Глеб Кащеев - Городские легенды

– Ты же знаешь, я одна ничего не решаю, но я показала твою рукопись главному редактору. Он в предварительном восторге!

– В предварительном?! – рассмеялся Максим.

– Ну да, он ещё не читал, но я рассказала суть. Он сказал, что Города ещё никто не рассматривал с такой точки зрения. Если всё получится и будет резонанс… – она взяла парня за руку, – мы сможем его вытащить оттуда.

– Отец, почему мне отказано в доступе в Город?

– Сядь.

Виктор Иванович Голованов сидел за большим рабочим столом тёмного дерева. Стопки бумаг были повсюду, кроме идеально чистой столешницы, обтянутой зелёным сукном. Максим сделал несколько шагов по кабинету и послушно сел в кресло.

– Что бы ты там, в Городе, ни узнал, забудь.

– Но…

– Никаких «но»! Забудь! И точка.

Максим почувствовал, как кровь приливает к лицу.

– Нет. Я не могу, – он покачал головой.

Отец посмотрел на него тяжёлым уставшим взглядом поверх скрещённых пальцев рук. Его младший сын всегда был таким упрямым. Если уж что-то втемяшилось парню в голову, то его не переубедить. Хорошо хоть дочь нормальная выросла, по стопам отца пошла – высоко метит. Она будет не в восторге, но в конце концов поймёт старика.

– Что ж… ладно… – Виктор Иванович встал, обошёл стол, положил руку Максиму на плечо. – Это твой выбор, сынок.

Игла вошла в шею мгновенно. Максим почти сразу обмяк, стал съезжать с кресла на пол. Отец обнял его и осел вместе с ним.

– Прости… мой мальчик… – слёзы капали на побледневшую щеку молодого человека. – Они сказали: либо ты, либо все остальные… прости меня… Система работает, и она должна работать и дальше… на благо всех.

– Приехали!

Он открыл глаза. Запотевшие стёкла салона. Бритый затылок водителя. Нога затекла. Как я здесь очутился?

– Выходи.

– Это… – он шарил по карманам («Господи! Что на мне надето?»). – У меня денег по ходу нет.

– Поездка бесплатная. Компания её тебе дарит, – усмехнулся бритый затылок.

Бесплатная… Как бы не так. Что-то темнит водила. Вон, даже лица не показывает. Никому нельзя верить.

– Точно бесплатная?

– Точно. Выходи уже.

Он вышел. Хлопнула дверь. Жёлтый автомобиль с чёрными шашечками на боку рванул с места и, резко развернувшись, издав пронзительный поросячий визг, скрылся в чёрной пасте тоннеля.

Тихо и совершенно безлюдно. Ни машины, ни человечка. Он осмотрел себя. Нелепая широченная куртка синего цвета. Под стать ей штаны. Одёжка на слона сшита? Как же она называется? Ага, вспомнил – роба.

«Где я?»

Как он оказался в такси? Откуда приехал? Почему он здесь? Что теперь делать? Ответов на эти вопросы не было.

Пустое шоссе окутывал плотный, как крепостная стена, туман. Будто ничего не осталось на свете, кроме сизого марева и нескольких метров мокрой полоски асфальта.

Что это там впереди? Указатель?

Так и есть.

Город ЧИСТЫЙ. 1 км.

Он облегчённо вздохнул. Даже если по этой дороге так и не проедет ни одна попутка, минут через 20 он окажется в городе, попросит у кого-нибудь телефон, позвонит отцу или матери. Вперёд!

Туман расступился внезапно. Серая стена испарилась, словно её и не было. Он оказался в начале длинной прямой улицы, застроенной одно- и двухэтажными домиками, выкрашенными немаркими красками, с покрытыми черепицей, двускатными крышами и большими глазами-окнами.

Асфальт под ногами сменила брусчатка, а воздух наполнился звуками. Грохот железных колёс тележек, шорох скребков и щёток, гвалт приглушённых голосов. Пахло хозяйственным мылом.

Периодически, будто из мощного рупора, трубным баритоном разносился один и тот же призыв: «Чистите! Очищая наш город, вы очищаете свою душу!»

И они чистили. Угрюмого вида подростки в одинаковых синих робах, разбросанные кучками по всей длине улицы, тёрли, скребли, намывали каменные бруски мостовой.

Что за дурдом здесь творится?

– Слышь, друг, – он схватил за рукав парнишку, толкающего перед собою тележку с вёдрами. – Позвонить надо. Дай телефон, пожалуйста.

Парнишка отпрянул, будто увидел чёрта.

– Ч… чего?

– Родителям позвонить надо. Я потом тебе деньги на счёт закину. Пятьсот рублей. Отвечаю.

– Как твоё имя? – парнишка продолжал отступать, пятясь к стене.

– Меня… Я… – это было ужасно, это было необъяснимо, но он не помнил своего имени.

– Где ты живёшь? Из какого ты цеха?

– Я… я не знаю. Не помню.

– Шатун! – заорал парнишка, как резаный. – Городовые! Шатун!!!

Тут же по бокам того, кого только что назвали шатуном, выросло несколько крепких ребят. На них тоже были робы, только не синие, как на всех остальных, – чёрные.

Один из них, самый плечистый, сощурившись, поглядел ему прямо в глаза.

– Знаешь, кто я?

Он помотал головой.

– Не узнал предводителя городовых? – удивился другой «чернорубашечник», белобрысый, с тоненьким шрамом над бровью.

– Точно шатун, – маленькие глазки предводителя сверкнули хищным огнём. – Хватайте его!

«Шатун», пытаясь увернуться от леса рук, потянувшихся к нему, резко нагнулся, рванул в сторону, метнулся в образовавшийся просвет…

Путь преградил предводитель. Не размышляя ни мгновения, «шатун» прямым ударом залепил здоровяку прямо в мясистый, усеянный угрями нос. Главный городовой ойкнул, но на ногах устоял.

– Ну, мразь, этого я тебе никогда не забуду, – в руках предводителя появился чёрный, искрящий на конце жезл.

«Шокер?» – подумал «шатун».

Пустота.

Очнулся он, лёжа в тележке посреди большой площади, в центре которой стоял странный памятник зеленолицему гиганту, держащему в лапах нечто напоминающее плётку и серп. Памятник возвышался на массивном постаменте из чёрного мрамора, который был установлен на квадратной плите с четырьмя острыми шипами по углам. На постаменте светилась золотом надпись: «Порядок и справедливость».

Тело ныло. Голова гудела, как трансформатор.

– Смотри-ка, очухался, – предводитель схватил «шатуна» за шиворот, выдёргивая из тележки. – В Умный Дом сейчас зайдёшь. Советую быть попочтительнее, падаль.

Площадь венчало массивное здание с колоннами, которое на фоне своих одно- и двухэтажных собратьев выглядело настоящим колоссом.

Когда «шатун» оказался внутри, в огромном, словно половина футбольного поля, холле, а городовые выстроились в шеренгу за его спиной, загремел гром. Этим громом был голос. Казалось, он рокотал отовсюду – с потолка, с пола, с украшенных вычурными гравюрами стен, будто бы говорил сам здешний воздух.

– И впрямь шатун, – грохотал голос. – Все беды от шатунов! И зачем только вас придумали на нашу шею? – голос вздохнул, от чего показалось, что по холлу пронёсся смерч. – Ладно, – голос как будто смягчился, – мы миримся с неизбежным злом. Нарекаем тебя Юмом Приблудным, шатун! Определяем в жестянщики. Проживать будешь на 4-й улице в доме № 15 вместе с Шалом Безропотным. Но сначала – городовые! Доставьте парня в столовую на вокзале. Ему, как и всем новоприбывшим, положен обед в честь праздника. С прибытием в Чистый город! С днём рождения тебя, Юм!