Глен Кук - Темная война

Ее поведение все больше беспокоило Грауэл и Барлог. Воктры расхаживали по перекладинам темнолета, с тревогой глядя на Марику и чувствуя, как в ней растет тьма.

Чем упрямее сопротивлялись мятежники, тем сильнее ее охватывали злоба и ненависть. Что-то внутри ее будто сломалось, и она уже не могла думать о Кублине как об однопометнике, которого знала щенком. Она не могла вспомнить ни того юного мета, которого спасла в Понате, рискуя всем своим будущим, ни взрослого, которого пощадила, захватив в плен после набега на Макше.

Он ничему не научился, не раскаялся, не прекратил злодеяния. Она рисковала ради него всем, а он в ответ принес лишь страдания. В ее душе не осталось к нему любви, ни единой искорки. Ей хотелось лишь причинить ему ответную боль, залив снежную равнину кровью. Если он не погибнет, возможно, наконец поймет, что́ она хотела ему сказать.

Из Рухаака прилетела эскадрилья опоздавших. Мысленно коснувшись их, Марика почувствовала, что они прямо-таки рвутся присоединиться к охоте, будто щенки, преследующие лейтеров, в панике разбегающихся из разоренного гнезда. И ей это понравилось. Хоть силты и были тяжелы на подъем, ей без труда удалось их вдохновить, как только те приняли решение.

Многим охотницам не терпелось завладеть добычей. Стало ясно, что мятежники владеют продвинутыми технологиями, во многом превосходившими всемогущее колдовство силт.

Возможно, именно в этом и заключался ответ. Силты не особо стремились что-то делать ради выживания, как бы ни пыталась заставить их Марика. Но стоило зайти речи о добыче, и они тут же слетелись стаей.

Она никак не могла этого понять, особенно если учесть, что сама боролась за выживание всю жизнь.

Распределив новоприбывших по местам в цепи, Марика заметила на пределе видимости одинокий темнолет, который мчался к ней. Мгновение спустя она узнала ауру Балбрач.

Она послала мысленный вопрос. Балбрач должна была находиться на «Летящем в ночи», на орбите, занимаясь ремонтом после сражения с Серке.

«Подожди», — послала в ответ Балбрач, быстро приближаясь.

Марика ждала, все больше нервничая. Тон Балбрач не предвещал ничего хорошего.

Темнолет Редориад подплыл к ее собственному, соприкоснувшись перекладинами. Балбрач шагнула на корабль Марики и встала рядом с ней на острие клинка.

— Неужели новости настолько плохи, что тебе пришлось встретиться со мной лично? — спросила Марика.

— Да. Ты права. Новости и впрямь плохие, хотя ничего удивительного в них нет.

— А именно?

— Только что прибыл из звездного мира Серке темнолет сестринства Чорад. Они сообщили, что три пустолета сестринства Грошег захватили звездолет пришельцев и объявили его собственностью своей общины. Это вся их флотилия, и никто не сражался на нашей стороне.

— Вот ведь идиотки. Неужели меты могут быть настолько глупы?

— Вселенная полна глупцов, Марика.

— Как они собираются его удержать? Наверняка их кто-то поддерживает. И раз уж я здесь, могла бы отрезать их от…

— Не знаю. Но нужно что-то делать.

— Имеется в виду — я должна что-то делать?

— На то есть две причины. Первая — никто не поверит, что кто-то, кроме тебя, может действовать бескорыстно. Многие силты пусть с неохотой, но признают, что, возможно, твои слова о том, что звездолет должен принадлежать всем метам, искренни.

— А вторая причина?

— У Грошега есть воительница Бродиф, которую считали второй после Бестрей до того, как ты доказала, что Бестрей вовсе не первая. Ни одна община не смеет бросить ей вызов. Мы, Редориад, сейчас сильнее всего, если говорить о численности, но даже я не пошлю против нее повелительниц.

Марика мысленно воззвала к Всеединому. Почему именно сейчас? Неужели это некий знак, что ей никогда не позволят искоренить мятежную заразу?

— Сестринства звездоплавательниц призывают тебя покончить с узурпаторами, пока не поздно. Ты говорила, что намерена сделать корабль пришельцев и его тайны всеобщим достоянием. И многие из нас, хоть и неохотно, с этим соглашаются. Но если ты хочешь, чтобы так оставалось и дальше, придется применить силу.

— Знаю. Но у меня здесь есть дело, которое я должна довести до конца.

— Разве мятежникам мало от тебя досталось?

— Да, мало. Мне нужно больше. Среди них есть один, от которого мне особенно хотелось бы избавить общество. Без него все их движение ослепнет и исчезнет.

— Неужели все может настолько зависеть от единственного самца?

— От этого — может. Он во многом похож на меня. Он верлен, Балбрач. Сильный, умный и очень опасный. Куда вы так спешите? Эти Грошега никуда не денутся.

— Мы не в состоянии долго ждать. Любое промедление может навести некоторых на мысль, что ты смирилась с положением дел. И тогда ничего не останется даже от того хрупкого единомыслия, которое есть…

— «Летящий в ночи» готов?

— Да. Я связалась с твоим самцом Багнелом и распорядилась, чтобы он переправлял на борт научную команду. Я намерена отправиться к звездолету со всеми кораблями, какие удастся собрать. Но сперва мне нужно вернуться в обитель и сделать распоряжения на время очередного отсутствия.

— Ладно. Знай, что я одобряю все твои действия, и можешь считать их моим первым ходом в игре против Грошега. Не спеши, поступай обдуманно. Я задержусь здесь еще на несколько дней, а потом нагоню тебя на звездных дорогах.

Марика посмотрела на небо, мысленно спрашивая Всеединое, чего оно от нее хочет.

Балбрач коротко кивнула:

— Большинство это вполне устроит.

— Эту землю нельзя было бросать, — сказала Марика. — Мы, Рюгге, никогда не уходили со своих территорий. У нас до сих пор есть здесь свои заставы. Оставив земли без присмотра, мы лишь поспособствовали тому, что мятежники…

Она поняла, что никто ее не слушает, — Балбрач вернулась на темнолет, который развернулся и помчался к Рухааку.

Марика проверила, как идут поиски. За это время удалось обнаружить еще одну базу мятежников. В снегах уже садились темнолеты и собирались охотницы. База была большая и наверняка отважно оборонялась. Но это была не та база, которую искала Марика. Ей нужна была другая, где в сердце злодейской паутины сидел колдун Кублин.

Она не стала впустую тратить время, давая волю злости и разочарованию. Казалось, судьба предначертала ей все самое худшее.

В конце концов через три дня, за которые охотницы уничтожили еще четыре тысячи мятежников, она сдалась и поспешила в Рухаак, к деревянному пустолету. Охоту оставила на попечение сестры, которую знала еще с тех дней, когда сражалась с мятежниками у стен Макше. Та была не менее упрямой и решительной силтой, чем она сама. Но Марика не рассчитывала на столь же энергичное продолжение кампании после ее отлета. Общины наверняка убедят себя, что нанесли смертельный удар и можно больше не беспокоиться, после чего отведут темнолеты.