У Мин-и - Человек с фасеточными глазами [litres]

Прежде Расула больше всего любила наблюдать за чайками, пролетающими на фоне луны, а еще собирать недавно сброшенные панцири крабов на пляже, но теперь она была все равно что морская птица со сломанными крыльями: глядит на море, но не может улететь. Селия прекрасно знала, что у Расулы на уме, и тихо смотрела на дочь, уделяя особое внимание тому, не возникла ли в ее душе маленькая душа. Судьба многих женщин Ваю-Ваю такова, что они часто не могут прожить со своими любимыми всю жизнь. Но даже в этом случае, если получилось зачать ребенка от своего возлюбленного, милость Кабáна остается с ними. Ведь дети могут родиться мальчиками, которые могут, на радость матерей, создать другую семью.

Как-то раз мать с дочерью сидели у входа в хижину, плели обувь, и Расула завела разговор:

– Инá, почему женщине нельзя выходить в море?

– Это от предков пошло, таков закон природы. Женщина может только собирать ракушки на берегу. Только надо помнить, что ракушки с шипами собирать нельзя.

– Но чей это порядок, и что будет, если нарушить его?

– Моя нанá (на ваювайском языке это значит «дочка»), ты же знаешь, нарушишь закон – станешь морским ежом, и никто из людей не посмеет даже близко подойти.

– А ты видела, чтобы кто-нибудь превратился в морского ежа?

– Морские ежи, они же везде.

– Да нет, инá, я хочу сказать, ты сама видела, чтобы какой-нибудь живой человек превратился в морского ежа?

– Этого, нанá, никто не видел. Перед тем, как превратиться, сначала уходят в море.

– Инá, я не верю в это, – Расула протяжно вздохнула, взгляд сделался туманным и далеким. Селия смотрела на дочку, и про себя вздохнула вместе с ней, думая: «Доченька, как не хотелось мне, чтобы у тебя были такие глаза, точно жемчужины».

– Инá, я не верю в это. Я хочу построить талаваку .

– Что ты? Нельзя, женщине нельзя, чтобы у нее была талавака …

– Я хочу построить талаваку .

Селия знала: если Расула что-нибудь решила, это все равно что камень, упавший на морское дно – не выловишь, как ни старайся. Так что она не стала больше ничего говорить.

Когда мужчины сооружали талаваки , Расула стояла поодаль и незаметно наблюдала. Иногда в разговоре с Наледой она выпытывала, каким способом строят талаваку . Она знала, что Наледа любил ее всем сердцем, к тому же Наледа был обязан заботиться о ребенке Ателея, если Расула забеременеет, это тоже был обычай ваювайцев. Но она не любила Наледу. Ей нравился подобный Игуаша (Солнцу) характер Ателея, но не нравился подобный Налуша (Луне) характер Наледы, – в этом ее чувствам было не совладать с морем. Она просто хотела послушать истории Наледы о море и искусстве морехода, поэтому смирилась с тем, что Наледа приходил к ней в сумерках.

Правда, Наледа, внешне отличавшийся от Ателея только немного другой формой носа, говорил важные слова: «О море не учат, а учатся в море, проживая жизнь». Но хотя он и любил Расулу как любят большую рыбу, он все-таки не посмел нарушить еще один обычай ваювайцев – он не разрешил ей сесть в свою талаваку .

Расула начала сама незаметно собирать и обрабатывать материал для постройки лодки. Недалеко от дома она нашла и обустроила удобное место в роще, где скрыла свою еще не выросшую, находящуюся в зародыше талаваку , а по вечерам приходила и тайком работала. Ей легко давалось плетение, она унаследовала от Селии умелые руки. Труднее было перетащить из леса достаточно крупные ветки деревьев. Впрочем, тут требовалось лишь побольше терпения, а еще синяков на руках и ногах, но дело было поправимое. Расулина талавака постепенно обрела форму. Напильником из морского ежа она аккуратно выровняла поверхность, а еще вырезала на корпусе фигуру Ателея-морехода.

Остров хоть и маленький, но Расула делала все в тайне, и никто не догадывался о плавании, к которому она готовится. Наледа был ослеплен любовью, так что он ничего не видел, приходившие к хижине Расулы мужчины сгорали от страстного желания, так что и они ничего не замечали, и единственным человеком, кто знал об этом, была Селия, но она предпочла молчание. Селия была абсолютно уверена, что Расула бросит это дело, потому что по походке и запаху Селии определила, что та беременна. В ее теле уже жила маленькая душа Ателея, и когда она заметит это, то сдастся.

Трижды луна рождалась и умирала, умирала и рождалась, и вот наконец одним утром Расула присела у кровати Селии и сказала ей:

– Инá, я завтра выхожу в море.

– Выходишь в море?

– Да, моя талавака уже построена. Морских историй я уже много послушала, Ателей рассказал мне о море, он был моим учителем, Наледа тоже был моим учителем, хотя я никогда и не выходила в море. Сейчас мне нужны от тебя пища и благословение, чтобы я смогла найти Ателея.

– Нанá, Ателей умер.

– Он не умер, я знаю, я могу чувствовать.

– Нанá, а ты знаешь, что внутри тебя живет маленькая душа? Ателей у тебя в животе.

– Инá, я знаю. Я хочу показать Ателею того Ателея, что живет в моем животе.

– Нанá, ты знаешь, где искать Ателея?

– Я знаю, что он в море.

– Но море так велико. Ты обрекаешь Ателея у тебя в животе на смерть.

– Жить на этом острове без любимого человека, Инá, ты знаешь, это все равно что умереть.

– Значит, ты не любишь меня? Нанá…

Расула не плакала. Она была похожа на терпящий бедствие корабль: вода лилась внутрь, а не наружу.

– Прости меня, инá. Прости меня.

Селия сначала хотела рассказать все людям, чтобы они остановили Расулу, но она не сделала этого. Она знала, это было бы не только бесполезно, хуже того, в итоге дочка на виду у матери увядала бы день за днем. Пусть так, пусть так! У Кабáна свой план, он хочет, чтобы она умерла в море, и волны были ее могилой.

Селия не стала уговаривать Расулу, следующей ночью она помогла Расуле вытолкать талаваку на берег. Толкая лодку, Селия почувствовала, что ее собственная душа увязает в песке на этом пляже. И тут под лунным светом они вдруг увидели одиноко стоящего на берегу человека.

Это был Кудесник моря. Вот уж действительно море ведает обо всем, что связано с морем, и нет ничего, о чем не ведал бы Кудесник моря. Он давно уже незаметно наблюдал за происходящим: он всем управляет, но ничего не держит в своих руках. Он молча подошел к Расуле и Селии, помог им спустить талаваку на воду, и сам провел Манá – ритуал благословения – вставил череп большой рыбы в нос талаваки . Без ритуала Манá талавака ослепнет, будет думать, что она не лодка, а рыба. В таком случае лодка пошла бы быстрее, но внезапно нырнула бы в воду и обернулась рыбой, и больше никогда не поднялась бы из воды.

– Кабáн говорит, что рыба всегда приходит, – Кудесник моря хотел утешить Селию, но даже он не нашелся, что сказать, кроме этой ваювайской пословицы.