Лена Решетникова - Серебряный Дым

Ваня приносил ей самые сильные обезболивающие, которые только можно было купить без рецепта, но они не помогали. Машу только сильнее рвало от них. Мальчик, конечно, переживал за подругу. Он смотрел, как она мучается, и слёзы текли из глаз. Он ничем не мог ей помочь. Он знал, что нужно, но этого он ей дать не мог. Всего один глоток Серебряной Воды мог бы избавить Машу от страданий. Но этот глоток уже не дал бы шанса на избавление от зависимости. Хотя… Ваня не верил, что и теперь это возможно. «Машка зависимая, не может девчонка сама с этим справиться. В специализированных клиниках этого сделать практически не удаётся, а тут… она одна, сама…»

Но выхода у Вани не было. Она всё равно умирала. В одном случае, её сгубила бы Серебряная Вода, в другом – её отсутствие.

Он каждый день приносил ей еду, а её ломало, кидало на стены, она выла и ревела. Вечерами Ваня всегда приходил к ней, и просто молча сидел с девочкой. Разговаривать она не могла. Мысли не удерживались в голове. Когда он её о чём-то спрашивал или что-то рассказывал, она вообще не могла сосредоточиться даже на одном предложении. Её ломало и крутило. Её выворачивало. Ваня сильно переживал, но видел, как Маша старается. И это постепенно стало придавать сил и ему. Иногда он просто смотрел на неё и размышлял, смог бы он сам так держаться. Ответ ему не нравился, зато он был честным. Прошло время. Маша стала спокойнее, перестала блевать и кататься по полу от болей. Правда, разговаривать она так и не начала. Девочка лежала, почти не шевелясь, на старом диванчике, который Ваня привёз ей с дачи. Глаза её всегда были закрыты, и мальчик не мог понять, когда она спит, когда – нет.

Однажды Ваня принёс Маше детские разукрашки. Он подумал, что если уж подруга не может разговаривать, то рисование ей может подойти. Не ошибся. Сначала Маша, не вставая с дивана, просто неуклюже пролистала альбом и отложила в сторону. Но уже на следующий день, когда он пришёл, она сидела и вовсю раскрашивала картинки. Она сначала не обратила внимания на то, что он вошёл. Даже сморщилась – придётся отвлечься. Но Ваня всё понимал. Он забрал мусор, положил еду на старую табуретку, поцеловал Машу в лоб и просто сел рядом. Он смотрел, как она рисует, и молча благодарил Бога за этот шанс. Маша рисовала. Разговаривать она не могла.

Только через 6 месяцев она заметила, что стала успокаиваться. Постепенно ей становилось лучше. Белые губы стали розоветь, вес начал прибавляться, в глазах появился блеск. Маша смутно стала осознавать, что происходит. Она бросила разукрашки и бросилась Ване на шею, когда он в очередной раз пришёл её навестить. Тогда они долго разговаривали. Маша по большей части только спрашивала.

– Ваня, а снег уже начал таять?

– Да, февраль был очень тёплый. Сейчас снега вообще почти не осталось. Правда, очень грязно.

– Это ненадолго. Сезон обязательно возьмёт своё.

– Что это значит, Маш? – Ваня был рад поговорить. Маша так долго молчала, он не знал, какой она будет, если восстановится.

– Ну, значит, что зима должна быть зимой. Если она закончилась раньше, весной холода ещё вернутся. Помнишь, в прошлом году лето какое прохладное было? А потом всю первую половину осени стояла жара. Вот она – сезонная закономерность.

– Мне кажется, лучше бы всё запланированное было бы в свой сезон. А то какая-то каша-малаша.

Ваня улыбнулся.

– Вообще было бы чудненько, если бы всё всегда и везде было идеально. Но так ведь не бывает. И никогда не будет. Глупо мечтать о несбыточном.

– А как же чудеса?

– Чудеса – это прекрасно, и они, точно, существуют. Я в этом лично абсолютно уверена!

Маша рассмеялась. Ваня еле сдержал слёзы – она впервые за эти бесконечные полгода рассмеялась. Его Маша возвращалась в себя. «Она права, вот оно – настоящее чудо».

– Но чудеса не имеют ничего общего с утопиями, – Маша даже не заметила изменений в себе, – поэтому мы можем пытаться сделать мир лучше, но идеальным он никогда не будет. Кто знает, может быть, даже к счастью.

– А ты философски настроена, – Ваня наконец тоже рассмеялся.

– У меня было немало времени подумать о разном. И вот задача из задач – как мне вернуться в школу? Наверное, мне придётся остаться на второй год. Это как-то… стрёмно.

Маша скривила гримасу. И покорно, но недовольно вздохнула.

– Мне кажется, школа – это не такая большая проблема, как… – Ваня замолчал, сомневаясь, стоит ли договаривать мысль.

– Какая ещё проблема? Ваня, что случилось, пока меня не было???

– Ничего не случилось. Маш, ты меня извини за эти мысли, но ты уверена, что справишься с Водой, когда вернёшься?

– Я поняла, – Маша стала грустной и серьёзной, – я хочу тебе кое-что показать.

Маша встала, подошла к ваниному рюкзаку и вынула оттуда складной ножик-брелок. Ваня не успел понять, что она делает, как девочка порезала себе палец. Он резко вскочил и начал вопросительно причитать.

– Ваня, подожди. Я тебе сейчас всё объясню. – Маша была спокойна и серьёзна.

Она нажала на палец, и из него пошла самая обычная кровь.

– Ваня, ты видел когда-нибудь зависимых людей?

Он в ужасе смотрел на неё и молчал.

– Так вот, я много раз видела кровь своего отца. Он же постоянно пьяный всё где-то падал, то лоб расшибёт, то руки расцарапает где-нибудь. Его кровь была красной, но немного густая и с отчётливым серо-блестящим оттенком. Такая же кровь была и у мамы. И у меня я тоже видела такую кровь. А сейчас смотри. Она обычная. Как всегда. Просто алая жидкая кровь. Ничего необычного.

– Маша, что ты хочешь сказать? Что ты полностью очистилась? Но ведь это невозможно. Мы же оба знаем, что есть мизерный шанс остановиться, но шансов полностью избавиться от зависимости не существует.

– Ваня, я сама не понимаю, как так. Но ты же видишь кровь. Когда я вернусь, я хочу сдать анализ на зависимость. Чтобы быть точно уверенной. Но я чувствую, что во мне что-то не так. Как будто я прежняя. И я сама не знаю, как это возможно.

Ваня не поверил в такую теорию, но спорить больше не стал.

В городе без Маши ничего особенного по большому счёту не случилось. Всё шло своим чередом. Проблема восстановления девушки в школе оказалась гораздо проще, чем ребята думали. Директор сказал, что если Маша сдаст все экзамены, то вопросов не будет. В школах вообще учебных проблем не осталось. Большинству учителей было совершенно безразлично, смогут ли они чему-то научить детей. Они приходили на урок – рассказывали параграф. Кто не спрятался, я не виноват. Если школьник не желал учиться, ему просто ставили неуд, и он шёл в следующий класс. Поэтому когда Маша пришла с основными знаниями – Ваня её понатаскал, как смог, – многие даже удивились её подготовке.

– Первый вопрос – «Стадии зависимости», – озвучила педагог вопрос последнего экзамена Маши. Ольга Львовна, учитель по урокам здоровья, была очень красивой, но глубоко зависимой женщиной. Она отлично знала свой предмет, но своим же знаниям не следовала. Все были в курсе, что она употребляет. Поэтому особо на её уроках никто не старался. Это была худая, светловолосая женщина, которая держалась за работу. И всё ещё надеялась начать жизнь без Серебряной Воды. Но в её случае это было уже невозможно. Она употребляла несколько лет. И у неё совершенно не было силы воли.