Дарья Безинская - Синий шиповник

– Я все сама выбирала, – Зеленчук улыбалась проникновенно.

– У вас есть особое чувство стиля, – я не хотела ее обижать.

Хотя тона в оформлении, мебель, пушистые ковры, смешные кресла, репродукции картин вызывали во мне желание бежать скорее из этого гламурного ада.

– Спасибо вам, тетя Аглая, большое.

Наконец, настал первый день моей казни. Сначала мы отправились в ЗАГС и заключили брачный договор. Все действо мой жених был молчалив. Его лицо выражало мировую скорбь. В ресторане Максим поставил побольше бутылок шампанского на наш стол. Когда же нас завели в номер для новобрачных, мужчина сразу закрылся в ванной. Я ждала на постели его целый час. С трудом распустила шнуровку на корсете и стащила с себя кошмар из фатина. Потом все же решилась постучать.

– Максим, все в порядке?

– Да, – отозвался жених.

– Я тоже хочу искупаться.

Я набрала себе ванну и долго в ней полулежала. Тоже не торопилась. Когда я вышла, Максим спал или притворялся. Но меня это не волновало. Я лежала без сна несколько часов. Потом все же Оле-Лукойе сжалился надо мной и раскрыл свой волшебный зонт со снами-звездами.

Утром Максим закрылся одеялом до подбородка, не давался мне. Я сначала списала это на стеснительность. Моя рука скользнула по его ноге, укрытой махрой.

– Не трожь меня. Я не хочу! – Макса трясло.

Он ловким котом выпрыгнул из постели, стараясь не уронить одеяло. Я ухватила край покрывала.

– Ты ломаешься, будто ни разу нецелованный девственник, – в моем голосе сквозила нота смеха, уж очень забавно отбивался супруг от исполнения своего долга.

Самой логичной причиной поскорее женить здорового мужчину – это его интимная связь до брака. Поэтому я понимала, что Максим сопротивлялся из вредности. Я попыталась обнять его, чтобы успокоить.

– Скажи просто, что я не девственник. Скажи! – он вывернулся из моих рук.

– Нет, – я увидела в его глазах отчаяние. – Ты же знаешь: тогда брак не состоится, а тебя отправят на границу или еще куда-нибудь.

Многих отправляют так служить. Потому что там в любой момент может начаться война, так говорили нам в школе.

– Ну и пусть!

– Тогда зачем, вообще, вся эта феерия была устроена, дорогой? – я уже не могла держать себя в руках от злости.

– Я передумал!

Я со вздохом достала свой платок гаранта, который нужно было предъявить гостям, мол, смотрите, мы переспали. Я достала и разбавленную синюю акварель, которую приготовила на всякий случай. Конечно, сырые краски могли сойти за слезы девственника. Но застывшие должны были сделать ткань более грубой. Я просто надеялась, что все будут еще с похмелья или уже напившиеся и не заметят подлога.

– Что ты задумала? – Максим отвернулся от меня, чтобы одеться, но увидев мои манипуляции, бросил рубашку.

– Я спасаю тебя, придурок.

– Не надо! – он стремительно выхватил и выкинул платок в окно.

– Ты сумасшедший, – заключила я и достала второй экземпляр.

Макс устало сел на кровать. Тогда он и проговорил впервые:

– Ненавижу тебя…

– На, поплачь напоследок в платочек, – я подала ему ткань, промоченную акварелью.

– Отстань!

Я презирала свадьбы и все бессмысленные ритуалы этого торжества. Демонстрация платка со слезами меня и вовсе бесила. Но гости были безумно рады увидеть, что Максим лишился невинности.

– Ты стал мужчиной, сынок! – радовался дядя Кирилл.

– Мда, – грустно протянул мой муж. – В Африке для этого нужно поймать и побороть льва…

– А у нас всего-то делов, – поддержала я его глубокую мысль.

Приглашенный судья выжег на его тыльной стороне ладони букву "Ж" – женат. Теперь отступать было некуда. Мы снова напивались шампанским и молчали.

Я приходила раз в три дня. Это обычный график, когда уже есть три мужа. Когда же у женщины только один брак, можно видеться с супругом чаще. Но я просто не вынесла бы общества человека, который твердит, что ненавидит меня. Не зря говорят, что слова имеют большую силу. Даже цветы вянут, когда слышат фразы, полные негатива. Но и не ходить я тоже не могла. До рождения первого ребенка за новобрачными следят. Кажется, что все в порядке. Но "пинки" есть везде, – открыла мне тайну мать. Даже в публичные дома приходят агенты ПИН и составляют свое мнение о работе учреждения. Проверки не частые, но внезапные. От всего, что я узнала в тот год, у меня до сих пор появляются мурашки на коже.

– Я ненавижу тебя, – в очередное утро прошептал Максим, глядя на меня.

– Смени пластинку, дорогой, – я вся дрожала от злости.

– Я не могу.

– Я тоже тебя ненавижу. Но меня поставили на карандаш, понимаешь? Я должна хотя бы год изображать примерную семьянинку, – в тот момент мысль о браке с Гошей уже не казалась страшной.

– Я не проживу с тобой целый год, – муж перелез через меня и встал с кровати.

– Эти правила придумала не я. Слышишь?! – моя кровь закипала в жилах. – Через год мы придем на комиссию! Они постановят, что у нас не получаются дети и разведут нас!

Максим ушел в ванную, хлопнув дверью.

В следующий раз я проснулась первее. Поэтому когда супруг открыл глаза, я поприветствовала его по-своему:

– У тебя – квадратная рожа.

Максим молчал, злобно сверля меня взглядом.

– И хоть сегодня выходной, я с тобой здесь сидеть не буду. Я иду с подругами гулять, – добавила я.

На улице было еще тепло. Мы с девчонками шли по набережной.

– Ну что там твой ненаглядный? – спросила Лена.

– У него, действительно, квадратная рожа, – постановила я, смотря на воду.

– Хоть в чем-то же он хорош, раз ты выбрала его, – продолжила Наташа.

– Нет, я не выбирала. Это все мама, – я проговорила это вполголоса, оглядываясь.

– Что?!

– Тише, – я боялась, что и на пустынной набережной появится шпион.

– Но он же нравится тебе. Нет?

– Нравится, когда я пьяна. Но я же не Гоша, чтобы принимать на грудь каждый день.

– Ну, не каждый день, – Лена, как всегда, была готова всех оправдать. – И, наверное, твой муж очень страдает.

– Да… Страдает. Каждый раз говорит, что ненавидит меня.

– А можно же развестись? – обеспокоенно поинтересовалась Наташа.

– Можно, но желательно не привлекать внимание лишний раз.

Мы двинулись дальше против течения Ангары. Теперь кроме меня мою тайну несли еще два ума. Мы больше не касались темы брака. Мне так было спокойнее. Проще жить, думая, что ты замужем на одну треть и еще есть шанс встретить свою любовь. Я просто не представляю, как можно любить сразу троих мужчин. В любом случае, в этой схеме кто-то глубоко несчастен. Но пока в нашей семейной лодке только двое: я и Максим. И мы не хотим грести в одну сторону.

– У тебя толстые пальцы, – начинаю я наше общее утро с антикомплимента.

– Я не замечал, – супруг поднял руки к глазам, чтобы разглядеть. – Это хорошо или плохо?