответ, показывая клыки. Преподобный чуть спал с лица.

На площади Революции, поворот налево с которой вёл на мост через реку, упырь достал из кармана на двери плоский холщовый мешочек, бросил под ноги. Повозил кроссовками, чтобы под педали не забивался.

– What is? – полюбопытсвовали сзади. – Что это есть?

Быстро очухался поп.

– Земля, – буркнул Данила. – С моей могилы, ваше преподобие. Нам, упырям, с текучей водой сложно.

– Я знать, – пассажир кивнул головой несколько раз. – У моя церковь есть кладбище, там family склеп вампир. Дэмиен и Оливер, они не ходить к реке. Никогда. Я носить корм для кролик.

– Вампиры в склепе кроликов разводят? – не поверил Данила. – На еду, что ли? Неужели в Канаде с донорами беда?

– Кролик is a pet, – терпеливо пояснил иностранец, не отрывая взгляда от монумента посередине площади. Человек, бес и упырь в шинелях с винтовками, волк у их ног. Бетон, гранит и мрамор.

Поп прикоснулся рукой к стеклу, словно хотел потрогать мемориал, и перевёл:

– Любимец. Кролик – любимец вампир. Он белый и пушистый.

– В память о войне. Великой Отечественной. Я воевал тогда, – Данила снова почувствовал липкое прикосновение тоски. – Ярчук – оборотень мой знакомый – мины вынюхивал. Его контузило под конец. Я продовольствие и фураж возил, тогда баранку крутить и научился. Бои нас краем задели, а всё равно…

Что всё равно, уточнять не стал. Крепче вцепился в руль и поехал полегоньку по мосту. От ощущения текущей где-то там внизу реки по хребту гуляли кусачие мурашки. Холод могильной земли под ногами отгонял панику. Уж спасай, родимая! Нам ещё обратно ехать и до рассвета успеть.

Уже за мостом, поворачивая в Апостольский тупик, Данила сообразил:

– Демьян и Оливер? Семья? Отец с сыном вместе померли? Не повезло мужикам…

– No, – улыбка канадского попа стала холодной и надменной. – Дэмиен и Оливер married. Супруги.

– Касьян Глазник помилуй! – потрясённо прошептал Данила. Потом опомнился, выскочил из такси и подал попу чемодан. – Вот, ваше преподобие. Спасибо за поездку. Да что я говорю…

И поморщился, когда поп по привычке попытался его перекрестить. Хорошо хоть руку придержал преподобный.

Весь путь до дома Данила хмыкал озадаченно и качал головой. Не водилось на Руси, чтобы у упыря семья была. Помер в одиночестве, восстал в одиночестве, в одиночку и мыкайся до Страшного суда. Это у Дракулы невест без счёта, так на то он и граф книжный.

Солнышко уже готовилось выглянуть из-за горизонта, когда Данила как ошпаренный ворвался в квартиру и опустил тяжёлые шторы. Окна упырь на ночь открывал, чтобы выветрился пыльный запах пустой бетонной коробки.

Спать хотелось неимоверно. Лето, ночи короткие, солнышко рано встаёт. Сонной медузой Данила добрался до холодильника, достал завтрак: кусок сырого мяса и пакет с кровью. Начал пить, морщась от резкого привкуса консервантов. Живой донорской крови упырям только по великим праздникам положено: на Новый Год да на День России. Как ветерану ещё на девятое мая городские власти пакет подбрасывают.