Марк Веро - Над кромкой воды

Тут он проснулся – кто-то легонько теребил его за плечо. Это оказалась девочка-служанка.

– Хозяйка велела разбудить вас: он вернулся.

– Кто, кто? – спросонья пробормотал деда Миша, протирая глаза и удивляясь, что за окном стемнело, и первые звёздочки, как бусинки, зажглись на тёмно-синем небе.

– Да внук ваш, – напомнила девочка.

– А-а… конечно, конечно. Я сейчас буду… Спасибо, девочка.

Деда Миша наспех привёл себя в порядок, вздохнул с облегчением, предвкушая долгожданную минуту, и засеменил по лестнице. Сердце забилось быстрее. Вот, наконец, он сможет сбросить то, что так долго мучило его, – кандалы вины. Что гложет и не дает покоя. А без обретённого покоя старость принесёт не отдохновение от бурной жизни, не медленное, вдумчивое изучение прожитой жизни, а сплошные несчастья, душевные муки и болезни.

В столовой собралась вся семья: во главе стола сидела непреклонная Айнур, грозно шевеля бровями. Слева от неё сидел, ерзая на стуле, Артёмка, справа, откинувшись на спинку стула, – Димка, её муж. В свои тридцать пять лет он имел лицо, изборождённое морщинами и следами бессонных ночей; волосы небрежно спадали с висков, наполовину закрыв уши, твёрдый нос, воспаление на губе, чуть сутулая осанка, теперь едва заметная, но спустя годы грозящая радикулитом и серьёзными осложнениями со спиной, – во всем внешнем облике читалось безразличие и усталость от жизни. На капризы сына он реагировал вяло, неохотно, так, будто это отвлекало его от каких-то важных и значимых мыслей.

– Внучок, здравствуй! – воскликнул с лестницы деда Миша, всплеснув руками. – Как я рад, что на склоне лет увижусь с тобой!

– Не могу сказать того же, дед. Но проходи, раз пришёл, садись за стол, поужинаем вместе, – предложил внук.

Служанка подала горячий плов – рис ещё дымился; налила небольшой бокал вина и разложила столовый набор на положенные места: вилку слева, нож справа. Деда Миша присел и сразу хотел перейти к главному, но внук махнул рукой и цыкнул:

– Наболтаемся ещё. Хочется поесть в тишине.

– Когда это мы наболтаемся? – едко спросила Айнур. – Хочется знать.

– Когда-нибудь… – буркнул муж и усиленно застучал вилкой по тарелке, налегая на плов.

Даже Артёмка, вечно шумный и голосистый, притих и наворачивал за обе щеки. Деда Миша жалобно смотрел. Еда вставала поперёк горла, но, казалось, никого это больше не заботило.

«Надо извиниться, – думал старик, – бухнуться ему в ноги и просить прощение. Или, может, обождать? Вон он какой – не настроен сейчас разговаривать. На жену и сына не смотрит. Может, на работе день тяжёлый был? Глядишь, поест, расслабится – вот тогда к нему и подойду. Да, лучше подождать».

Ужин прошёл в гнетущей тишине. Один Артёмка справился быстро и закричал: «Мам, можно я мультики побегу смотреть?» Получив согласие, он испарился, как летний дождик в полуденный зной.

После ужина все дружно встали из-за стола и, не обмолвившись ни единым словом, разбрелись по комнаткам. Деда Миша прошёл за внуком до самой двери его норки.

– Дим, есть важный разговор. Позволь излить тебе душу. Я так много исстрадался за эти годы, что жду минуты побыть наедине с тобой…

– Послушай, дед, я устал после работы. Давай завтра, а?

Деда Миша хотел было возразить, что это не займёт много времени, что только извинится и пойдёт дальше своей дорогой, не обременяя внука личным присутствием, но захлопнутая перед носом дверь красноречивей всего говорила о несбыточности этого желания. Ничего не оставалось, кроме как развернуться и идти спать в гостевую комнату. На всякий случай, дед постоял пять минут, легонько постучался, и, не получив ответа, поплёлся наверх.

Ночь выдалась беспокойной: всю ночь ворочался, перекатываясь с одного бока на другой, просыпался посреди ночи, тоскливо глядел на далёкие искристые звёздочки, которые, единственные на всём белом свете, смотрели на него с состраданием и обещали, казалось, вернуть покой.

– Давай поговорим. Хоть одну минутку! – прицепился деда Миша к внуку с утра, когда тот, одетый в рабочий костюм, выскочил как ужаленный из комнаты.

– Не могу, дед. Опаздываю на работу! Понимаешь ты это?

– Но всего пару слов. Ничего не убудет с твоей работой. Ты прости…

Но внук не дослушал, схватил на ходу сумку, и выскочил на улицу, едва взглянув на заспанную Айнур.

– Хорошего дня! – пожелала та, но Дима был уже далеко.

Дед поник.

– И это у вас так каждый день?

– Это ещё неплохое начало дня. Надо будет придумать ему какую-то работу в моей комнате – хоть поговорим тогда о чём-нибудь. Может, дать ему задание поменять все розетки на розетки с крышкой? Артёмка постоянно носится со всякими железками. Гляди – засунет куда? Хорошая мысль? – задорно подмигнула Айнур, и деда Миша вдруг со всей отчетливостью увидел её невостребованную женскую красоту и ласку, смутный огонёк, что теплится даже в самой замасленной, закопчённой лампочке, но стоит протереть её начисто – как он вспыхнул бы с новой силой!

День тянулся долго, как резина, и всё не заканчивался. Успел он побродить по всему дому, саду, беседке, посидеть у бассейна, помочить натруженные ноги.

Вечера деда Миша ждал с большим нетерпением, но история повторилась в точности со вчерашним: за ужином внук только отмахивался, не желая слушать, и угрожал уйти из-за стола, если дед не оставит попыток; а после ужина, ссылаясь на усталость, ушёл в комнату «смотреть телевизор, хоть немного отдохнуть». Точно то же самое случилось и на следующий день, и через день. Деда Мишу приняли по всем правилам гостеприимства. Айнур понравилось с ним беседовать о прожитой жизни. Она по-другому теперь относилась к гостю: он стал ближе и родней. И вся нерастраченная ласка и забота полились обильным ручьём к деду Мише. Никто его не прогонял, но внук по-прежнему словно не замечал его. Словно это была знакомая, давно прочитанная, но не любимая книга: и выбросить жалко, и хочется засунуть её куда-то подальше от глаз.

После долгих колебаний дед пошёл на хитрость: поужинал раньше всех и нырнул в комнату внука, ждать того в засаде. Комната не изобиловала обстановкой: кровать, прикроватная тумбочка, высокий дубовый шкаф, сервант, телевизор на тумбе, и письменный стол с компьютером с широким экраном, и штативом с веб-камерой.

– Чем он тут вечера и ночи занимается? – пробормотал дед.

Но все мысли его прервались разом, едва скрипнула дверь и вошёл внук с недовольным лицом.

– Дед! Ну, что ты тут делаешь? Иди в свою комнату. Я устал и хочу отдохнуть.

– Погоди минутку! Присядь вот на кровать, – взмолился дед и бухнулся на колени. Внук так опешил, что сел с раскрытым ртом. – Извини меня, Димка, старого глупца, что испоганил тебе жизнь. Я так виноват!