Илья Шумей - Крестоносцы пустоты

Ведь сидя внутри системы, он имел неограниченный доступ ко всем каналам связи и управления, и у Алана не оставалось ни малейших сомнений, что именно выживший из ума оцифрованный старикан отключил турели и распахнул ворота перед непрошенными гостями. Он буквально пригласил их сюда, и теперь весь цивилизованный мир корчился в мучительных судорогах, отравленный смертельной инъекцией варварства и дикости.

Однако при всем желании Алан никак не мог придумать способ его окоротить, не подставив под удар Вирталию и все свои наработки в области квантовых технологий. Один-единственный провал отбросит все работы на годы назад и отставит на имени Алана несмываемое клеймо неудачника. Требовалось срочно изыскать способ ограничить возможности виртуального Саттара влиять на реальный мир за стенами Центра. Быть может, стоило и в самом деле переговорить с медиаторами?

– Я спущусь вниз, – он кивнул безмолвно застывшему возле двери Егору.

– Насчет приказа открывать огонь, – встрепенулся перфект, – ведь на самом деле вы ничего такого не говорили…

– Да, но некоторые не в меру разгоряченные головы стоит иногда немного остужать. Будем надеяться, что до реальной стрельбы дело все же не дойдет.

Пройдя по коридору, Алан вошел в лифт, отправляющийся на нижние уровни и повинующийся исключительно представителям руководства Центра. Всегда существуют секреты, в которые не стоит посвящать людей с улицы.

Несколько метров грунта и бетона надежно оберегали квантовое хранилище от любых воздействий окружающей среды, начиная от вызванных транспортом вибраций и заканчивая космической радиацией. Изначально никто и помыслить не мог, что когда-нибудь все это пригодится также и для его защиты от возможных внешних атак, вплоть до тяжелых бетонобойных бомб. Полностью автономная криогенная система постоянно поддерживала здесь необходимую температуру, близкую к абсолютному нулю, а блок генераторов обеспечивал комплекс энергией, позволяя Центру полноценно функционировать даже в условиях длительной изоляции.

Именно здесь, в оглушающей тишине подземелья, Алан чувствовал себя как дома – расслабленно и спокойно. И именно здесь он укрыл еще одно из своих сокровищ – группу медиации, благо толща земли никак не препятствовала ее работе.

Тем не менее, вход в соответствующие отсеки дополнительно перекрывали тяжелые бронированные двери, поскольку в некоторых вопросах Алан не доверял вообще никому. А иногда даже самому себе.

Опознав его как «своего», система безопасности с сухим щелчком открыла замок, и он переступил порог своей сокровищницы.

Алан затратил немало усилий и средств, чтобы здесь ничто не напоминало о давящих сверху тысячах тонн породы. Мягкое освещение, пушистые ковры на полу, бесследно крадущие звук шагов, голографические панели, имитирующие природные пейзажи и воспроизводящие циклическую смену дня и ночи, журчание воды и шелест листьев, доносящиеся из скрытых динамиков. Абсолютно все здесь было нацелено на то, чтобы создать атмосферу утопающего в зелени загородного дома и хоть немного скрасить вынужденное заточение сотрудников.

– Добрый день! – приветствовала его дежурная секретарша, – Чем могу помочь?

– Мне нужно поговорить с Главной.

– Одну минуту, – взявшись за интерком, девушка указала ему рукой в стону коридора, – Вы можете подождать ее в кабинете.

Коротко кивнув, Алан проследовал знакомой дорогой в покои той, кто руководила здесь всем процессом. У каждой сотрудницы здесь имелось свое личное помещение, но все они, разумеется, не шли ни в какое сравнение с роскошным обиталищем их начальницы. Глубокие уютные кресла, мягкий ковер, приглушенное освещение, живая зелень растений и яркие рыбки, неспешно плавающие за стеклом встроенного в стену большого аквариума – быть может подсознательно, но Алан пытался как-то подсластить ей пилюлю и не скупился на позолоту и бархат, но все равно он постоянно помнил, что даже золотая клетка все равно остается в первую очередь клеткой, как ты ее ни украшай.

И, бегло осмотревшись, он недовольно поджал губы. Все предметы интерьера и декора по-прежнему оставались ровно на тех местах, где их расставил дизайнер. Ничего не сместилось, ничего не добавилось, что свидетельствовало об упорном, почти демонстративном отказе хозяйки данного помещения считать его своим домом . В глубине ее души продолжало жить понимание, что это обиталище – временное.

– Здравствуй, дорогой! – послышавшийся сзади мягкий женский голос, заставил Алана резко развернуться, лихорадочно нашаривая в кармане крохотный пульт, – А я-то все гадала, когда же ты к нам заглянешь?

Жизнь в четырех стенах, да еще и заглубленных на пару десятков метров, быстро смыла с Киры тропический загар, привезенный ею из ссылки. Теперь бледное лицо девушки, обрамленное темными прямыми волосами, выглядело холодным и отстраненным, его тонкие черты еще сильней заострились, добавив ее внешности больше жесткости. И, несмотря на кажущийся игривым тон, в ее глазах не промелькнуло и тени улыбки.

И еще этот демонстративно поправляемый тонкий шейный платок…

– Дела, дела, – нетерпеливо отмахнулся Алан, – поговорить надо.

– Да неужто?! – тонкие черные брови приподнялись на пару миллиметров, – Что-то пошло не так?

– Мы условились, что вы будете просто сливать за борт эмоциональные излишки, и до поры до времени все шло нормально. Что так резко изменилось с неделю назад? С чего вдруг люди с той стороны дружно устремились в направлении границы?

– Ты подозреваешь, что мы подмешали им в эмоциональное пойло какую-то дрянь?

– Я готов подозревать кого угодно и что угодно! Такие вещи сами собой не случаются, а потому я повторяю свой вопрос, – Алан сжал кулаки и подступил к девушке, – что изменилось?! Что вы там намудрили?!

Потревоженные его криком рыбки лихорадочно заметались по аквариуму.

Алан категорически запрещал ей даже помышлять о том, чтобы как-то манипулировать его эмоциями и чувствами, и Кира строго, даже с неким фанатичным рвением соблюдала свою часть сделки, но сейчас ей и не требовалось задействовать медиаторские способности, чтобы видеть, что он крайне напуган. А гнев выступал лишь маскировкой, помогающей хоть как-то удерживать себя в руках.

Кире стоило определенных усилий, чтобы не поддаться соблазну и, в полном соответствии с заветами Ницше, не подтолкнуть Алана, балансирующего на самой грани паники.

– Коли ты запамятовал, то я тебе напомню, – она с демонстративной медлительностью сложила руки на груди, – мы не способны привнести в перенаправляемый поток что-то от себя. Что здесь вытянули – то за Стену и отсылаем.