Дмитрий Игнатов - Великий Аттрактор

– Но…– она растерянно берёт томик у меня из рук и следует за мной, – Может, вы ещё зайдёте как-нибудь?

– Возможно. В следующем месяце.

– Это… Хорошо, – она слегка мнётся, глядя как я надеваю шляпу, тщательно заматываю шею шарфом и застёгиваю плащ, – Простите… А как вас зовут?

– Никак.

– А серьёзно?

– Серьёзно. Процедура «damnatio memoriae» применена ко всем магистратам забвения прижизненно. У нас нет имён.

– Прямо как у «Людей в чёрном»?

В ответ я молча улыбаюсь и выхожу на улицу. Мокрый снег летит с неба частыми и крупными хлопьями. Они на секунду вспыхивают в плотных пучках света от фонарей и исчезают во тьме, чтобы через секунду облепить моё лицо и одежду. «Да, как у грёбаных людей в чёрном»,– думаю я и закуриваю. Сколько раз я слышал этот идиотский вопрос… Жаль, что у меня в кармане зажигалка, а не вспышка для стирания памяти.

V

Печь. Она располагается в подвале нашего служебного здания. Когда-то давно это была угольная котельная, снабжающая теплом все этажи. Сейчас мы используем её для своих целей. «У нас тут нечто вроде маленького домашнего крематория для клиентов» – придумываю я шутку, вдруг вспомнив вчерашний разговор в книжном клубе, и сам невольно улыбаюсь.

Я сижу на старом стуле с металлическими ножками напротив открытой заслонки, за которой бушует оранжевое пламя. Ощущение, что смотришь прямо в Ад. Одну за другой я бросаю в огонь бумаги: выписки, счета, медицинские карточки, отдельные документы или простые записки. Всё в печь.

На этот раз я действую по протоколу, хотя это, скорее, можно назвать ритуалом. Сначала в огонь отправляются все собранные бумаги. Потом… Я достаю из кармана плаща маленький пакетик без наклеек и надписей. Потом – сам клиент. Неужели он провалялся у меня в кармане плаща всё это время? Я брезгливо выкидываю его в печь. И, наконец, в последнюю очередь огню предают карточку клиента с именем. Ту самую бумажку, которую я достаю из конверта каждый раз, когда начинаю новое дело.

Раздаётся телефонный звонок. Я встаю со стула и, всё ещё держа карточку в руке, иду к столу в противоположном углу комнаты. Мои шаги гулко раздаются в пустом подвальном помещении. Я снимаю трубку.

– Да?

На другом конце провода звучит узнаваемый чуть заикающийся голос нашего архивиста. Этот компьютерный жук недолюбливает и, кажется, немного боится меня.

– Не смог дозвониться тебе на сотовый. Решил, что ты в подвале.

– Да, я здесь.

– Послушай… Выяснилась новая подробность по твоему текущему делу, – он делает паузу.

– Ну, говори!– подгоняю я.

– У твоего клиента, оказывается, есть семья. Бывшая жена и ребёнок.

– Семья? Как такое возможно? У него были только родители. И они давно умерли…

– Брак не был оформлен официально. Ребёнок записан на фамилии матери. В большинстве баз отец не указан. Я… Просто пропустил…

– Пропустил?! – меня начинает разбирать злость,– Ты хоть понимаешь, что у бывшей жены может остаться масса материалов?! Фото, дневники, да хоть всего до чёрта лысого… И мне придётся подчищать всё за тобой! Ты идиот?

– Ну, хорошо, хорошо! Я ошибся…

– Ты идиот?

– Что? Ошибиться нельзя?

– Идиот,– я раздражённо бросаю трубку. В моей руке до сих пор находится листок с именем. Я молча смотрю него. Похоже, этот парень пока не хочет меня отпускать.

VI

Маленький симпатичный домик в пригороде. Стены недавно выкрашены в светло-зелёный цвет. Не знаю, как правильно называется этот оттенок… Салатовый? Вокруг растут ровно подстриженные кусты. Лужайка тоже обхожена. Очевидно, за домом по-хозяйски следит мужская рука. Я поднимаюсь на крыльцо и звоню в дверь. После некоторого ожидания мне открывает женщина. По виду лет 40-45, светлые волосы вьются мелкими кудряшками, поверх домашнего платья в мелкий цветочек надет фартук с жирными пятнами. Она вполне могла бы сойти за классическую домохозяйку из 50-х, если бы не жирные пятна. Я сразу показываю свой жетон.

– Магистрат забвения. Разрешите войти?

– Да… Конечно, – растерянно бормочет она и пропускает в дом. Мы заходим на кухню. На столе разложены продукты, пока ещё пустая кастрюля на плите, приготовлены разделочная доска и нож… Похоже, я отвлёк хозяйку от приготовления обеда.

– Меня интересует ваш муж.

– Он… Он сейчас на работе.

– Вот этот! – я резко показываю ей бумажку, практически ткнув в самое лицо, и по его выражению моментально понимаю, что женщина прекрасно помнит моего клиента.

– Мы расстались… Пять лет назад.

– Мам, кто это? – в проёме кухонной двери замирает мальчик лет девяти.

– Ребёнок от него? – киваю я в сторону мальчишки.

– Да, – отвечает женщина.

– Кто это, мам? – повторяет мальчик свой вопрос.

– Это из полиции. Дядя просто задаст нам несколько вопросов.

– Да, – я поворачиваюсь к мальчику, – Вы ведь живёте с папой? Он сейчас на работе?

– Да… Но это не мой настоящий папа. Он жил с нами раньше, а потом ушёл.

– Правда? А ты помнишь, как его звали? Твоего настоящего папу?

Мальчик уверенно отвечает. Он хорошо помнит его. На некоторые вещи у детей такая цепкая память, получше всякой бумажки. Он смотрит на меня своим пристальным открытым взглядом. С таким не договоришься. С детей не затребуешь подпись на протоколе о неразглашении. Их не запугаешь. Память о родителях живёт у них в генах…

Я перевожу взгляд с мальчика на мать. Кто первый? Что будет правильнее с точки зрения морали? Женщина, кажется, инстинктивно прочитав мои мысли, делает резкое движение. Это предопределяет мой выбор. Звучит приглушённый выстрел. Пуля попадает ей точно в сердце. Я резко разворачиваюсь и отправляю вторую пулю в сердце мальчика. Он не успевает вскрикнуть.

Пару секунд я стою, глядя на пистолет в своей руке. Легкий дымок выходит из ствола с каким-то смертельным умиротворением. Практически как дым из недокуренной сигареты в пепельнице. Эти мгновения тянутся непростительно долго. Нужно лечить нервы.

Я перешагиваю через тело женщины и, подойдя к плите, открываю вентиль. Газ начинает с шипением выходить, заполняя кухню. Я поднимаю гильзы, стараясь не смотреть на тела. Безоболочечные экспансивные свинцовые пули хорошо плавятся, но оставляют очень неприятные ранения.

Выхожу в коридор, оклеенный дешёвыми синтетическими обоями и пластиковыми панелями. Это будет хорошо гореть. Скоро здесь будет настоящий Ад. На вешалке оставлена маленькая курточка мальчика. Я засовываю бумажку с именем в её рукав и, щёлкнув зажигалкой, пару секунд наблюдаю, как разгорается бумага и ткань, а потом быстрым шагом выхожу из дома.

Взрыв я слышу уже с противоположного конца квартала. Огненное зарево полыхает на фоне темнеющего вечернего неба. Я закуриваю, размышляя, стоит ли вызывать пожарную охрану, но решаю не тратить на это своё время. В конце концов, дело закрыто, и я заслужил небольшой отдых. Вечер ещё только начинается и можно посидеть в «Месте»… А лучше зайти к той недотраханной брюнеточке. Она явно ко мне не ровно дышит. Например, перечитать по ролям «451 градус по Фаренгейту». А что? Неплохая книга. Я люблю Брэдбери. Ну, не читать же мне «Сказки матушки гусыни»… 5 5 Выходил в сборниках "Тайны и приключения" и "Литературный оверлок" №2, 2021 г.