Кристофер Прист - Сны об Уэссексе. Фуга для темнеющего острова [сборник litres]

Вообще, беженцы представляли собой значительную, но в основе своей нейтральную сторону конфликта. Если же их собрать в единую партизанскую армию – при условии, что эта титаническая задача вообще кому-то под силу, – кошмар, терзающий страну, только усугубится.

Я встал и, продираясь сквозь заросли, пошел прочь. Хотелось одного: оказаться от них подальше. До меня донесся общий крик одобрения. Наконец я вышел на опушку, посмотрел налево, направо и перед собой. Впервые в жизни я чувствовал себя свободным, сильным и ничего не боялся.

Я направился на юг.

За столиком неподалеку я заметил молодую женщину. Она сидела вполоборота ко мне, склонившись над книгой, поэтому я поначалу сомневался, она это или нет. Когда стало ясно, что глаза меня не подводят, я встал и подошел к ней.

– Привет, Лора, – сказал я.

Она удивленно вскинула голову и тут же узнала меня.

– Алан!

Обычно я не переживаю в памяти прошлые романы, но вот сегодня, идя по Гайд-парку, мне вспомнилась Лора. Ей нравилось обедать в ресторане в центре парка; я несколько раз бывал там с ней. Одно воспоминание повлекло за собой другие. Почему же мы разошлись? Все шло так хорошо… Заходя в ресторан, я вдруг подумал, вдруг и правда встречу ее там. Но ее не было. Я занял столик у окна и заказал салат. Постепенно Лора вылетела у меня из головы. В конце концов, не рассчитывал же я, что мы и в самом деле увидимся. Как раз в это время, наверное, она и пришла.

Я стоял рядом с ней, мы смеялись и болтали, как старые друзья. Она немного изменилась: носила очки, да и стриглась покороче. Через несколько минут мы пересели за мой столик.

– Что ты здесь делаешь?

– А ты не догадываешься?

– Зашел пообедать?

– Ну да, и это тоже.

Мы посмотрели друг другу в глаза.

– И это тоже.

Мы заказали вина, чтобы выпить за встречу. Принесли что-то приторно сладкое, но нам не хотелось ругаться. Мы просто чокнулись бокалами, а остальное уже было не важно. За едой я пытался понять, как же я все-таки оказался здесь. Я был рад увидеть Лору, она, по-видимому, тоже. Может, нас обоих сюда привела надежда на воссоединение? Не просто же так на меня нахлынули воспоминания о прошлом. О чем я думал утром?.. Увы, в памяти не вовремя образовался пробел.

– Как жена?

До сих пор про Изобель в разговоре не было ни слова. Я не ожидал, что Лора спросит.

– Да по-прежнему.

– И ты, я смотрю, тоже.

– За два года никто не меняется.

– Как знать.

– А ты как? На той съемной квартире?

– Нет, переехала. Один сосед стал совсем невыносим. Связался с наркотиками, к нам дважды приходила полиция с обыском… Теперь у меня своя собственная квартира. Пришлось влезть в долги, зато это надежно.

– Относительно надежно, – поправил я.

В северных городах тогда как раз начинался захват жилья.

– Лондон большой. Кому понадобится выселять меня из моей крохотной квартирки?

– Мы думаем так же.

– Ну, у вас-то милый домик в пригороде.

– Лора, я живу там, чтобы удобнее было добираться до колледжа.

– Ты говорил, что это единственная причина и что ты в любой момент готов все бросить.

Мы доели обед и заказали кофе. В разговоре стали возникать неловкие паузы. Я начинал жалеть, что встретил Лору; с другой стороны, она была по-прежнему красива. Я уже отвык от ее проницательного и понимающего взгляда, который одновременно манил и отталкивал. Сколько бы раз Лора ни вгоняла меня в отчаяние, мне ее постоянно не хватало. Из всех моих женщин Лора Маккин – самая незабываемая.

– Почему ты не уйдешь?

– Сама знаешь почему. Дело в Салли.

– Ты все время так говорил.

– Потому что это правда.

Снова молчание.

– Ты совсем не изменился. Я ведь прекрасно знаю, что Салли – просто отговорка. На самом деле, тебе не хватает духу бросить Изобель.

– Ты не понимаешь.

Увы, она все понимала.

– Алан, – сказала Лора, – ты опять делаешь мне больно. И все-таки я хочу тебя.

– До сих пор?

– До сих пор.

Мы заказали еще кофе. Я порывался прекратить разговор и уйти, но это было не так-то просто. Как ни крути, все, что она говорила обо мне, – правда. А в голове назойливо вертелось: вот бы еще разок с ней… Я начал представлять ее тело и как нам бывало хорошо вдвоем.

Лора, наверное, поняла, о чем я думаю.

– Не надо, Алан. Забудь.

– Снова читаешь мои мысли?

– Да. И все равно не могу придумать, как заставить тебя измениться.

– Увы.

– Я потратила на это слишком много сил. Вот почему я стала избегать встреч с тобой, ты понимаешь?

– Да.

– Ничего не изменилось.

И тогда я сказал, предельно просто и прямо, хотя еще час назад эти слова даже не пришли бы мне в голову:

– Я все еще люблю тебя, Лора.

– Я знаю. Отсюда и все неприятности. А я люблю тебя за твою трусость.

– Мне не нравится, когда ты так говоришь.

– Я говорю правду.

И опять Лора била по самому больному. Я уже и забыл, как остро она умеет жалить. С другой стороны, я вел себя так же. Я знал, что мучаю ее, она знала, что мучает меня. Пожалуй, именно это и привлекало нас друг в друге больше всего. Мы никогда не знали, что будет дальше. Несмотря ни на что, я продолжал любить Лору, пускай и не осознавал этого, пока не увидел ее здесь. Ни к какой другой любовнице я не испытывал таких глубоких чувств. Дело в том, что Лора видела и принимала меня таким, какой я есть. Моя неспособность расстаться с Изобель вечно служила ей поводом для язвительных замечаний, но я находил это привлекательным. Лора всегда говорила, что любит меня, хоть я и не понимаю, за что. Я так и не смог разгадать ее до конца. Она жила в каком-то вакууме, полностью отделенная от общества. Родственников у нее не было. Мать – ирландка, иммигрировавшая в Ливерпуль, – умерла при родах. Отца – моряка с Карибских островов – Лора никогда не видела и даже не знала, жив ли он. Кожа у нее была цвета золотистой бронзы. Ее красота вместе с личными качествами доводили меня до страстного исступления, я же в итоге не мог дать ей ничего. Лора стала одной из первых жертв африммского кризиса. Она погибла, когда полицию бросили разгонять вторую лондонскую демонстрацию. После этой встречи в ресторане мы больше и не виделись.

Лидера группы я узнал: мы с ним пересеклись у разбившегося вертолета, когда я искал еду. Он представился Рафиком, хотя о его происхождении все равно можно было только гадать. В его группе насчитывалось порядка сорока человек, в том числе несколько детей.

Я наблюдал за ними с верхнего этажа пустого дома, надеясь, что они не будут шуметь и не разбудят Салли. День выдался долгим и тяжелым, а еще мы не ели. Люди явно искали, где разбить лагерь. Пару раз они поглядывали в сторону нашего дома, но он, видимо, им не подошел. Места там хватало только для меня и Салли. Зима приближалось, и нам следовало искать более надежное жилье. Я начал задумываться о том, чтобы перестать скитаться и осесть в каком-нибудь городке. Признаться, в успех замысла я не очень верил, поскольку уже понял, что пройти за баррикады практически невозможно. Единственный выход – попасть в город по полям и затем через дворы или чей-нибудь неохраняемый огород.