Ксения Букша - Время вышло. Современная русская антиутопия [сборник litres]

И тот, что на другом конце (что за дичь в самом деле, какой ещё другой конец?!), сказал, что, похоже, началось. Что пошло. Поехало.

– Пошли! Поехали! – заорала Вика оператору, ворвавшись в подвальную «комнату релакса», где посреди бытового хлама, банных веников и микрофонных стоек лежал на диване Лёха Тунец.

Тунец втыкал в планшет, и появление Вики его ни фига не обрадовало. Он состроил кислую рожу, кряхтя приподнялся, оперевшись на локоть, и спросил:

– В морге опять что-то срочное?

– Иди ты! – огрызнулась Вика. – Ну давай уже бегом! Упустим!

– Игоря возьми.

– Нет Игоря.

– Игорь есть, – не согласился Тунец, – просто ты всех уже достала со своей ебаниной. А я дядя пожилой, мне вредно скакать по огородам.

Вика сказала «сука», а потом ещё «блядь» и «пиздец». Тунца это всё не заинтересовало.

Он снова улёгся на диван, сложил на груди руки и стал показательно разглядывать потолок.

– Смена кончилась два часа назад, – озвучил своё алиби Тунец.

И не врёт, гад. Кончилась. А два других оператора на выездах.

– Лёша, ну пожалуйста! – Вика даже нырнула внутрь «релакса», чего предпочитала никогда не делать, чтобы не наступить на что-нибудь неприятное или не схватиться за что-нибудь подозрительное. Конечно, тут же зацепила какую-то плошку, кастрюлю или что оно там – гремящая хренотень со звяком отлетела в груду другой металлической ерунды.

Тунец, слушая эту музыку апокалипсиса, состроил рожу-улыбаку, точно у какого-нибудь клоуна-людоеда. Высунул припухший белёсый язык, почавкал.

– С тебя ужин, – объявил он цену своей благосклонности.

– Блин, ну что ещё за подкаты-то?!

– Подкаты! – забулькал, подавившись смехом, Тунец. – Всё у тебя весна в одном месте. Жрать дома нечего. Купишь, короче.

Центральный проезд – это одно название. Никакого проезда, ничего центрального. Старый дом быта, кое-как перелицованный в торговый центр, точнее в «торговый центр». Плюс пара хрущёвок, парк вокруг холма, разрезанный напополам ступенями непонятно куда, вот, собственно, и всё.

Здесь есть аллея с вечно молодыми ёлками, которые то и дело торжественно высаживают разные депутаты. Ёлкам место не нравится, и они мрут: сохнут, рыжеют и наносят аллее репутационный ущерб. Их выкапывают и меняют на точно такие же, только ещё зелёные. После этого всё повторяется.

Вот между этой аллей и ТЦ они и произрастали – ментовские. Семь-восемь сине-зелёных теней. Почему зелёных? Игры закатного солнца. Или, может, ёлки так шутят.

Вика и Тунец подбирались к ним аккуратно, можно сказать, с подветренной – хоть общие виды взять, и то хлеб. Но вообще нужно поближе – а то мертвец почти неразличим. Кулёк в ссаной луже какой-то.

На полусогнутых, как будто это могло сделать их более незаметными, Вика и Тунец – камера и манипулятор – крались к спорящим ментовским. Потом наверняка выяснится, что один из них фээсбэшник, другой – эмчеэсовец, а двое, например, вообще секьюрити из ТЦ, но пока все они единый прихват.

Вика чувствовала, как стук сердца переползает в кончики пальцев: руки подрагивают от предвкушения мгновенного гибельного счастья за секунду до того, как сине-зелёные наведут на неё антенны и растопырят жвалы. В этот момент и откроется спрятанное за их брюшками тело. Сенсационный мертвец. Убийство века.

Страшный кулёк будет схвачен камерой и утянут. Распотрошён. Переварен и отрыгнут кричащим птенчикам. Наши птенчики заждались.

Менты начали оборачиваться, и Вика тоже быстро оглянулась на Тунца – не провафлил ли момент. Нет, хоть в этот раз работает нормально. Вика развела руки и нарисовала на лице блядскую улыбку превосходства. Так можно попробовать выкружить у сине-зелёных ещё секунд пять.

– Так! Отойдите! – Но Вика уже увидела всё, что ей было нужно. Камера наверняка тоже.

У трупа не было изогнутой шеи или разбросанных в стороны ног и рук. Мешок и мешок. Вика даже не сразу сообразила, что это плащ-палатка так облепила тело и трудно разобрать, где теперь что. Вот пятно крови – да, пятно большое, интересное.

– Ещё один?! – крикнула Вика в ответ.

Ближайший ментовской зло скривился. Из-за него показалась красная рожа замначальника УВД.

– Михал Семёныч!

Майор Вику явно узнал, но сделал вид, будто о чём-то срочно задумался, и срулил в сторону.

Ментовские, вопреки ожиданиям, не бросились всей толпой к журналистам: трое стали забирать вправо вслед за майором, ещё двое тупо топтались на месте и только пара сине-зелёных попробовала даже не бежать, а идти навстречу Вике, делая какие-то невнятные преграждающие знаки.

– Зона закрыта!

– Отойти!

Вика тоже вильнула в сторону майора. Пока она была быстрее этих туповиков. Может, и дальше…

– Господи! – выдохнула Вика.

Хвост, который они теперь спешно пытались накрыть курткой, был большой, рыже-белый. Опрятный, почти игрушечный. Даже непонятно, как его так деликатно отрезали. Может, мыли потом? Или это сейчас уже отработано – как скальпирование, например?

Вика тряхнула головой. А у двух ранешних трупов хвостов не было? Вот это, чёрт, история!

– Лёша, снимай!

Но и без руководящего указания Тунец уже обошёл ментовских с фланга. Всё же профессионализм пропьёшь, но не сразу.

Тунец менял планы, чтобы поймать сразу хвост (его уже закрыли, но краешек всё равно высовывался), размахивающих руками ментовских, труп, урну, два кирпича и тряпку, которыми «огородили» место убийства. Кровавая лужа. Хвост. Лужа и хвост. Урна и менты.

Может, Лёха даже оправдается этой съёмкой за свои постоянные проёбы в последний месяц. Может, его даже вынут из подвала снимать что-нибудь для краевых старших. И Вику тоже. Такую картинку и старшие запросят. И может, даже будет спецреп. Да наверняка.

– Та-а-ак! – раздалось справа.

Тунец полетел на землю, прижав к груди камеру. Несколько раз получил с ноги по рукам и в корпус, продолжая прикрывать бесценное фоторужьё. Откатился, вскочил и понёсся на фиг – зигзагами.

– Что за хрен! – заорала Вика, отшатнувшись от двоих сине-зелёных, напавших на оператора. – Не трогайте меня!

Её никто и не трогал.

Заявку на сюжет сбросила по пути. Теперь главное – быстро отмонтироваться и чтобы Вителло до этого не захотел смотреть материал, а то можно завязнуть и не попасть в восьмичасовой выпуск. Директорское трусло ещё, чего доброго, будет ждать согласования с ментовскими, и тогда историю вообще заберут в крае. А история-то приличная. ТЭФИ не ТЭФИ, но мало ли как развернётся.

Не хрен собачий.

«Хонда» с перебитым крылом, дверь, которая не хочет открываться, лестница: двенадцать, восемь и ещё четыре ступени. Пыхтящий за спиной Тунец, который беспрерывно ноет про пострадавшие ребра. Это он довольный. Недовольный бы он орал.