Игорь Давыдов - Viva la Mesalliance, или Слава Мезальянсу [СИ]

— Быть ошевидно, что это быть останки заклинания, который ранее выполнять функции преобразования данный чудовище из плоть человек-реципиент.

— Я успел изучить отчёт Воржишека, — отмахнулся юный дворянин. — Однако это не ответ: раз контур сохранился до сих пор в рудиментальном состоянии, несмотря на то, что с момента обращения по всем признакам прошло около суток, можно сделать выводы о том, как плотно он вплетён в систему. Я, конечно, не специалист по созданию оборотнических магуйств, но мне отчего-то кажется, что отработавшая своё структура должна довольно быстро раствориться. Особенно, в такой агрессивной среде.

— И вы быть абсолютно правы, — многозначительно улыбнулся лекарь. — Для сохранения контур в рудиментальный состояние быть необходимо прилошить дополнительный усилия. И это быть бесполезный, если только шертва не получить данный оборотнический проклятье опосредованный.

— Опосредованно? — Даркен недоверчиво и удивлённо поднял бровь. Ему не нравилось, к чему клонил лекарь. — Хотите сказать, что бедолага мог подцепить мутацию… от проклятого ржавого гвоздя? Или от мухи? Заразиться воздушно-капельным путём?

— Йа, — довольно кивнул собеседник. — Я предполагать муха или любой другой насекомый. Так быть проше прогнозировать мутаций, если изначальный носитель мочь обеспечить минимальный преемственность черта.

— Проклятье!

«Номер один» от души вмазал кулаком по столу. Получившийся звук, который можно было бы описать разом и как грохот, и как перезвон, промчался по помещению, словно безумная орда варваров. Всего за секунду он уничтожил всех конкурентов, занял место на троне, да помер, перебрав браги. Однако же, когда он затих, ни шорох, ни слово не решились сразу поднять головы и потревожить память о громком правителе царства звуковых колебаний.

Все молчали. Даже беспечная русоволосая лисичка перестала хихикать. Слишком редко подчинённые могли увидеть серьёзного Даркена Маллоя, а потому, даже те, кому не было дано понять причин громогласного выкрика со стороны начальства, понимали, что нечто, сумевшее раздосадовать даже этого известного шутника и повесу, не могло не являться достойной внимания проблемой.

Лишь Вольдемар давил широкую довольную лыбу. Впрочем, стал бы кто его в этом винить? Ведь он принадлежал к той особой касте людей, что могли с головой погрузиться в задачу и прийти в немыслимый восторг просто от тени понимания сложного магического плетения. Да и не нашлось бы человека, у которого хватило бы наглости заявить, что целитель плохо поработал.

— Сколько ещё сведений вы можете выжать из этой твари? — наконец задал вопрос юный пан Маллой.

— Мы только начали работу, — подала голос коронер и перевела на немца неуверенный взгляд, словно бы в поисках поддержки. — На самом деле, пока что рано утверждать что-то конкретное. Не прошло и пары недель…

— Йа, — подтвердил её слова Вольдемар. — Пока мы даже не быть способны создать даже сильно грубый реконструкция. Мы биться над тем, чтобы мочь подключиться к контур и поддержать его: иначе он рассыпаться и мы лишиться возможность исследование. Это ведь не человек восстанавливать. Человек быть известен от пятка до волос уже много века, а этот создание пока единственный в свой род.

— Сомневаюсь, что у нас есть пара недель, — покачал головой Даркен. — Поэтому, отвлекитесь на задачку попроще.

— Вам обязательно быть нужен я? — немец бросил взгляд в сторону коронера. — Если задача быть проше, я думать фрау Гнежишешек справиться с ней без труда. Я не хотеть терять то, что нащупать: среда внутрь тела создание быть очень агрессивный.

— Хорошо, — без особого энтузиазма кивнул «номер один». — Пани? Поможете мне?

Женщина в очередной раз поклонилась, да так и застыла в нижней точке этого уважительного жеста.

— Всё, что в моих силах.

— Я слышал, Глашек какой-то кусок скальпа с места руками облапала, из-за чего он должен был поступить к вам в обход экспертов, с кисточками ползающих по месту происшествия. Давайте мы по-быстрому оживим жертву: вдруг пострадавший сможет поведать нам что-то полезное?

4.

Внутреннее убранство дворца поражало не только своей пышностью, но и тем, что пышность сия не резала глаз. Не выглядела чересчур вычурной и неуместной. Она была правильной. Как в фильме-сказке. Казалось, избавься всего от одной детали, от единого украшения, как рухнет вся атмосфера, на которой держится сам мир этой киноленты.

Королевская семья — а, точнее, нанятые ими дизайнеры — умело сочетала культурное наследие предыдущих эпох с атрибутикой того недалёкого будущего, до которого только был способен дотянуться самый знатный род Богемии. Голографические указатели умудрялись выглядеть уместно на фоне старинных портретов в вычурных рамах, а вид разносивших на своих спинах разнообразные угощения четвероногих робо-пёсиков, облик которых парадоксальным образом походил на порождение мысли инженеров Boston Dynamics, не вызывал отторжения, несмотря на то, что бродить этим технологичным тумбочкам приходилось среди мебели в стилистике эпохи ренессанса.

Покамест главы государств не появились, если не считать правителя Мали с семьёй. Этот огромный широкоплечий чернокожий в серой униформе, украшенной огромным количеством орденов, притягивал к себе великое множество взглядов, в то время, как те, кому эти взгляды принадлежали, предпочитали держаться от императора самой могучей африканской страны на почтительном расстоянии. Лишь относительно немногие из обладателей светлой кожи рискнули составить компанию этому эбеновому колосу.

— Это манса Асита, — Броне приходилось время от времени склоняться к своей спутнице, чтобы лучше слышать слова, которые покидали ярко-розовые губы Ёлко, но делали это столь осторожно и неуверенно, что рисковали потеряться в шуме шорохов пышных платьев, тихих перешёптываний шляхты, да приглушённом музыкальном сопровождении. — Его отец прославился на всю Форгерию, как великий правитель. Покинув Мали, он оставил сыну могущественную страну, в которой попросту не было никаких заметных проблем. Бедняга: его постоянно сравнивают с великим предком, и всегда в пользу последнего. Но разве Асита виноват, что на его долю не выпало испытаний, в которых можно было бы проявить себя?

— А почему он припёр свой императорский зад в такую рань? — тихо озвучила Лешая беспокоивший её вопрос. — Разве ему не полагалось заявиться в числе последних? Чтобы о его прибытии возвести слуга, громко постучав посохом об пол? Ведь чем важней персона, тем позже ей следует присоединяться к тусовке. Разве не потому мы заявились уже после заката, как сопровождение пана ректора? Или в Мали традиция иная?