Антон Сергеев - Сказка с (не)счастливым концом(?)

– Достраиваем с твоей помощью, кормилец! С твоей и божьей! – Сефербий приложил указательный палец к центру лба и возвел очи к потолку. – А уж каких мы туда монасей набираем, эх! – он было зажмурился в предвкушении, но тут же одернул себя и погасил просившуюся на лицо сладкую улыбку.

– Рад за тебя, отец. Но, честно говоря, я ведь тебя сюда не за этим пригласил, ты же понимаешь… – Первый доверительно понизил голос, и отец Сефербий напрягся словно гончая, взявшая след.

– Понимаю, кормилец, понимаю. И весь во внимании, – он пододвинул свой стул поближе к столу и оперся на него локтями, вперив в Первого взгляд своих темно-карих глаз.

– Расскажи-ка мне, Сефербий, вот что, – Первый протянул руку через стол и коснулся рясы священника. – Как обстоят дела с моим… – он сделал паузу – Помазанием?

– Преотлично, кормилец, преотлично! Мои люди готовят паству, преподобные ведут проповеди. Население уже практически подготовлено! – Сефербий вдруг запыхтел, словно закипающий чайник. – Но только, кормилец, боюсь, что у нас на пути есть одна маленькая загвоздка…

– Да? И какая же? – разыграл неподдельное изумление Первый. Ему докладывали о природе этой «загвоздки», но хотел услышать правду из уст Сефербия.

Святой отец заерзал на своем седалище и почмокал губами, а затем выпалил: – Василисий! Слыхал я… да что там, слыхал, знаю! – он махнул рукой. – Знаю, что Василисий питает определенные сомнения насчет вашей исключительности, кормилец, и настраивает… исподволь, разумеется, часть паствы на то, чтобы не признавать вас Божьим Помазанником!

– Ах вот оно что… – сказал Первый и в задумчивости забарабанил пальцами по столешнице, делая вид, что принимает какое-то решение. – Ну, что ж. Раз Главный Иерарх Русской Валламской Церкви отказывается признавать очевидное… – он приложил палец к губам, а затем поднял его ко лбу, повторяя жест Сефербия, – значит, на должность Иерарха мы найдем более правильного человека!

– Кормилец! – задохнулся отец Сефербий. – Могу ли я, недостойный сын…

– Сефербий, – Первый взял руки святого отца в свои и крепко их сжал. – Или лучше, Главный Иерарх Сефербий? – он пристально посмотрел в глаза культиста, как бы заглядывая тому в душу. – Я думаю, что мы с тобой друг друга поняли.

Сефербий часто закивал головой, роняя на стол скатывающиеся с висков капельки пота.

– У меня к тебе еще одна просьба, будущий Главный Иерарх, – продолжил Первый, отпуская руки святого отца.

– Слушаю, кормилец! – подобострастно выдохнул тот, в мыслях уже примеряя на себя белоснежную гать верховного пастыря Русской Валламской Церкви.

– Мне нужно, чтобы твои прихожане в Кемеровской области сдали всех недовольных тамошней властью и лично губернатором, ясно?

– Конечно, кормилец, сделаем! Я распоряжусь!

– Вот и отлично, – Первый сердечно улыбнулся святому отцу. – Передавай привет Таврибию.

Сефербий вскинулся при упоминании имени своего давнего любовника, которого, в отличие от многих прочих, он так тщательно скрывал все эти годы.

– Не волнуйся, Сефербий, у нас все будет хорошо! Исповедуешь меня? Ты же знаешь, старый друг, как я тебе доверяю, – Первый отнял от поврежденной руки платок с оставшимися на нем бурыми кровяными разводами и протянул святому отцу.

Семенов выждал некоторое время после ухода старого индюка, прежде чем возвращаться к Первому. Что бы там ни происходило между Хозяином и служителем культа, это явно не касалось секретаря, и он не хотел давать Первому повод заподозрить себя в прослушивании чужих разговоров, переместившись на время в самый дальний от двери в кабинет угол приемной.

«Надулся, словно павлин. Наверное, выторговал себе очередной ништяк» – подумал Семенов, наблюдая за горделивой походкой отца Сефербия. Секретарь Первого не был верующим и не разделял взгляды адептов Валламской церкви. Он, как и многие другие, был ошеломлен недавней, слишком скорой, сменой основной государственной религиозной доктрины. Еще больше он удивился, когда оказалось, что большинство соотечественников безоговорочно приняли этого Аалекта, или как там его, в качестве альтернативы старому и проверенному временем богу.

Впрочем, вспоминая времена, когда атеисты практически в воздухе переобувались в истовых верующих, Семенов лишь скептически усмехался про себя. Сефербий – этот матерый гсбшник – был в первых рядах и тогда, и сейчас, выжимая для себя максимум из сложившейся обстановки. Семенов всегда презирал таких оборотней, а Сефербия ненавидел вдвойне. Скорее всего, дело было в близости святоши к Первому, но Семенов не хотел себе в этом признаваться.

Он презрительно сплюнул вслед ушедшему толстяку и, энергично растоптав мокрое пятно на полу, направился к Первому.

– Заходите, Слава, – Первый сидел с закрытыми глазами, далеко назад откинувшись в кресле. – Надолго вас не задержу, – продолжил он, когда Семенов подошел к столу. – Как я уже говорил, для вас будет еще одно задание. Вы должны устранить Василисия. Знаете такого? – Первый, наконец, открыл глаза и вперил немигающий взгляд в Семенова, наблюдая за его реакцией.

– Главного Иерарха Валламской церкви? – уточнил секретарь и удостоился едва заметного кивка.

– Знаю. Как вы хотите, чтобы это было сделано? – на лице Семенова не дрогнул ни один мускул. В этих делах он разбирался хорошо, хотя сейчас уже больше отдавал соответствующие поручения, нежели действовал собственноручно.

– Я хочу, чтобы это походило на несчастный случай. Сроку – три дня. – Первый сделал небольшую паузу. – Слава, вас не смущает персона Василисия?

– Ничуть, Хозяин, – отчеканил Семенов.

– Да, я помню. Вы же у нас – безбожник, – Первый сухо усмехнулся и сложил руки домиком. – Тогда все. Свободен.

– Слушаюсь! – Семенов вышел из кабинета и плотно притворил за собой дверь.

«Ну, Слава, наступает момент истины… Или грудь в крестах, или голова… сам знаешь где». Он сел за свой письменный стол, достал планшет и начал быстро набирать приказы.

Паша проснулся полдесятого утра и сразу же ощутил волчий голод, будто бы и не ужинал вчера за троих.

Спускаться в ресторан ему не хотелось. Он не горел желанием встречаться со вчерашними соседями и еще больше опасался вероятности ненароком столкнуться с Полиной. К счастью, среди разложенных в номере буклетов оказалось меню доставки, с помощью которого он заказал три королевских бургера, две порции спагетти с креветками и литр немецкого нефильтрованного пшеничного пива. Немного погодя, он перезвонил на кухню и добавил к заказу три куска яблочного пирога с тирамису.

Паша скоротал время до прихода официанта в душе и с проворством, которому позавидовал бы и какой-нибудь представитель семейства кошачьих, набросился на еду, запивая огромные куски бургеров вкуснейшим пивом. Обычно, когда он нервничал, то не мог впихнуть в себя ни крошки съестного, но теперь даже ожидание скорой встречи с бандитами не смогло притупить его зверский аппетит.