Дэвид Вонг - Что за чушь я сейчас прочитал? [litres]

Мы заперли ее в кабинете, и ее место на узком диване занял Джон. Он посмотрел на бегущие по экрану сообщения и сказал:

– Маркони, ваши фанаты – шайка членоголовых.

И это внушало тревогу не меньше, чем их откровения:

Цифровая камера:

Рыжеволосая девушка в очках, глаза красивые, а тело так себе. У нее что, руки нет?

Ультрафиолетовая камера:

Похоже на девушку с плохой осанкой. А рука у нее одна, что ли?

Тепловизор:

Термограмма в форме миниатюрной девушки, ничего странного, но одной руки почему-то не видно, она ее в ледяную воду окунула или что?

Датчик глубины:

Вижу девушку, сидит со скрещенными ногами, может, она даже ничего, но надо сначала в цвете посмотреть.

И, разумеется, несколько в духе:

Погодите, это правда она?

Я выдохнул.

Пришла моя очередь садиться в кресло.

Четыре камеры уставились на меня электронными глазами. Маркони спросил, не нужно ли мне что, я ответил отказом – и, если честно, никогда в жизни я не врал так отчаянно. Он подвинул одну из камер – как он сказал, зрители хотели лучше видеть, что происходит на заднем плане, – и они с Джоном вышли из комнаты.

Эми, однако, осталась.

Она села перед столом и посмотрела мне в глаза.

– Некоторые фанаты Маркони просят твой номер телефона, – сказал я.

– Я выгляжу так, будто спала в ночлежке. Хорошо еще, что они меня не почуяли.

– Честно говоря, хотя эта затея придумана с большим умом, и я понимаю, чего Маркони хотел добиться, не знаю, с чего бы ей…

– ВОТ БЛЯ!

Кричали из соседней комнаты. Джон, не Маркони.

Эми вскочила на ноги, но к двери не побежала.

– Что? – спросил я.

– Минутку, пожалуйста, – откликнулся из комнаты отдыха Маркони.

– Я же не чудовищная личинка, – сказал я.

Джон, который, судя по голосу, подпирал дверь с той стороны, сказал:

– Он изменил настройки, и тут, э-э…

– Что вы там нашли?

– Прошу вас, сохраняйте спокойствие, – сказал Маркони.

– Что вы там нашли?

– В комнате один из них, – ответил Джон.

Я вскочил на ноги, опрокинув стул.

– Что? Где? Вы его видите?

Я уставился на Эми.

Не может быть.

– Пишут, что это тот снеговик.

– Кто? – спросил я.

Я обернулся, посмотрел на покрытое грязью уродливое бетонное чудовище с надписью МИСТЕР ФРОСТИ на груди и…

Где я его раньше видел?

…в память брызнули осколки треснувших воспоминаний, целая дюжина противоречивых историй создания этого тупого бетонного снеговика, укутанного в шаль из птичьего дерьма, – и ни в одном из этих воспоминаний не было ни малейшего смысла.

Бесформенный, размытый рот твари зашевелился, и изнутри послышались крики. Тонкие голоса, дикая паника – целый хор детей, жалобно зовущих маму, умоляющих пощадить, стонущих от боли.

Пасть становилась все шире, а звуки – все громче: они заполняли комнату, отдавались в черепе. И тут снеговик взвился вихрем напуганных разъяренных трахаканов. Эми закричала. Щелкнул дверной замок, и дверь открылась: внутрь, пойдя вразрез с целью всей этой затеи, вошел Джон.

Я отмахивался от тварей в отчаянных попытках найти саму личинку. Они все время зависали передо мной, прикидываясь предметами и людьми.

Рой образовал лицо – мое лицо, каким носил его Нимф. Я ударил по трахаканам, схватил одного – в форме моих собственных смеющихся губ – и раздавил его в руке. Им меня не одурачить. Не в этот раз.

Они разлетелись, потом вновь собрались вместе. На этот раз в образе моей матери, лицо которой я едва помнил. Я двинул по нему кулаком. Жужжащие насекомые визжали, плакали и смеялись голосами из моего прошлого, небрежно копаясь в моем мозгу в поисках чего-то еще, чего угодно. Я слышал Джима, Арни, ТиДжея, Хоуп, Дженнифер, Крисси, Тодда и Роберта. Слышал, как лает Молли. Слышал, как они подражают голосу Эми, плакали и умоляли им, говорили так, словно я ее избивал.

Я услышал, как Джон – думаю, что настоящий, – говорит: «За тобо…» – и в эту же секунду мне в спину врезалась личинка. Она сбила меня с ног, и трахаканы снова разлетелись в стороны.

Я перевернулся как раз в тот момент, когда личинка раскрыла рот со жвалами – горло внутри сжималось и разжималось, издавая звуки, похожие на звуки во время пьяного поцелуя на заднем сиденье такси. Я попытался отбиться, но она прижалась ртом к моей щеке, закрыв ухо. Жвалы сомкнулись, и…

Боль вспыхнула огнем.

И утихла.

Ее сменило неуловимое тепло, и я сейчас не о мерзком тепле, которое чувствуешь, когда сжимаешь в руке мешок с собачьим дерьмом. Это было тепло объятий, тепло постели, которую делишь с кем-то зимой.

А затем произошло самое странное.

Центр вселенной просто… сместился.

В тот момент я перестал быть главным героем своей истории. Важнее была прицепившаяся ко мне тварь. Она не испытывала ненависти ни ко мне и ни к кому другому. Ей было голодно, холодно и страшно. Я дарил ей пищу, тепло и безопасность. Она не только не желала мне зла, но отчаянно нуждалась в том, чтобы я оставался целым и невредимым и кормил ее. Больше всего на свете она хотела, чтобы мы оба выжили во Вселенной, которая с той же готовностью будет смотреть, как мы умираем, одинокие и всеми забытые. В это мгновение тварь перестала бояться, потому что рядом был я – камень, за который она могла уцепиться. Думаю, в тот раз я, впервые за всю свою жизнь, по-настоящему собой гордился.

А потом существо отпрянуло, словно его ударили кулаком или током. Оно отцепилось и, извиваясь, свалилось на пол рядом со мной. Я подумал, что на него напали Джон или Маркони, но оно отпрянуло само. Поняв, что я ему не отец, что я отравлен, что мне нечего ему предложить.

Оно закричало от отчаяния.

Нет, погодите. Закричал я.

Я потянулся к нему, но меня уже тащили прочь из комнаты.

Трахаканы собирались с силами: приземлялись на личинку, прикрывали ее собой, перевоплощались в какую-то новую форму. Затем меня вытащили за дверь, Джон захлопнул и запер ее. Надо мной склонилась Эми, она спрашивала, все ли со мной в порядке, всматривалась в мое лицо.

За дверью раздался знакомый визг личинки. У Маркони так вытянулось лицо, что я не мог не спросить:

– Кого вы слышите?

– Мальчика…

– Оно снова стало Майки, – сказала Эми. – Он умоляет нас его выпустить.

Я вдруг увидел, как разгорается в глазах Маркони недоверие – трахаканье вуду начало брать над ним верх. Мы торопливо вывели его из фургона, захлопнули дверь и отошли от машины подальше. Мы молча стояли на парковке Уолмарта, слушая, как дождь выстукивает по головам боевой марш. Мы пытались отдышаться.

– Ну, теперь это автобус Майки, – сказал Джон. – Значит, настала его очередь ваше шоу вести?

– Мы получили весьма ценные данные, – ответил Маркони. – В частности, узнали, что ваш «Соевый соус» не всегда рассеивает маскировку. И, что еще важнее, что рабочие способны имитировать неодушевленные предметы.