Сергей Юрьев - Шанс милосердия [litres]

– Может, не стоит, – попыталась остановить его Флора. – Он человек занятой, ему, наверное, некогда с нами общаться.

– О, нет-нет, я должен…

Едва бывший студент в чёрном мундире спустился в зал, профессор бросился ему наперерез, но путь ему преградили двое солдат.

– Пропустить! – скомандовал подполковник, кивнул в ответ на бурное приветствие профессора, дружески взял его за локоть и начал шептать что-то на ухо.

Ларс несколько раз кивнул, и лицо его приобрело несколько озадаченное выражение. Он дождался, пока бывший ученик и солдаты покинут зал, глядя им вслед, а потом двинулся к коллеге, растерянно озираясь по сторонам.

– Что он сказал? – спросила Флора, почему-то перейдя на шёпот. Профессор был явно не в себе.

– Да так…

– И всё-таки?

– Он просил не очень распространяться.

– Профессор, я же вас знаю. Вы всё равно скажете.

– Да… – Ларс замялся, прислушался и, убедившись, что стих топот сапог в коридоре, продолжил: – Он посоветовал мне завтра не приходить на вокзал.

– Почему?

– Не объяснил. Сказал только, что мне лучше остаться.

– И что вы намерены делать?

– Не знаю, дорогуша, не знаю… Может, вы что-то посоветуете?

– Я?

– А кто же?

– Я не могу знать, что он имел в виду.

– А я, кажется, догадываюсь…

– Поделитесь?

– Незачем делиться догадками. Делиться стоит только фактами.

– Хотите, я вас провожу до дома?

– Не стоит. Я, знаете ли, здесь пока посижу. Попрощаюсь с родными стенами. Всё-таки сорок шесть лет здесь прошло. В стенах этих…

Флора помогла ему сесть и двинулась к выходу, в дверях оглянулась, заметив, что Ларс сидит, схватившись за сердце. Хотела было вернуться, но старик лишь махнул рукой, давая понять, что не нуждается ни в помощи, ни в сочувствии.

Когда она шла по коридорам, в здании уже никого не было, и только облезлый рыжий кот, проживающий на кафедре археологии, цокая коготками по стёртому паркету, семенил ей навстречу. Флора поманила его, взяла на руки, погладила, но от мысли взять с собой отказалась, подумав, что ещё предстоит работа по систематизации архива, а значит, и животное какое-то время без присмотра не останется.

Когда она вышла из парадного подъезда, на улице суетились несколько рабочих, которые под присмотром двух солдат что-то выгружали из кузова военного грузовика, окрашенного в защитные цвета. Проходя мимо, она разглядела небольшую мраморную стелу с надписью «Штаб 22-й воздушно-десантной армии».

Ясно! Все эти разговоры о ценности науки и байка о централизации исторических исследований возникли только потому, что штабу армии понадобилось приличное здание в центре города. И ещё это могло означать, что Империя готовит очередное крупное наступление. Никогда раньше непосредственно в Катушшаше не дислоцировалось крупных воинских соединений, поскольку самые активные военные действия велись к западу от Тигриного хребта, там, где исконные имперские провинции соприкасались с приграничными государствами Федерации. Но постепенно театр военных действий смещался на запад. Об этом не писали в газетах, об этом не сообщалось в ежедневных сводках Имперского информационного агентства, но сарафанное радио давно донесло, что находившаяся вдоль северных границ Кетта долина Бит-Замани, бывшая житница страны, три года назад подверглась массированной химической атаке и сейчас превращена в безжизненную пустыню. Год назад бомбовозы Федерации первый раз «облегчились» на западной окраине Катушшаша, уничтожив давно закрытую сувенирную фабрику. После этого имперским властям пришлось потратиться на строительство военного аэродрома к северу от города, но, несмотря на это, налёты не прекратились. Пару недель назад бомбы упали неподалёку от простоявшего два тысячелетия дворца правителей царства Кетт, а сбитый бомбовоз свалился прямо на центральную улицу города, где как раз проходило очередное патриотическое шествие. Неделю после этого город хоронил детей, женщин и стариков…

Ей повезло. Трамвай № 16, что следовал прямо до её дома, пришёл вовремя и оказался не слишком переполненным. Флоре даже не пришлось висеть на подножке. Она бросила в кассу монетку в четверть чикля, оторвала билет, протиснулась к окну на задней площадке и, ухватившись за поручень, попыталась задремать. Только бы не слышать пересуды попутчиков. С каждым годом слухи, что ходили по городу, становились всё страшней, а отношение людей к собственному будущему всё безучастней. Но обрывки фраз лезли в уши с несгибаемым упорством.

– …а ещё говорят, на северной окраине крысы завелись размером с енота…

– …хлеб с прошлого года вдвое подорожал, а у меня тесть инвалид…

– …у соседа брата арестовали за то, что самогонку гнал. Три года дали за незаконную торговлю и два добавили за то, что не признался, где сахарок доставал…

– …сына-то у меня уж три года, как призвали. Хоть бы ранили, а то хрен ему, а не отпуск…

– …говорят, Великий саган приказал безработным участки земли выделить. Половину урожая – себе, а остальное – армии родной. А кто скроет лишний огурец – того на год в каторжные работы…

– …главное – культура. Сохраним культуру – сохраним себя как нацию.

Кто это там за культуру беспокоится? В такое-то время. Ей даже стало любопытно глянуть, кто ведёт подобные разговоры, и она начала потихоньку протискиваться в ту сторону, откуда донёсся голос.

– …это отцы наши страну прогадили…

– …так будем сидеть и не рыпаться…

– …козлы они все…

– …в горы надо уходить.

– Думаешь, ты там нужен кому?! Там стрелять надо уметь, а не на мандолине играть!

Спорили между собой худосочный парень в длинном зелёном свитере и молоденькая девушка в белой футболке и коротенькой синей юбочке. Флора признала в них студентов Высшей школы искусств, где она раз в неделю читала лекции по древней истории. Она подошла к ним вплотную, взяла девушку за руку, чтобы привлечь внимание и шепнула ей на ухо:

– Вы бы воздержались от таких разговоров в общественном транспорте. И глазом моргнуть не успеете, как синерубашечники в подвалы СОС уволокут.

– Это точно! – заметил парень, расслышавший конец фразы, дважды кашлянул, в упор посмотрел на Флору и тут же отвёл взгляд.

Позади началась какая-то возня, и буквально через пару секунд чьи-то сильные пальцы сдавили её запястья. Кто-то, бесцеремонно расталкивая народ, потащил её к выходу. Остановка «Площадь Возрождения». Дверь с грохотом открылась, её выволокли наружу и протащили сквозь толпу желающих втиснуться в трамвай.

Флора не смотрела на тех, кто её схватил. Она проводила взглядом парня и девушку, которые продолжали стоять у окна и, вероятно, спокойно продолжали свой крамольный разговор. Раньше ей приходилось лишь слышать о том, что некоторые студенты подрабатывают таким вот позорным образом, но как-то не очень верилось, что люди бывают способны на подобную низость.