Сергей Юрьев - Шанс милосердия [litres]

– Что это?! – Отставной военный, сидевший с края стола и до этого почти не участвовавший в дискуссии, первым пришёл в себя.

– А ну-ка положи-ка эту штуку нам на стол, а сам зачитай-ка, что там этот самый аккум Донрал понаписал, – распорядился один из жрецов, не отрывая взгляда от камня.

– Не меньше дюжины чиклей на вес потянет, – успел удивлённо заметить какой-то отставник, и потянул к бриллианту руку, но Ниниб ударил его по тыльной стороне ладони, приводя в чувство.

Жрец-секретарь, положив камень на стол, ловким движением вынул из рукава свиток, развернул его, пробежал по тексту глазами и начал читать:

«Изделие, представленное на экспертизу, представляет собой ковчег, изготовленный из прозрачного твёрдого материала, состоящий из двух частей общим весом триста восемьдесят шесть мин, из которых двести шестьдесят пять мин весит собственно ковчег и сто двадцать одну – крышка…»

– А покороче нельзя? – нетерпеливо крикнул кто-то из старейшин.

– Нельзя, – как ни в чём не бывало ответил юный жрец и продолжил: «Всесторонний анализ изделия показал, что он целиком состоит из чистого пахма, имеющего трёхгранную кристаллическую структуру. Природный минерал, обладающий аналогичными свойствами, именуется „алмаз“. В пользу данного вывода свидетельствуют показатели плотности, твёрдости и оптические свойства вещества. Данный вывод подтверждается также тем, что при температуре плавления белого золота минерал без доступа воздуха трансформируется в обычный пахм. Полагаю, что подобное изделие не может быть ни природным образованием, ни человеческим творением. Его происхождение несомненно божественно. Глубоко раскаиваюсь в том, что посмел отпилить кусок от божественного ковчега, произвести его формовку и огранку, но на то была воля почтенного рабсака, противиться которой я не счёл возможным. Прошу выдать мне быка из стада хозяйственной роты 6-й ударной механизированной бригады – для жертвоприношения Мардуку и прочим богам, поскольку ни к чему мне испытывать на себе их гнев. Также прошу не тянуть с выплатой вознаграждения за огранку камня – шесть тысяч золотых денариев. Плюс полторы тысячи за срочность». Всё.

На этот раз молчание затянулось. Казалось, что старейшины даже перестали дышать, и эта напряжённая тишина стояла до тех пор, пока порыв ветра, прорвавшийся сквозь колоннаду, не разметал бумаги, лежавшие на столе. Но никто не стал прижимать их руками к зелёному сукну – все, кто ближе сидел, поспешили накрыть ладонью бриллиант, опасаясь, что сдует и его.

Флора почему-то представила себе, как эти почтенные старцы ползают на четвереньках по каменному полу, сталкиваясь друг с другом лбами, гоняясь за неуловимым камнем, и ей едва удалось сдержать смешок.

Сверкающий бриллиант оказался у Ниниба, который с трудом вытащил свою кисть из-под груды обрушившихся на неё рук, поднёс его к глазам. Отблески граней пробегали по его изумлённому лицу, казалось, что он смотрит не на камень, а на что-то невиданное, скрывающееся где-то внутри этой чудесной игры бликов.

– Сколько он может стоить? – сдавленным голосом поинтересовался кто-то из старейшин.

– Тебя с потрохами можно купить, – заявил сидевший рядом тощий жрец, ткнув соседа в бок острыми локтем.

– Не меньше миллиона денариев, – оценил камень старейшина, сидевший справа от нопана. А может, и на два потянет.

– Целая танковая дивизия…

– Только кто его сейчас купит?

– А сколько их с той штуки напилить можно?

– Немедленно засекретить всю информацию! И чтоб все, кто видел, подписку дали…

– Ещё бы парочку…

– Да их сотни напилить можно!

– Тогда цены упадут…

– А там хоть охрану обеспечили?

– А этот самый аккум изумрудных копей ещё не сбежал?..

– С такими деньжищами можно хоть в Гярбе поселиться.

О Флоре все, казалось, напрочь забыли. Старейшины, пребывая в радостном возбуждении, трепетно передавали друг другу камень, тщательно ощупывали его, впивались глазами в сказочный блеск граней. Казалось, прочая реальность перестала для них существовать, и они замерли от неожиданности, когда раздался всем им знакомый голос.

– Кто тут в Гярбе поселиться задумал? – спокойно и твёрдо спросил рабсак, которого увлечённые дискуссией старейшины заметили, когда четверо темнокожих атлетов уже поставили его кресло-носилки посреди зала рядом с Флорой, а позади него выстроилось полторы дюжины солдат личной охраны, вооружённых новейшими самозарядными карабинами. – Повторяю вопрос: кто в Гярб захотел?

Республика Гярб располагалась далеко на севере – в приполярных широтах, и сейчас пользовалась огромной популярностью среди состоятельных граждан Федерации, поскольку именно эта территория считалась наиболее безопасной и комфортной для проживания.

– Так и будем молчать? – Похоже, у рабсака кончалось терпение.

– Позвольте доложить, – предложил жрец-секретарь.

– Доложить-то ты можешь… – Рабсак вскользь глянул на усердного юнца. – Но тем самым ты отнимешь у этого предателя единственную возможность признать свою вину и избежать смертного приговора.

– Я… – Поднялся коренастый бородач в синем полувоенном кафтане. – Я же не всерьёз. Я же не сказал, что собираюсь. Я же сказал, что в принципе можно…

– А, это ты, Нацир, – скучающим голосом произнёс рабсак. – Ты мне всегда казался подозрительным. Не скажешь, куда делись трофеи, взятые при обороне перевала Гярус? Не ты ли тогда интендантской ротой командовал? А на какие шиши ты себе особняк в долине Шилюта отгрохал Свободный Кетт каждый чикль считает, а некоторые позволяют себе купаться в роскоши.

– Я же доказал, что всё законно, что всё не в ущерб… – Голос Нацира дрожал, и чувствовалось, что старейшина не на шутку перепуган. Да и те, кто сидел рядом, сразу отшатнулись от него.

– А я вот думаю, что тебе с такими мыслями одна дорога… – Рабсак поднял правую руку и едва шевельнул указательным пальцем.

Тут же двое гвардейцев, закинув карабины за спину, метнулись к незадачливому мечтателю, обвинённому в измене. Тот почти не сопротивлялся – настолько был потрясён неожиданным поворотом судьбы. Его подвели к краю колодца, зиявшего в центре зала, и бойцам стоило немалого труда удержать обмякшее тело в стоячем положении.

– Позвольте, – решился возразить жрец-секретарь. – Никто, конечно, не сомневается в его виновности, почтеннейший рабсак, однако прежде чем казнить, нужно хотя бы вынести приговор.

– У тебя десять минут, чтобы подготовить бумаги! – распорядился рабсак и тут же обратился в Флоре. – Подойди-ка ко мне, детка. Помоги встать.

– Вы же… Вы же не можете ходить. – Просьба хозяина Свободного Кетта поразила её ничуть не меньше, чем недавний скорый суд.