Игорь Давыдов - Viva la Post Mortem, или Слава Послесмертью [СИ]

— Я часто вспоминаю своего отца. Того, кто растил меня в прошлой жизни. Он был промышленником. Хтонически хорошим промышленником, смею заметить. А ещё — философом, — веки некромага сомкнулись. Сейчас его серые глаза могли видеть даже будучи закрытыми, ведь они смотрели сквозь время и пространство, в иной мир и в иную эпоху. — Этот человек очень часто облекал в слова, простые и хлёсткие великие истины, являющиеся столпами не только менеджмента и управления, но и межличностных отношений в целом.

Синеглазка обратилась в слух. Она понимала, что никогда нельзя слепо верить тому, что рассказывает попаданец о своей прошлой жизни. Однако Ришард Маллой был из тех людей, что слов на ветер не бросали. И даже если всё, что было сказано о загадочном отце-промышленнике из иного мира — ложь, ожидания, которые формировала в слушателе сия трогательная история — чистая правда.

— И мой отец всегда говорил: “на самую сложную работу я поставлю самого ленивого из подчинённых, ведь он найдёт способ выполнить задачу с минимальными трудозатратами” и “на должность, предполагающую наибольшую власть, я назначу человека, который от этой власти бежит, как от огня, — ведь он в полной мере осознаёт ту ответственность, которая приходит с правом отдавать приказы”, — пан ректор вновь открыл глаза. Пару мгновений его взгляд несколько рассеянно бегал, разыскивая объект, на котором можно было бы сфокусироваться, а затем вновь вернулся к лику собеседницы. — Свой страх перед властью ты озвучила только что, а твои успехи в учёбе порождены всепоглощающей ленью, заставляющей тебя абсолютно всё делать по-своему просто оттого, что так проще. Даже глубокое понимание магических процессов тебе нужно лишь затем, чтобы на лету создавать новые формулы: ведь это куда как легче, чем искать готовые в сети.

— Вы уже заметили, что я плохо работаю с источниками? — шутливо поморщилась Броня, ощущая, как её ушки начинают гореть от столь меткой и вдумчивой похвалы.

— У-жас-но, — отчеканил пан Маллой и снова улыбнулся. — Твоя курсовая процентов на двадцать состоит из изобретения велосипеда там, где всё было придумано задолго до тебя. Но это не плохо. Это просто особенности твоего типа мышления: не думаю, что у куда более прилежной Аянами Дийкстры получилось бы так быстро стяпляпать более-менее рабочую дендромагию.

Мужчина легонько кивнул в сторону огромной древесной девы.

— В этом вопросе вы с моим сыном весьма похожи. Даркен до сих пор считает двупотоковую магию своим ноу-хау, просто потому, что ему было проще её изобрести, чем рыться в источниках, описывающих мультицикличность.

— Вы меня смущаете, пан ректор, — Броня надеялась, что мужчина не заметит, как много правды в этой шутке. — Можно я немного разгружу свои уши от вашей, вне всякого сомнения, чудесной и мастерски приготовленной лапши, и мы вновь поговорим о работе? Чего именно вы ожидаете от меня на должности амбассадора?

— Не знаю, — беспечно пожал плечами мужчина.

— Э? — некромагика так и застыла с высоко поднятыми бровями и приоткрытым в изумлении ртом.

— Удиви меня. Воспринимай эту должность, как тест. Я изначально хотел отдать Хотску и её окрестности Даркену, чтобы увидеть, на что он способен без указаний свыше, однако… — пан Маллой вновь бросил короткий взгляд на лик Иггдрасиль. — Скажем так, я слишком хорошо представляю, что может учудить мой потомок. Вам же всё-таки удалось разок обмануть мои ожидания.

— Значит… представлять ваши интересы в Хотске, Коваче и Гобое — это не та работа, к которой вы меня изначально готовили? — синеглазка смогла уловить несоответствие между словами, которые говорила ранее жена ректора, и теми, что звучали сейчас.

— М-м-м… — некромаг ненадолго задумался. — Значит, Сепия всё же проговорилась?

— Женское сердце, вы же сами знаете, — улыбка на лице Брони вышла слегка виноватой. Девушка осознала, что невольно подставила другого человека, проявившего к ней доброту, и оттого сейчас спешно пыталась сгладить острые углы. — Она знает, что вы не любите лишний раз давать потенциальным подчинённым повод для гордости, опасаясь, что они могут удариться в тщеславие, но в тот день я себя чувствовала очень и очень плохо, и пани Маллой пыталась меня подбодрить.

— Кто-то произнёс моё имя? — ровно в этот момент к беседе присоединилась жена ректора, и мигом стало раза в два светлей: улыбка женщины сияла, словно бы юное солнце, создавая весьма заразное настроение весенней лёгкости и беспечности, казалось бы, способное обмануть саму природу, начавшую в последние недели неспешную и ленивую подготовку к надвигавшейся зиме.

— Именно так, — некромаг сместил брови к переносице, придавая своему лицу выражение столь нарочитой строгости, что в неё ни на секунду невозможно было поверить. — Наш небольшой проект всего секунду назад проговорилась, что знает о том, что её рассматривают, как проект.

— А разве время не пришло? — беспечно ответила его супруга, словно бы ненароком стрельнув взглядом в сторону огромного древа. — Кроме того, не вы ли несколькими минутами ранее обсуждали этот вопрос с родителями слечны Глашек?

Несмотря на наигранность, с которой чета Маллой сейчас обсуждала судьбу синеглазой попаданки, последняя могла осознать: тот факт, что её рассматривали, как кандидата на некую должность уже достаточно давно, оказался истинной правдой.

И в этот момент ей на плечи весь рухнул груз ожиданий семьи ректора. Ожиданий очевидно больших. Огромных. Сложно сказать, мог ли этот груз потягаться в тяжести с тем, что должен нести наследник рода Маллой: даже сблизившись с Даркеном в последние несколько дней, девушка так и не могла понять, как к нему относятся родители. Со всей строгостью или с изрядной долей попустительства?

Сколь не выглядела дружелюбной та рука, что сейчас помогала безродной некромагичке подняться на вершину, не стоило и на секунду забывать о том, что эта же длань небрежным жестом способна смахнуть Броню с новых высот, не обращая никакого внимания на то, сколь долгим будет полёт, и сколь болезненным окажется приземление, если девушка не оправдает надежд своего благодетеля.

И пусть пан ректор совсем недавно упомянул слечну Дийкстру в контексте, описывавшем безусловное превосходство синеглазки над ней, Глашек не спешила радоваться. Она отлично осознавала, насколько сильным соперником являлась Аянами. Особенно учитывая умение последней вливаться в общество. И у Брони не было никаких причин сомневаться, что на должности, в рамках подготовки к которой девушке приходилось мириться с “полагающимися по статусу” косметическими процедурами, вышеупомянутый навык ценится особо высоко.