Георгий и Геннадий Живовы - Остров Немо

– В этом положении ты отключилась? – продолжил Чепмен.

– Наверное. После этого я ничего не помню.

– Фостер, пожалуйста, подойдите к Ди сзади и зажмите ей рот.

Фостер, которому и в голову не пришло отказаться или хотя бы обсудить назначенную роль, увлеченный этим маленьким представлением, проделал все, как попросил его новоявленный следователь.

– Холгер, а вы, пожалуйста, лягте и расположите свою голову там, где приблизительно должна быть голова Грэма.

Холгер опустился на колени и неловко уложил голову на кровать.

– Холгер, вы оттуда можете разглядеть лицо Фостера?

– Нет.

– Так. И тут Диана падает. Нам неизвестно, как. У Грэма остается лишь секунда, чтобы подняться, – за рассуждениями Чепмен чуть ни наступил в кровавую лужу, а все участники композиции наблюдали за ним. – Грэм вскочил, откинув Диану в сторону, и оказался прямо напротив убийцы.

Чепмен протянул руку и коснулся Фостера.

– Смотрите – рядом со мной кровь – и справа, и слева. Это значит, что, когда Грэм стоял здесь, убийца ранил его в шею, и Грэм повел головой, расплескивая кровь, а потом – судя по подтекам, видите, на полу тоже лужи и брызги? – Грэм попер на него, но вот там – у порога, уже рухнул, поэтому там самая большая лужа.

Фостер отпустил Диану.

– Ого, – продолжил Чепмен, войдя в раж, – а здесь тоже разрыв – видите, брызги есть, а тут нет, а потом снова – на углу кровати? Туда переместился убийца, когда на него ломанулся Грэм. Кровь била фонтаном, и его, конечно, тоже окатило. Кровь осталась на нем, на одежде, а на обуви – мало. Вот это – это мои следы, это – наверное, Нильса, ага, а вот и убийцы – не такая и крупная, кстати, нога. И вот капельки, – Чепмен уже вышел в переднюю комнату, – капельки стекали с него, он ведь был даже не обрызган, а облит!

Чепмен с Фостером и Холегром вышли на улицу в попытке отыскать «капельки» или какие-нибудь остатки крови Грэма. И им это удалось – с убийцы кровь буквально струилась, поэтому целых два квартала пути за ним тянулись вполне однозначные следы. Два квартала привели героев в элитную часть города и заронили надежду, что именно здесь может обитать маньяк. Но последний обнаруженный след слегка пошатнул эту теорию: убийца оставил пятно крови на заборе, в месте, где перелезал, а чтобы попасть в район островной знати таким образом, совершенно необязательно быть его резидентом… Тем не менее троица с воодушевлением продолжила искать отметины напротив контейнеров-коттеджей, которые, в отличие от тесных клетушек рабочего класса, располагались на благородном расстоянии один от другого, но в это время начал лить сильнейший дождь. Обитатели острова тут же принялись выставлять на улицы и крыши посуду, ведра, даже перевернутые зонты – чтоб собрать воду. Дождь немедленно уничтожил любые следы крови, и Фостер впервые за проведенные на острове годы посетовал, что тучи выбрали не самое удачное время. Для большинства же такой обильный дождь – настоящее чудо, и упускать шанс было нельзя.

В это время Ди, которую под присмотром солдат оставили в окровавленном контейнере, тихо сидела в углу передней комнаты и зябла от холода. Вошел уже известный пассажирам «Линкольна» помощник Судьи – Грателли.

– Вам повезло, Диана, с этим дождем.

Грателли приказал солдатам, которые следовали за ним, поставить на улице ведра, чтоб те заполнялись водой. Затем распорядитель выложил перед Дианой щетки и моющее средство – роскошь в этом гиблом месте.

– Диана, прошу вас отдать кольцо. Это собственность администрации острова.

Ди быстро сняла обручальное колечко и вложила в ладонь Грателли.

– Поскольку вы теперь – хозяйка этого контейнера, уборка – это ваше дело. Наводите порядок. Контейнер надлежит вернуть в том же виде, в котором он находился, когда вы ступили на его порог.

– Меня что… выгонят?

– Выгонят? Зачем же. Живите пока тут, да и другого места для вас нет. После свадебного бала вы все равно переедете к мужу.

– Опять?..

– Да. Таков порядок. И когда закончите уборку, займитесь собой. Завтра утром похороны, и вы должны выглядеть подобающе.

Грателли вышел без лишних церемоний и удалился в дождь. Ди оглядела лужи крови и погрузилась в размышления. Какое-то пятно, и уютное гнездышко превратилось в место, где не хочется находиться даже минуту, не говоря уже о том, чтобы провести ночь. А ей предстояло прожить здесь неизвестно сколько… И почему-то девушка вообще не задумалась, что убираться тоже никто за нее не будет.

Фостер отвел Чепмена и Холгера к Судье – для отдельного доклада. Судья попросил Фостера выйти, затем выслушал Чепмена, и, разумеется, спросил, каков дальнейший план действий.

– Сэр, я не очень хорошо соображаю, мне бы выспаться, и поутру я представлю вам план. Сейчас я могу утверждать одно: есть смысл подозревать кого-то из руководителей кланов, их помощников и вообще тех, кто живет в «элитной» части. Это точно кто-то из верхушки.

– Но ведь забраться через забор мог и любой работяга.

– Сэр, чтобы истязать похищенную так долго, как это описал Холгер, преступнику понадобилось бы отдельное помещение, да еще и с хорошей звукоизоляцией. Нужны подручные средства и – хлороформ. Холгер подтвердит, что это вещество, судя по всему, хранится на острове всего в трех местах: в клане врачей, на складе Зилу и в неприкосновенном запасе, на вашем складе. Надо уточнить, сколько людей имеют доступ к этим хранилищам. По предварительным прикидкам Холгера – не больше двадцати.

– Так. То есть двадцать – это…

– Весь круг подозреваемых.

– Ох.

Судье стало не по себе – он понимал, что «аристократы» не позволят просто так соваться в свои дела и уж тем более в свои кладовые. Врачи – еще ладно, Холгер будет прозрачен, но склады Зилу – тут даже Судья не стал бы заикаться об обысках, о списках тех, кто туда приходил, что брал и так далее. Мелкая коррупция, прелести жизни элит всегда оставались скрытыми от обычных островитян. И должны быть скрыты и дальше.

– Что ж. Приходите утром с планом, подумаем. И – Чепмен, мне же не надо напоминать о тайне следствия. Холгер, надеюсь на ваше благоразумие, – Судья кивнул обоим и поднял руку, подзывая Прислужника.

Остров. Иногда я вспоминаю тебя как благословение, чаще – как проклятие. Из всех уцелевших и вернувшихся оттуда с таким трудом, я – один из немногих, кто остался дееспособен. То есть у меня есть работа, есть крыша над головой, есть психотерапевт, который регулярно читает эти записи и не позволяет мне останавливаться. Он даже сказал, что, может быть, это редкий случай, когда терапия открывает талант. Моя писанина кажется ему весьма достойной издания (да и сам я об этом подумывал, но не в плане изящной словесности, а только как о возможности заработать на собственных воспоминаниях и спасенных документах). О, записи. Все удивлялись, отчего же именно записи, эти писульки на полях книг и журналов, эти кондовые протоколы и описи из архивов я тащу с собой, рискуя собственной шкурой. Благодаря покойному Нейтану, который сразу смекнул, какая ценность заключена в этом островном мирке, я понял, что это всё – необходимо. Мы, современные люди, привыкли, что если не осталось видео, значит не было и события. А если телефон разрядился, мы горы свернем в поисках розетки, вместо того, чтобы сесть и… записать хотя бы пару строк так, как это бы сделали наши предки. К сожалению, большую часть документов у меня изъяли спецслужбы. Но основное я все-таки помню, и кое-какие блокноты (например, записную книжку Чепмена) я сумел спрятать и сохранил. Как знать, может, за мной и сейчас следят, и опять все заберут, включая эти самые страницы, но я все равно пишу – если уж и не ради большой литературы, то хотя бы как часть терапии.