Алекс Эдельвайс - Ошибка

Человек хотел было начать говорить, но прежде попробовал прочувствовать. И оставил всякую надежду на разубеждение. Он знал, что вызовет этим только раздражение; да и вряд ли его вообще воспримут всерьёз. Поэтому он просто ненавязчиво дал знать о своем присутствии, подошёл ближе и прямо сказал:

– Эйи, я отправляюсь с Вами.

Тот поднял на него взгляд, какой-то мутный.

– К чему такое обращение, я не жрец и уже им не стану…

Затем он уставился перед собой. Спустя несколько секунд до него дошёл смысл слов.

– Со мной в низший мир? Но зачем? И… ты вообще кто?

Эйи оглядел его с ног до головы.

– А, подожди, это ведь ты тогда вызвался со мной в разведку идти?

– Да…

– Хм-м, и, если не ошибаюсь, ты боишься летать на эио-ом.

– Да.

– Вспомнил тебя. Погоди… но зачем тебе это? Знаешь, друг, тот мир, судя по всему, просто ужасен; я, конечно, не знаю твоих мотивов, но ты там точно не выживешь, – он говорил мягким голосом, чем-то похожим на Её. – Да, кстати: а какие у тебя мотивы?

Тот посмотрел на Эйи своими большими, усталыми глазами.

– Вам они вряд ли будут понятны. Я просто чувствую, что должен идти за Вами.

Лицо Эйи вдруг смягчилось. Он тепло улыбнулся.

– А-а-а, понятно. Я всё понимаю. Раньше ты был не один такой – так уж мне удавалось себя позиционировать. Здесь. Но я больше не существую здесь. Моё место займет кто-нибудь другой. Но спасибо тебе, мне в любом случае приятно, что мне удавалось пользоваться вашим доверием и любовью. А теперь иди лучше отдохни; ты, видимо, устал и перенервничал сегодня.

Человек опустил глаза. Он знал, что его не поймут.

– Как бы там ни было, – сказал он, – понимаете Вы меня или нет, это неважно. Я просто хочу, чтобы Вы знали: я пойду именно за Вами. И, возможно, когда-нибудь Вы оцените мое участие.

Его водянисто-голубые глаза, так хорошо сливающиеся с окружающим свечением, сверкнули; затем он резко развернулся и покинул пещеру.

Эйи смотрел ему вслед, задумавшись. Ему было искренне жаль этого человека. Он обрекал себя на верные страдания.

***

Он очнулся, лёжа на острых камнях. Очевидно, потеряв сознание, он скатился по насыпи. Тело болело, и голова гудела. Он немного приподнял шею и тут же опустил, неприятно ощутив острые камни под затылком – в глазах потемнело.

«М-да… Всё-таки Вы слукавили с тем, что Вас тут совсем не будет… Я прямо физически ощущаю Ваш смех».

Он лежал и смотрел на потемневшее небо. Вставать не хотелось – вообще ничего не хотелось.

Издали послышалось звяканье стеклянных бутылок. Мимо прошли два человека бомжеватого вида; один обернулся и спросил:

– Что, парень, совсем плохо, а?

– Да чё-то как-то совсем.

– У-у-у, а мне вот знаешь, как паршиво бывает, вначале вот особенно, а потом ничего, привык, даже подвалом обзавёлся… – он пустился в длинные объяснения, почему никогда не стоит унывать; затем стал рассказывать о разных типах водки.

Лежащий вытащил из кармана сторублёвую купюру и всучил бомжу, чтобы только тот отвязался. Довольный, он ушёл вместе с ворчащим от ожидания товарищем.

Наконец-то. Стали появляться первые звёзды.

Но тут тишина снова была нарушена. Звук чуть более приятный, чем будильник, но всё равно отвратительный. «Наверное, как обычно, какая-нибудь реклама. Хотя… Ладно, делать мне всё равно нечего».

– Алло?

– Mike, you? Recognised me?

– How couldn't I… As usual, you appear out of the blue.

– Well, beg your pardon. Can you imagine what happened today? After all that consuming my brain and time theory, we finally did some practice – on a flight simulator! It was…ersta-a-aunlich!!!

– Oh, please, don't fill me with your long ugly Deutsch-ish words! I'm kinda unable to understand.

– Na ja… Amazing! Incredible! Just… so-o-o nice!

– Well, the last word's obviously best chosen.

– You know, I'd been so nervous about that, really nervous, I've always… you know, inexplicable desire – wanted to fly, I mean, to fly on a huge complicated machine which is just inscrutably somehow controlled by me, and now I know it's really going to happen cause trainer said I was one of the best, just you know she said it directly to me so that nobody could hear, just not to offend, but… I'm so-o glad! So-o-o proud!!!

– I can imagine your puppy dog eyes…

– Eh? Really? Very likely, cause my relatives've always been telling me that, but… how could you know? We've never seen each other!

– I don't really know. It just occurred to me when I heard your voice. And, really – my congratulations. That's nice, when… when somebody has such a fire inside, you know.

– And my family – they were just overwhelmed, although they still say I'll kill myself as soon as I get the plane off the ground, just… they never believed and they won't, but… now I at least've got a hint of what I can, and that's… rather comforting.

– And aren't you afraid of flying on a real plane, my friend?

– Well, not exactly; not the machine itself's scary but the behaviour of a pilot who's a human anyway; that's true I'm more confident in a plane than in myself. But! I believe it's possible to bring oneself to the state of an automat, and now, again, I believe in spite of what my family says I'm able to do that.

– Larry, you know, that's just great. And, honestly, I believe in you, too.

– That's so inspiring! I mean, you're my only friend really…

– Poor chap.

– Oh, anyway, I've completely forgotten to say – that's actually what I'm calling for – what do you think if I come to Moscow on holidays?

– You really want to spend HOLIDAYS in MOSCOW?

– Well, really, I don't, but I thought it'd be quite interesting to meet… Of course, if it wouldn't disturb you; oh, of course, I don't want to disturb you anyhow, I just wanted to ask, if…

– Everything is okay. I'd be glad, really. But if I were you, I'd let my ancestors be the only ones who had ever visited Russia.

– What?

– Forget.

– So, what do you think about that?

– You know, really… It would be nice.

– Okay then! Quite an interesting experience, I think… By the way… You sound a bit… eh… is everything OK? How are you, actually? I'm such an egoist, you know I really intended to ask how are you first, but I so wanted to tell you…

– That's okay. You bother so much about what I'll think. Stop it; that's okay. You meant I sound sad or disagreeable? So, won't you forget that I suffer from chronic depression nor that I live in Russia, my lucky German friend. And my life – well, I'm most likely to be kicked out of the university for being rude to a professor, who is more like a frog, really.

– Oh… that's… that's bad. You know, very bad… What had happened with the froggish professor?

– M-m, nothing actually interesting, I just told her that her subject is not very interesting for me.

– Well, you won't necessarily be kicked out, it's just your opinion, anyway, I think you can just apologise and never do it again and it'll settle everything!

– Well, maybe.

– It surely will!

– … it surely would have… 3

Они поговорили ещё немного. Всё это время он лежал на том же месте, смотря на зажигающиеся одну за другой звёзды. Стало прохладно, особенно спине. Он не знал, сколько времени. Наверное, нужно было вставать, но ему не хотелось снова входить в этот бессмысленный автоматический ритм. Встать и пойти казалось чем-то нереальным и непосильным.

«Ну и ладно. Так и буду лежать здесь. Настолько уже всё равно, достало…»

Ему показалось, что в небе, окаймлённом по краям мутным светом городских огней, послышался хрустальный смех.

Это, очевидно, металлические браслеты бряцали друг о друга.

«Нет, ну это даже не смешно, это до смешного ничтожно! Этого я никак не ожидала; я-то была уверена, что он убьётся… Даже не знаю, что теперь с этим делать и что думать по этому поводу».

Смех был горько-саркастический.

When I'm free,

When my sun has set,

Release myself forever -

I have no regret

To be free;

I'll exist again,

No more lost endeavors,

Nothing to contend,

When I'm free.

Epica “Unleashed”

The challenge to be free is a lost enterprise.

Epica “Dancing in a Hurricane”

Жалкий, трясущийся комок страха сидел, свернувшись, на земле, смотря широко раскрытыми глазами, казалось, в пустоту. Он почти не моргал. Изредка, на фоне общей дрожи, он дёргался чуть сильнее. Эйи в нём можно было узнать исключительно по внешним чертам.