Никита Чирков - Обман развития

Желая быть спрятанным среди людей Мегаполиса, Бенджамин Хилл зачесал порядком отросшие темные волосы назад и плотно надел черную бейсболку. Напор событий последних лет все дальше отводил его от прямого контакта с общественностью, благодаря чему еще и густая борода, отросшая за последний месяц, искажала лицо достаточно, дабы стать менее заметным. Найдя неприглядную кофейню, Бенджамин слепо выбрал название напитка. Поначалу у него получалось удерживать комфортное удовольствие от своей позиции стороннего наблюдателя, позволяя суете Мегаполиса скрывать его под теплым одеялом бурлящей жизни. Но, пока он с удовольствием подмечал редкий блеск в глазах влюбленных, необъятную энергию молодых и вдумчивость взрослых, внутри распространилось гнетущее тягостное отравление. Может ли быть этот инородный сгусток связан со смертью Майи – женщины, которую он любил? Вполне возможно, но несправедливость настигла ее несколько лет назад – боль успела поутихнуть, а разум с переменным успехом осаждало горе. Но что же тогда его мучает в это красивое утро? Возбужденная интуиция сформировала твердый вывод: прятки в толпе не помогают угомонить дискомфорт, а зная, где ему вскоре надо оказаться, он уже ненавидит этот день больше других.

Головоломка окончательно зажила своей жизнью, напомнив ему недавно открытую истину: он знает о существовании проблемы, но не знает, как ее исправить. И вот он не успел заметить, как перестал подмечать приятные детали, – все поблекло, потеряв резкость и глубину. Слабая воля кое-как позволяет цеплять внимание на морозном воздухе и первом снегопаде – пусть и мелочь, но среди небоскребов и сотен разнообразных форм и размеров вывесок создавалась удивительная по своей красоте картина. Подталкиваемый ветром, Бенджамин решился пройтись до ближайшего перекрестка, аккуратно огибая людей, задирая голову, завороженно вглядывался в масштаб Мегаполиса: монорельсы, внешние лифты, обзорные точки, изощренные, выдуманные на чей-то спор строения. Все изящество творческой архитектуры удивительным образом контрастировало со многими минималистичными строениями, походившими на опору небес. Красота, да и только! Красота, которую он так редко замечал за свою жизнь, а сейчас хочет в ней забыться. Отвлечься в такой момент густого смятения хоть на что-то, пусть то и вовсе пустяк, – сродни настоящему обезболивающему, думал он про себя прямо перед тем, как ему пришло сообщение на коммуникатор: «Мы начинаем, где тебя носит?»

На ближайшем перекрестке, рядом с залом старых игровых автоматов, куда часто ходила молодежь, несколько ребят смотрели на планшете репортаж в прямом эфире. Бенджамин и внимания бы не обратил, если бы они не включили звук на полную. Голос журналистки был отлично ему знаком. Не привлекая внимания, выкинув в мусорный бак пустой стаканчик разочарования, он подошел ближе, желая послушать то, к чему, как с сожалением признается, он был причастен.

«Меня зовут Ильза Этвуд, и я с прямым включением из двадцатимиллионного города Колкол. Он и так переживал трудные времена, связанные с продовольствием, инфраструктурой и преступностью. Но последней каплей для начала восстания послужило резкое падение рождаемости за последние пять лет, из-за чего незамедлительно появились радикальные группировки, открыто обвиняющие в этой проблеме не только собственную власть, но и Мегаполис, веря в искусственное вмешательство в репродуктивные функции женщин посредством добавок в еде или же излучений от специальных технологий. Точка невозврата случилась неделю назад, когда было свергнуто правительство, что поставило вопрос безопасности жизни граждан Колкола и Мегаполиса на первый план. По итогу впервые в истории для подавления вооруженных антиправительственных сил ради безопасности граждан Колкола Мегаполис ввел роботизированные войска, закупленные Министерством обороны у Центра развития технологий. Не прошло и суток, как Колкол был отбит у противника с минимальными жертвами среди граждан. Ни один военный Мегаполиса не пострадал».

Автопилот вез Бенджамина по прямой, дальше от центра Мегаполиса, туда, где вопреки прогрессу все еще присутствует понятие «неблагоприятный район». Бронированные стекла автотранспорта отлично изолировали шум, а если закрыть глаза – что он и сделал в первые минуты дороги, – то легко можно поверить в отсутствие мира как такового, будто бы попал на спрятанный от всех остров. Смена декораций проявила себя во всей красе, лишь когда до окончания трехчасового пути оставалось минут двадцать: дома стали ниже, неприлично проще и плотнее друг к другу, а цветовая палитра будто бы решила найти некую нейтральность, боясь бурной реакции на излишнюю яркость. С другой стороны, подметил он про себя, во всем этом странном минимализме крылось нечто приятное. Минимум отвлекающих фигур, некое единое направление в архитектуре – и вот напросился определенный уют, где, увидев парочку дворов, считай, видел почти все. Такая скупость на оригинал позволяла лучше разглядеть жителей, словно проектировщики специально, благодаря уникальному сочетанию цвета и геометрии, направляли внимание именно на людей.

Местные жители вместе с журналистами заполонили подъезд многоквартирного дома и идущую мимо дорогу, стоя спиной к остальному городу. В пяти метрах над головами летали дроны, в режиме онлайн снимая все и всех, причем если взрослые поглядывали из окон вниз, утоляя любопытство и сплетничая с соседями, то дети пытались привлечь внимание летательных аппаратов, махая руками и кидаясь бумажными самолетиками. Видя это, Бенджамин лишний раз нахмурился от уже набившего оскомину чувства не то стыда, не то презрения.

Проезд для служебного транспорта был справа, куда автопилот плавно доставил Бенджамина, а полицейские проконтролировали толпу, стоящую за внушительным решетчатым ограждением с мигающей виртуальной лентой предостережения. Только движение остановилось, как через левое окно он увидел Ксению Конлон. Чуть ли не с минуту просидев внутри, слушая интенсивные и грубые постукивания Ксении по стеклу его двери, он наконец-то вышел, оставив бейсболку внутри.

Ударивший шум оказался громче ожидаемого: люди возмущались, полиция предупреждала, а сам район будто бы соревновался со всем Мегаполисом по нраву, доказывая: дыхалки хватает сполна.

– Ты опоздал.

Ксения смотрела на него неотступно.

– Нет. Просто не хотел тут быть.

– Классно. Супер. Отличное сотрудничество. Спасибо!

На этот выпад Бенджамин не среагировал.

– А вы что тут делаете?! – громко, мешая злость и отчаяние, прокричала невзрачная женщина лет пятидесяти, после чего люди сбавили тон, дав продолжить эмоциональный порыв: – Эти частные клиники строит группа компаний «Лучшая Жизнь», а не ЦРТ! Вы и ваши люди лишь разводят руками и пичкают нас отговорками, а они помогают, делают то, чего вы не хотите! Раз вы не боретесь с проблемой, это не значит, что другим нельзя! Вы не главные в Мегаполисе, хватит вашей тирании!