Александр Шкут - Путешествие по небесной России

– А слева – это кто конкретно?

– Это автор музыки, – новый участливый вопрос заставил девушку искренне заулыбаться. – Гари Голд, ну или Григорий Голдинберг.

“Точняк! – возликовал Андрей про себя и начал проговаривать услышанную фамилию. – Голд… Голдинберг… Голдинберг… Голдинберг…” На фоне повторения он вспомнил одно из телевизионных шоу, в котором рассказывалось о еврейском композиторе, эмигрировавшем из Советского Союза в США и приобретшего там белый немецкий кабриолет, который спустя время стал главным героем одноимённой песни. Дальневосточник вновь посмотрел на портреты-иконки, потом – на капот, и с него перевёл взгляд на словно съедаемую автомобилем дорогу, зажатую голой степью и непроглядным туманом. Тут же Андрею ни с того ни с всего представился итог Второй мировой войны в виде красивой езды евреев на дорогой немецкой машине по бедной России, ведь и Голдинберг, и Резник, и Успенская имели еврейское происхождение. Следом молодой человек задумался о том, прямо ли была связана воображённая картина с устроенным Германией Холокостом (“Всесожжением”, массовым уничтожением евреев и других народов нацистами во время Второй мировой войны. – Прим. автора ) или же к нему совершенно не относилась. Но всплывшее засим из памяти правило бородатого имярека о разделении страны и государства будто одёрнуло. Владивостокец сильно зажмурился и выдохнул. Это помогло: место не весть откуда взявшегося антисемитизма (враждебного отношения к евреям. – Прим. автора ) заняли просто три талантливых человека. В мыслях остался только белоснежный “Мерседес” со сдвоенными круглыми фарами и блестящими дисками.

– И кабриолет тоже из песни? – не удержался приморец.

– Само собой, – отчеканила блондинка. – 560SL, автомат, экспортный “американец”, тёмно-бирюзовая кожаная обивка. Обожаю мою ласточку!

– Он, что, настоящий? От композитора?

– Не знаю, может – и настоящий! – рассмеялась незнакомка. – Я попросила отца достать мне модель из народных слухов – и он где-то достал. Но я не считаю их слухами, как и не признаю народное авторство песни. Она – Успенской! И когда я в моей ласточке, я не перестану напоминать об этом даже своим элегантным видом – таким же, какой был у певицы!

То, как быстро водитель взбудоражилась, защищая исполнительницу, прямо говорило Андрею о крайней важности для девушки всего связанного с хитом. “И опять это прошедшее время… – завертелось у него в голове. – “Был вид”, “были создатели”… “Не народная песня”… С какого перепуга её вообще считать народной?”

– Так, а почему эту популярную песню многие считают народной? – озвучил свои мысли пассажир. – Разве они не знают, чья она?

– В том-то всё и дело! – буквально вскликнула блондинка и дважды ударила правой рукой по рулю, да столь резко, что задравшийся красный рукав позволил татуировке “LES” ненадолго удлиниться до “MY RULES” (“МОИ ПРАВИЛА”. – Прим. автора ). – Неужели не понятно, что если авторов нет среди нас, то это не значит, что их нет вообще! Это – песня Успенской, хоть её никто и не видел вживую! Сколько об этом люди говорят, надо же прислушиваться! И ведь есть известные описания и её, и композитора, и поэта, и самого кабриолета! – водитель направила перевёрнутую ладонь к портретам. – Песня не может взяться из ниоткуда!

“Не может взяться из ниоткуда? Ну-ну, прям точно, как я…” – повторил про себя ошарашенный речью девушки владивостокец. Рассуждения незнакомки об авторстве хита вообще подтолкнули дальневосточника к тому, чтобы начать думать не просто о том, что она немного не в себе – а о том, что она толику сумасшедшая. Впрочем, по Андрееву мнению, это легко могло объясняться её слепым фанатизмом.

– А я сяду в кабриолет и уеду куда-нибудь! – будто в подтверждение раздумий попутчика напела водитель.

После произнесения главной песенной строчки непонимание приморцем девушки многократно усилилось осознанием того, что он действительно до сих пор не знал, куда ехал. “Одно дело – молоть ерунду про музыку, – заключил мысленно туманный гость, – а другое – реально мчаться без цели”.

– А ты не боишься, – поинтересовался он издалека, – что если ехать всё время куда-нибудь, то элементарно может закончиться бензин?

– Может, но это не повод не ехать! – громко бросила незнакомка. – К тому же, везде есть заправки!

– Ну это спорно, – улыбнулся молодой человек. – Попробуй, к примеру, от Хабаровска до Читы доехать – не получится, надо на всякий случай как минимум хороший бензин с собой брать.

– В моём “куда-нибудь” нет ни Хабаровска, ни Читы! – усмехнулась блондинка. – В твоём есть?

– В моём тоже нет, – продолжил улыбаться Андрей. – А что же тогда есть?

– В моём “куда-нибудь” одна любовь!

– То есть конечная точка всё-таки любовь?

– Дружочек, ты, наверное, никогда не любил, – девушка бегло посмотрела на собеседника, – а любить надо. Когда-нибудь ты придёшь к любви, но говорят, что и дальше тоже что-то есть, что жизнь становится как сказка – но я такого не видела. Так что за “куда-нибудь” тоже что-то есть. Но “куда-нибудь” – это и есть любовь. Все люди туда едут и идут! Не все добираются, но в путь собираются все!

Выплеснув романтические эмоции, красотка замолчала. Андрею, уже приятно удивлённому попутчицей, тоже ничего добавлять не хотелось. Он поглядел вправо, затем до упора повернулся назад: от тумана не осталось и следа. За разговором про любовь белая пелена незаметно спала – впредь за обеими дорожными обочинами тянулась прежняя, но немного всхолмившаяся зелёно-бежевая степь. Форма дороги также изменилась: первоначально почти что прямая линия постепенно превратилась в череду плавных поворотов, которые, по предположению владивостокца, должны были привести к показавшимся вдалеке макушкам перелеска.

Для дальневосточника проплывавший пейзаж как никакой другой подходил к одиноко нёсшемуся белому кабриолету, за рулём которого сидела блондинка в красном платье – и если бы освободившийся от тумана ландшафт нигде не заканчивался, то, возможно, “Мерседесу” стоило ехать по нему вечно, в своё неизвестное “куда-нибудь”, наполненное светлой, чистой любовью.

– А вообще я тебе так скажу, – ласково провела пальцами по торпедо девушка. – Когда машина красивая, то ты не знаешь, куда ехать, а когда не красивая, то – знаешь. На красивой машине хочется просто ехать.

– По небесной России? – добродушно уточнил приморец.

– Да по любой России! По небесной, по земной, по подземной! А лучше – по небесному Монте-Карло!! – взмахнула рукой девушка и запела:

А в Монте-Карло любовь и розы,

А в Монте-Карло весь высший свет!

Я в Монте-Карло лечу в “Роллс-Ройсе”,