Александр Шкут - Путешествие по небесной России

То ли дело курение – для него всегда находились силы: глубокой ли ночью или, как в этот день, спозаранку, когда пальцы, казалось, держали бездымную сигарету. Белые струившиеся потоки полностью сливались с туманным фоном.

Любуясь стихией, дальневосточник перво-наперво вознамерился оценить её размах – и проще всего это было быстро сделать, поднявшись на расположенную за домом Тигровую сопку. Хоть она и являлась одной из самых невысоких владивостокских сопок, тем не менее с неё открывался отличный вид на город и окружавшее его с трёх сторон Японское море. Последняя тяжка окончательно утвердила цель взобраться наверх в виде практической задачи. Запущенный щелчком тлевший окурок нашёл своё пристанище в траве возле серой приподъезной урны.

Бодро зашагавший Андрей, будто саблей, резко замахал руками в разные стороны – тщетно: как и ожидалось, белая пелена осталась непоколебимой, сверх того – не получила не единой раны. Если же из клубившегося противника всё-таки вытекла воздушная кровь, то она определённо была такого же белого цвета, как и он сам.

Владивостокец обогнул пятиэтажку, нашёл ведший в безымянный тупик поворот, который обнаружил бы даже с закрытыми глазами – и вскоре свернул с асфальта на тропинку, протоптанную среди приземистой дикорастущей зелени. К своему удивлению, дальневосточник несколько раз едва не сбился с земляной дорожки, чего раньше не случалось с ним ни в трезвом, ни в хмельном состоянии. Лишь когда подошвы чёрных туфель коснулись скалистой породы, Андрей понял, что неожиданные проблемы с ориентированием позади – до вершины оставалась плёвая дюжина метров.

Подъём на сопочный пик показал, что вокруг не изменилось ровным счётом ничего: наверху царил такой же густой туман, как у подъезда. Единственное, на Тигровой всем телом ощущались порывы прохладного ветра, который вместо свежести дарил озноб, несмотря на джинсы, лёгкий тёмно-синий свитер с треугольной горловиной и голубую рубашку под ним.

“Н-да, хоть глаз выколи, – подметил про себя молодой человек, поёжившись. – Вот это туманище!”

На верхней точке сопки напросились два вывода. Во-первых, катаклизм определённо был что надо. Необычный, повсеместный, целиком поглощавший город, с минимальной видимостью, практически – слепотой. Во-вторых, раз речь шла о тумане, то следовало спускаться к воде, потому что именно с неё белая пелена чаще всего надвигалась на Владивосток, делая его самым туманным городом России. Значит, на берегу бухты можно было по максимуму проникнуться чувством вовлечённости в непогоду.

Более ни о чём не раздумывая, Андрей приступил к спуску с Тигровой, который удавался куда сложнее, чем подъём. То тут, то там, подошвы предательски соскальзывали и со скальных выступов, и с земляных кочек.

Асфальт вернул походке, казалось, надолго потерянный ритм. Причём глухие звуки шагов стали хорошо слышаться из-за непривычной тишины: время от времени шелестела лишь листва да однажды совсем рядом мелькнул мужик, разговаривавший со своей таксой. Пары человек не встретилось даже у “Серой лошади” – сталинского дома с памятниками и колоннадой на крыше, – миновав по уклону которую, Андрей вышел к горбатой Алеутской улице. Всегда шумная, и она молчала точно затаившаяся рыба: ни шума спешивших автомобилей, ни света их фар, пытавшегося пробиться сквозь туман.

Но одним несомненным плюсом тревожная тишина обладала. Чтобы перейти Алеутскую, обычно требовалось спускаться вдоль неё дальше: либо на приличное расстояние до наземного перехода, либо в другом направлении – до подземного. В новых же условиях, повторно осмотревшись и прислушавшись, молодой человек просеменил на противоположный край дороги прямо через две сплошные. От неё до воды было рукой подать.

Нырнувший в хорошо знакомый проулок приморец вскоре оказался у долговязого белоснежного дома краевого правительства, видного в ясную погоду откуда угодно. Дальневосточника нисколько не смутило, что именно возле главного городского здания из тумана проступили силуэты растерянных, вероятно – китайских, туристов. Под схожий с мяуканьем лепет, типичный для всех восточных народов, мужчина и женщина метались из стороны в сторону. Через несколько секунд они исчезли столь же внезапно, как появились. “Точно ёжики в тумане, только с узкими разрезами глаз”, – подумалось фанату стихий. Он не знал, как выглядели в Поднебесной ежи и прочие виды диких животных, но некоторые из них, по предположению Андрея, должны были являться не менее узкоглазыми, чем люди. Ведь всё дело в тамошних ветрах – по крайней мере, так владивостокца учили в школе.

Пропавшие в белой пелене азиаты оказались единственными, кого молодой человек встретил на примыкавшей к административному зданию центральной городской площади. Туристов, которых завсегда на ней пруд пруди, в особенности из Китая и Кореи, понять приморцу было легко: бродить по чужому городу в чужой стране среди непроглядного тумана – не лучшее удовольствие в жизни. Что же касалось россиян, то их дальневосточник понимал не меньше: кому захотелось бы идти на работу практически вслепую, если официально разрешалось на неё не спешить?

Пересёкши площадь почти наощупь, молодой человек отклонился всего на десяток метров от привычного маршрута до проступившей в клубах безлюдной лестницы – она вела на Корабельную набережную, чья ровная кромка позволяла шагать гораздо бойчее.

Впрочем, более уверенно любитель катаклизмов шёл недолго: у памятника основателям Владивостока – белой стелы с чёрными якорями по бокам, символизировавшей нос причалившего к берегу корабля, – Андрей резко остановился. Его буквально пошатнул порыв сильнейшего ветра, обдавший мелкими каплями. “Чрево стихии стало куда ближе, оно где-то совсем рядом! – смекнул приморец. – Теперь надо подождать и оценить обстановку”.

Не успел он толком начать прислушиваться, как последовал новый порыв. В этот раз тело даже повело вправо. Дабы удержаться на ногах, дальневосточнику пришлось сделать два лишних шага. “Вот это настоящий катаклизм!” – восторжествовал внутри себя владивостокец.

Под стать новым хвалебным мыслям ветер качнул гостя набережной ещё. Затем ещё, и ещё. Молодой человек сдвинулся дальше вправо, потом попятился – и снова ощутил толчок в бок. Андрея начало водить по кругу. Тотчас непогода добавила оборотов. Не будучи хлипким, дальневосточник еле-еле удержал равновесие – для этого пришлось буквально раскачиваться на одной ноге, так как другая на сантиметры приподнялась над плиткой. При балансировании владивостокец впервые всерьёз испугался: не из-за ветра как такового, а из-за близости разволновавшейся воды – приморцу никак не хотелось элементарно свалиться в бухту.