Антон Сергеев - Сказка с (не)счастливым концом(?)

– Так как же я… как же я выжил? – с трудом выдавил из себя Паша. Перед его глазами пронеслась череда интернет-заголовков о взрывах в различных городах России, последний из которых был, кажется, лет пять назад. Санкт-Петербург, Самара, подмосковный аэропорт Шереметьево…

– О, не волнуйтесь вы так! Вы практически не пострадали, учитывая мощность взрыва. Так, пара небольших мелочей, и одна… хм, побольше. – усмехнувшись, продолжил незнакомец. – Ах, да! – перебил он сам себя. – Я же не представился. Николай Васильевич Гурвич, ваш лечащий врач.

– Что за мелочь побольше? – Паша набрал в легкие воздуха и затаил дыхание, ожидая ответа.

– Да так, сущая безделица… Рука. Правая. К сожалению, ее у вас больше нет. Но вы не расстраивайтесь чересчур, ведь большая удача, что вы вообще выжили! Кстати, об этом я тоже хотел с вами поговорить…

Паша уже не слушал скороговорку Гурвича. У него не было правой руки! Блядь, да что же это такое творится? Если это сон, то сейчас было самое время проснуться, слышите? Немедленно!

– Павел Андреевич, я понимаю ваш шок, но это совершенно контрпродуктивно! – убеждающе заговорил Гурвич. Видимо, Паша произнес вслух то, что у него было на уме.

– Это не сон, вы находитесь в палате № 9 спецбольницы Главной службы безопасности в Юго-Восточном районе города Москвы. Трое суток вас держали в реанимации, но сейчас вашему здоровью уже ничто не угрожает.

– Сколько мне еще здесь лежать? – в голову Паши начали лезть не особо уместные в данной ситуации мысли об увольнении из-за прогула работы и даже, как ни странно, о вынужденном возвращении в Воскресенск, к матери. – Когда вы меня выпустите?

– Мы вас подлечим, зададим несколько вопросиков, а затем отпустим на все четыре стороны. Будете как новенький! Не считая руки, – виновато добавил Гурвич.

– А теперь извините, Павел Андреевич, вам пора отдыхать, – врач достал из кармана халата какую-то ампулу. – На сегодня достаточно разговоров, восстанавливайтесь. Нам еще предстоит о многом поговорить, но не теперь.

– Что там у вас? – Паша и сам чувствовал, что те немногие силы, с которыми он очнулся, подошли к концу.

– О, это – ваш сегодняшний витаминный коктейль. Наша гордость! – Гурвич отломил кончик ампулы, набрал ее содержимое в шприц и аккуратно воткнул его в портал на одном из шлангов. – С его помощью вы быстро придете в себя. Все, отдыхайте! – и он вышел из комнаты, оставив Пашу одного.

Паша попытался было суммировать в голове все произошедшее с ним за последние часы или дни? Но буквально через пять минут после ухода Гурвича он уже вовсю храпел.

На следующий день, – по крайней мере Паша прикинул, что он проспал некий средне-стандартный отрезок времени, – он проснулся с гораздо лучшим самочувствием. Открыв глаза, Паша заметил, что пристегивающие его к кровати ремни исчезли.

Есть и пить не хотелось. Наверное, он получал питание внутривенно. Зато очень захотелось встать с кровати и выйти из этой душной комнаты. Ноги, вроде бы, стали ощущаться, и Паша подвигал ими под одеялом, получив от этого несказанный кайф. Также он смог выпростать левую руку с торчащими из локтя шлангами из-под одеяла и почесать зудящий нос. Затем Паша откинул одеяло и, приподняв голову, уставился на свое тело.

В этот момент снова раздался звук открываемого шлюза, и к Паше вошел уже знакомый ему Гурвич.

– Ну, как вы сегодня, милейший? – он неуклюже попытался изобразить доброжелательность на своем стальном лице. – Осматриваетесь?

– Едрена вошь… Как меня… – Паша смотрел на свою туго перетянутую сплошняком бинтами грудь и замотанный корешок на месте правой руки. Его ноги были облачены в какие-то больничные штаны.

– Снизу хоть все нормально? – нашел в себе силы спросить он сквозь слезы, кивая на область паха. – Ведь там все в порядке? – с нажимом произнес он и вопросительно перевел взгляд на Гурвича.

– О, да, не волнуйтесь! С нижней половиной тела у вас все просто замечательно! Скоро вы сможете пройтись по коридору. С нашей помощью, конечно. – Гурвич подошел к пашиной кровати и уселся на ее краешек, сдвинув в сторону левую ногу своего пациента.

– Павел Андреевич, нам с вами нужно серьезно поговорить обо всем, что случилось. Я понимаю, что вы еще очень слабы, но времени у нас нет. Сами понимаете, в таких делах нужно работать максимально оперативно. – Гурвич похлопал Пашу по бедру.

– Через… четыре минуты, – он посмотрел на часы, – сюда придет мой коллега. Попытайтесь все-таки восстановить в памяти хоть что-то, что сможет нам помочь. Это в ваших же интересах.

Паша закрыл глаза и представил себя стоящим в вагоне метро. Он ехал с конечной станции, с Зябликово, проехал семь станций до Печатников, но никого особо подозрительного вокруг себя вроде бы и не замечал. Он, конечно, и не вглядывался, но подозрительные люди, обычно, сами бросались в глаза. Конечно, те молодцы с Кавказа вели себя довольно вызывающе, но вряд ли они стали бы привлекать к себе внимание, если бы задумали что-то настолько противоправное…

Паша вспомнил один случай. Однажды, довольно поздно, он ехал с работы в метро и заметил краем глаза как какой-то бритый налысо мужик сфотографировал его на свой мобильник. Паша подсел к мужику, благо свободных мест хватало, и, скосив глаза влево, увидел, как тот пишет кому-то по ватсапу: «Похож. Подойдет?» В этот момент поезд подошел к станции, и Паша встал и направился к двери, пристроившись сзади к людям собиравшимся выходить. Бритый тоже встал и, опередив Пашу, прошел к дверям вплотную, оттерев остальных пассажиров плечом. Он первый вышел на станции и неторопливо сделал несколько шагов в сторону выхода, ожидая, что Паша выйдет следом и опередит его, а он пристроится сзади. По крайней мере, именно такой ход событий представлял себе Паша. Но он остался в вагоне, а когда двери закрылись и поезд тронулся, с удовольствием заметил, как тот тип, растерянно оглядываясь, ходил по платформе, пытаясь найти Пашу.

– … Андреевич! Павел Андреевич, вы с нами? – Гурвич дернул Пашу за пальцы уцелевшей руки, и тот очнулся от воспоминаний.

Открыв глаза, Паша увидел, что рядом с Гурвичем стоял мужик, как две капли воды похожий на него. Нет, они явно не были братьями или даже родственниками. Но, тем не менее, выглядели как две горошины из одного стручка. Стальное лицо, военная выправка. Блестящие глаза-буравчики, седина в волосах ежиком, гладко выбрит, рост под два метра, худощав. Под наглухо застегнутым, длинным, до подошв ботинок, медицинским халатом на мужике явно была какая-то форма.

– На какой фабрике вас всех делают? – пробормотал Паша.

Гурвич проигнорировал его реплику.

– Знакомьтесь, это Иван Алексеевич Посколитов. Наш, так сказать, правдолюб.