Александр Шкут - Путешествие по небесной России

Только лишь приморец опять смолк, чтобы задуматься, как аккуратнее расспросить о текущем местоположении и дальнейшем пути, из памяти, словно подводная лодка, всплыл имярек со своей назойливой фразой “Слушай – да не спрашивай! А то домой не вернёшься!” Следом на воображаемом морском горизонте возник воображаемый небесный Киев, до которого должен был вести воображаемый чужой язык. “Чёртов старик… – возмутился про себя молодой человек. – Нарушу ли я правило о запрете поиска себе учителя, если я начну интересоваться у кого-то обо всём? Не сойдёт ли это за ученичество?”

Ход Андреевых мыслей прервал не унимавшийся дылда:

– Где тебе взять денег? Не бросить же тебя так… Где взять? Где?..

– И вона где? – повторил так же неравнодушно пухляш.

Владивостокец проникновенно взглянул сначала на первого, затем на второго – и решил отложить задавание невнятных вопросов до лучшего момента. “Когда ты в Риме, делай то, что римляне делают”, – припомнилась ему вдогонку известная поговорка.

– Так, в общем, подобные проблемы у нас можно решать только одним способом! – торжественно отрапортовал детина. – Нужно найти своего человека. Он поможет. Он всем помогает.

Второй и третий одновременно широко улыбнулись.

– Свой человек, – добавил небритый, – ну как не любить его!?

Приморец подумал, что ослышался:

– Свой человек?

– Да, свой человек, – отчеканил дылда.

– Как же его искать?

– Известно как! – усмехнулся первый. – Надо идти на наше место. Своего человека всегда стоит искать на нашем месте. Особенно в это время.

“Нашем месте…” – эхом отозвалось в Андреевой голове. Туманный гость давным-давно заметил, что у каждого человека, в том числе и у него, были свои уединённые “наши места”: к примеру, “наше с друзьями место” или “наше место со второй половинкой”.

С приятелями фанат стихий любил выйти на железнодорожной станции Вторая речка и спуститься по поросшему кустами земляному уклону к кромке Амурского залива, находившейся всего в тридцати метрах от рельсов. Возможность крайне быстро попасть из электрички прямо на дикий берег моря способствовала проведению на нём множества загульных вечеров, дополненных приготовлением шашлыка, а также – сонма ночей под звучавшую гитару.

Второе любимое, связанное с Олькой, место тоже находилось у воды: с обыкновенного бетонного пирса, прилично вдававшегося во всё тот же Амурский залив, открывался потрясающий вид на владивостокские закаты и создававшуюся садившимся солнцем длинную блестевшую дорожку.

“Нашем месте… – аукнулись ещё раз реплика детины у Андрея внутри. – Но что за его наше место? Или их? Что он имеет в виду?”

– В общем, раз уж начали тебе помогать, надо помогать до конца, – резюмировал свои же слова дылда. – Идём?

Вместо того чтобы ответить, дальневосточник вдруг обеспокоился тем, как судьба всё больше тащила его куда-то, будто не спрашивая. Хотя решения, безусловно, принимал он сам, складывалось впечатление, что всё делалось словно за него.

– Слушай, упрашивать тебя не будем, – прибавил первый. – Помочь же тебе предлагаем. Причём раз уже помогли.

– Далеко идти? – уточнил приморец, неявно давая понять, что согласился, но с сильным сомнением.

– Нет, ты вона посмотри! – возмутился пухляш. – Тебе предлагают помощь, а ты ещё вопросы задаёшь!

– Пошли, – мотнул головой влево детина и тронулся с места. – Два квартала отсюда, пруд у кинотеатра. Устроим небольшой сюрприз своему!

Засеменивший за троицей любитель катаклизмов на ходу освободил сэндвич от упаковки, оторвал зубами уголок пакетика с майонезом, помазал им хлебный край и жадно откусил.

– Не, майонез у вас не ахти, – прожевав, высказался Андрей. – Вот у нас “Золотой”, корейский, в пластмассовых бутылках – вот это майонез! Во рту тает! Есть можно с одним хлебом, без колбасы или рыбы! А некоторые и вообще без хлеба едят.

– Ну уж извини, какой есть, – усмехнулся дылда. – И вообще дарёному коню в зубы не смотрят!

– Что да, то да, – вздохнул молодой человек, намазал сэндвич по новой и отхватил ещё более крупный кусок, чем в первый раз.

Недовольно запыхтевшее среди четырёхэтажек второе лицо вполголоса осекло высокого собрата:

– Вообще дарёному коню вона смотреть в зубы надо.

– Это почему ж? – поморщился детина.

– Значит история с Троянским конём ни чему не учит?

Дылда потёр переносицу:

– А при чём здесь Троянский конь? По-твоему, что, и в майонезе могут быть враги?

– Враги могут быть где угодно! Ты вона один телек посмотри! Теории заговора повсюду! Сначала ты покупаешь майонез, а завтра в твоей квартире жрут солдаты НАТО!

– Что жрут, майонез? – засмеялся первый.

– Всё жрут. Даже – вещи, как моль!

– Что за ерунда! – не выдержал небритый. – Рассказывает он! Дырка на штанах – это тоже значит солдаты НАТО виноваты? Это ж то ли бред сивой кобылы, то ли собачья чушь! Кто-то наслушался сказочных животных, и давай пересказывать!

– В самом деле! – присоединился к мнению третьего детина. – Известно же, если я вдруг стану слушать этих животных и пропускать всё через себя, то сути в остатке будет ноль! Там ни слова правды, хоть и звучит красиво! Точно как у политиков!

– Да, с этим-то братом если кто соприкасается – надо держать ухо востро! – подтвердил небритый. – Они у нас говорят одно, а происходит не то, что совершенно другое, а вообще – не пойми что. Политика – дело ещё более хитрое, чем Восток.

– Да что в ней вона хитрого? – цокнул пухляш. – Всё ясно и понятно – ничего выдающегося. Куда больше удивляешься знаменитому кабриолету в Еслибывске! Вона такое действительно раз бывает, а ты упускаешь…

Под новый виток сожалений компания пересекла улицу Строителей Сахалинского моста и, не проронив ни слова, миновала оставшийся короткий отрезок пути до описанных первым лицом краёв.

Как увидел владивостокец, прудом дылда назвал небольшое водохранилище прямоугольной формы с бетонными берегами, за которым стоял коричневый кубический кинотеатр высотой этажа в три-четыре: названия его видно не было, так как он примыкал к водоёму тыльной стеной.

Само любимое место попутчиков находилось посередине длинной береговой кромки, между водой и автобусной остановкой с замутнёнными стёклами. По бокам его хорошо скрывали от посторонних глаз деревья c кустарниками. Туманный гость лишний раз неприятно убедился в том, что почти все наши места в России представляли из себя весьма жалкое природное зрелище: и здесь, и на Второй речке, и во многих других уголках люди проводили время среди диких зарослей, бетона или голой утоптанной земли. Андрей связывал эту особенность напрямую с желанием укрываться с малых лет от чужаков в нелюдимых точках.