Василий Митрохин - Тишина

Лост поселился в камере Артиста – там, где он исступленно покрывал краской стены, раз за разом оставляя на стенах камеры лишь одно слово: «Тишина». Он тогда не знал, что это станет своего рода заклинанием призыва и тишина будет властвовать над просторами на сотни километров вокруг.

Артист наблюдал. Он видел, как лост растёт над собой. Как он ломает себя. Становится творцом нового мира. И Артист почему чувствовал себя в некой степени причастным к происходящему с лостом. У лоста была сила. Имя ей была Тишина. Пока он этого не знал, ещё было слишком рано, но Артист надеялся, что именно он, мародёр Артист, укажет на эту силу этому лосту.

Артист наблюдал. Пока что Тишина вела лоста по имени Марк по своему пути медленно, приставными шагами. Но спешка была сейчас не нужна. Мир мегаполисов погряз в шуме и смраде. Чтобы не повторить ошибки, совершённые теми, кто остался в мегаполисах, необходимо было нащупать дорогу. И только потом идти по ней уверенным шагом. Почему-то Артист полагал, что именно Марку это удастся. Может быть, потому, что его не сломила Тишина. Потому что не она приняла его, а он. Может быть…

Артист наблюдал. Он знал практически каждый шаг Марка. Когда тот начал выбираться в вылазки – сопровождал его, идя чуть поодаль и стараясь ни в коем случае не попадаться ему на глаза. В эти вылазки с Артистом ходила и вся банда.

Они прекрасно знали деревню, на которую набрёл Марк в поисках инструментов и провианта. Она была ещё одним довольно странным, по мнению банды, решением Артиста.

Артист запретил грабить эту деревню ещё до того, как он встретил Марка. И был категорически против того, чтобы «потрогать за живот» единственного ремайна, пожилого мужчину, проживавшего там. И впервые не объяснил этих своих решений братве.

Но банда приняла это. Мародёры знали, что Артист ничего не делает просто так, без какого-то умысла. И дважды вместе с ним спасали и ремайна, и деревню от погромов других банд мародёров. Не спрашивая. Просто понимая, что чем-то этот ремайн и маленькая деревушка дороги Артисту.

А Марку Артист позволил трижды навестить эту деревню. И даже навёл его на старика, поставив Моби и Дика в магазине.

Только вот позавчера он немного не успел. Они заметили Марка, еще идя по лесу, но были слишком пьяны, чтобы нормально рассуждать и попытаться спрятаться. И в этот момент Трухлявый сорвался. Его всегда бесила эта странная опека Артиста над лостом. Одним из тех, кого Трухлявый искренне ненавидел. За этот год он дважды уходил из банды, и хоть всегда возвращался, так как знал, что ему будут здесь рады, но слухи ходили о нём странные. Кто-то говорил, что оба эти раза Трухлявый провёл в мегаполисе. Но как знал Артист, это было в принципе невозможно. Хотя, может быть, и не так. Артист не мог знать всего. Мог быть и у Трухлявого секрет. Путь в мегаполис, которым он не пожелал делиться даже с товарищами. Тем более, что из всех мародёров, которых Артист знал, а он знал их достаточно, Трухлявый был одним из самых умных. Если не считать, конечно, Деда. Но о Деде и его знаниях Артисту даже думать было страшно. А вот Трухлявый. С каждым его уходом и возвращением ненависть Трухлявого к лостам только возрастала. Что питало её, почему именно к лостам, не к ремайнам или к метропам, жителям мегаполисов, – никто не знал. Да и собственно никто и не хотел. Кроме, разве что, Артиста.

Вот так и получилось, что Марк скрылся в неизвестном направлении, а Артист и банда пошли прямой дорогой до деревни. Однако, в деревню они пришли немного позднее Марка, что проблуждал по лесу чуть больше суток. Банде же Артиста пришлось столкнуться с бандой, что не только превосходила их по численности, но и жаждала их пощипать, вовремя их заметив и устроив засаду. Артисту и его товарищам повезло. Они смогли выйти из стычки без потерь. И вскоре на кладбище встретили Марка, который принёс тело пожилого ремайна…

Артист открыл глаза и медленно огляделся вокруг. Он любил поразмышлять, но сейчас с ним не было верных товарищей, которые могли прикрыть его спину. Артист оставил свою банду далеко на севере, примерно в дневном переходе отсюда, а сам вернулся на кладбище. Под тень креста у могилы ремайна, с которым Артист не мог не проститься.

И хоть они с Марком и справили по старику славные в общем-то поминки, но всё же Артист должен был ещё раз проститься. Один. Без свидетелей. Эту тайну он не мог доверить ни Марку, ни своим мародёрам.

Он медленно поднял лежавший на земле стаканчик и плеснул в него из фляжки, которую достал из внутреннего кармана. Потом из того же кармана достал небольшой кусочек свежего хлеба и накрыл им стакан. Эту конструкцию он поставил возле креста, а себе налил в ещё один поднятый с земли стаканчик. Залпом опрокинул. Горло обожгло. Он глубоко втянул носом воздух и, с трудом сдерживая слезы, проговорил, смотря на крест:

– Прости, папа…

А потом резко вскочил на ноги и быстрым шагом зашагал прочь, из царства мёртвых в земли живых. На границе кладбище Артист остановился и оглянулся на крест.

Теперь он знал главное. Неведомые хозяева мегаполисов, если они всё же существовали, проиграли. Да, они заперли большую часть в виртуале, подарив им безбедную, счастливую и практически вечную жизнь. Да, они оставили остальных выживать. Но нашёлся такой человек, который не выживал, а жил. Он сломал систему, даже не зная ещё об этом. И Артист надеялся, что система, как она часто делала с другими, не сломает этого человека, как сломала его, Артиста. Он был сломан, но ещё верил. Верил в Марка и тех, кто пойдёт за ним. Верил в тех, кто познает Тишину…

Артист шёл быстрым шагом, стремительно удаляясь от белевшего в сумерках креста, на котором светлым пятном виднелась табличка с ярко-чёрными буквами имени. Марк.

Звонкий смех раздался в заброшенной тюрьме. Миг – и его разбило на десятки осколков эхо, несколько раз бросив об стены. От неожиданности Марк замер на пороге. Готовый ко всему, он только спустя несколько секунд вспомнил, что, уходя в очередную вылазку, позволил девушке и мальчику остаться в своём убежище. Из-за последних событий это совершенно вылетело у него из головы. А он уже ждал, нервно сжимая в ладони подобранный с пола камень, что из-за угла выйдет какой-нибудь пьяный мародёр, которому приспичило прогуляться по пустынным коридорам старой тюрьмы, оглашая свой путь смехом.

Марк медленно прошёл до камеры, где он оставил четыре дня назад девушку и мальчика, и осторожно заглянул внутрь. Как раз в этот момент девушка, которую, как с трудом смог припомнить Марк, звали Элис, вновь засмеялась. Её звонкий, но одновременно нежный смех был так заразителен, что на лице Марка расплылась глупая улыбка. А в камере мальчишка по имени Патрик, тихонько хихикая, щекотал Элис, от смеха катавшуюся по полу и весело дрыгающую ногами.