Геннадий Ищенко - Единственная на всю планету. Книга первая

– Как это всю? – уставился он на неё. – Такого не бывает!

– Почти всю, – поправилась она. – То, что было раньше трёх лет, помню только урывками. Остальное вспоминается очень отчётливо и даже могу говорить на четырёх ваших языках. А…

– О чём вспомнила? – спросил он вконец смущённую девушку. – Не о тех двух служанках?

Она не сказала ни слова, только кивнула и отвернулась.

– Наверное, я тоже прочитал твою жизнь, – сказал Нор, – только пока не могу вспомнить так, как это получается у тебя. Но ты сказала о сентябре, и я вспомнил, что это за месяц, а когда ответила о работе отца, сразу понял, кто он и чем занимается. Чтобы узнать вашу жизнь и овладеть языком, мне нужно много с тобой говорить. А те девушки… Я не знаю вашу жизнь, но уже понял, что она сильно отличается от нашей. Для нас то, что ты вспомнила, обычное дело, а четырнадцать лет для девушки – это возраст совершеннолетия. Неужели у вас в шестнадцать никто не занимается любовью?

– Может, кто-то и занимается! – почему-то разозлилась она. – Только мне это не нужно! Я хочу закончить школу, получить специальность и уехать отсюда, а не залететь из-за тебя или кого-то другого! А всё остальное… оно у меня ещё будет!

– Тебе виднее, – примирительно сказал Нор. – Я к тебе с этим не пристаю.

– Ты думаешь! – опять краснея, сказала она. – И сразу вспоминаешь тех…

– Ты знаешь мои мысли? – поразился он.

– Мысли не слышу, но доходят чувства. Не всегда, а когда думаешь обо мне. А я ведь тоже всё это помню. Тебе хватит или налить ещё? Если хватит, давай обедать, а поговорим потом.

Они доели борщ, когда пришёл отец Ольги.

– Я вижу, что наш больной уже выздоровел, – сказал он, зайдя на кухню. – Не скажешь, откуда взялся?

– Сможешь объяснить сама? – спросил Нор Олю. – Я понимаю всё, но самому трудно говорить.

– Иди, я поговорю сама, – ответила девушка на его языке, после чего обратилась к отцу: – Папа, будешь сейчас обедать?

– Я уже пообедал в райцентре, – ответил он, с удивлением глядя на дочь. – Поужинать не откажусь, но позже. А на каком языке ты сейчас говорила? Я не обременён знанием языков, но это точно не твой английский.

– Сейчас объясню. Только скажи, ты уже разговаривал с кем-нибудь о Норе?

– Врач уже и не нужен, а Сергей в отпуске. С другими в полиции говорить не стал – не горит. Я сначала хотел кое-что выяснить у него самого, прежде чем с кем-нибудь разговаривать. Сама знаешь почему.

– Ты у меня молодец! – она встала на цыпочки и чмокнула его в заросшую за день щёку. – Понимаешь… Я как-то смогла узнать всю его жизнь и выучить целых четыре языка.

– Конечно, понимаю, – усмехнулся он. – Что может случиться за какие-то шестнадцать лет? Узнать – раз плюнуть. И языки… Ты уже пять лет учишь английский и до сих пор не можешь общаться. Слышал я, как ты пыжилась говорить с англичанами, когда были в Париже. А сейчас за один день целых четыре языка! Может, ты и меня так научишь?

– Пап, послушай, что я скажу, – Ольга отошла от отца и села на стул. – Садись, разговор будет не на пять минут, а ты за день устал. Только не спеши говорить, что я начиталась фантастики. Ты покупал её для себя и сам читал, а я только кое-что посмотрела. Дело в том, что Нор не из нашего мира. У них в ходу мечи и копья, и ранили его стрелой из лука. Он был сыном князя, и на них напали. Отца убили, и часть дружины перешла на сторону нападавших. А своих сестёр он убил сам.

– Это он тебе рассказал? – спросил отец.

– Он не успел ничего рассказать. – Оля обхватила плечи руками и сгорбилась. – Я видела это сама. Даже не так, я их убивала. Младшая сестра, которой всего восемь лет, подошла и сама подставила горло, а старшая поцеловала, а до того кричала, что, мол, тряпка ты, а не воин. Убей, а то всё равно используют и убьют! А своего главного врага он убил, но не оружием, а магией. Что так смотришь? Есть у них какая-то магия. Не такая сильная, как в твоих книгах о Конане, но тоже кое-что могут. И все мои знания тоже из-за неё. Нор руками объяснил, что ему нужно, чтобы я немного посидела рядом, а потом… Я тебе не смогу объяснить. Он ведь тоже узнал мою жизнь и русский язык, только почему-то не так хорошо, как я. Я помню сразу всё, а он вспоминает по кусочку. Твои слова он понял, но трудно ответить без практики.

– Как такое может быть? – растерянно спросил отец.

– Я не знаю, почему так получилось, и Нор не знает. Он хотел только выучить язык, а мы полностью слились. В его памяти об этом кое-что есть. Так могут слиться люди, у которых родственные души. Это бывает очень редко и никогда с женщинами. Но у них женщины какие-то не такие, как наши. И грубые, и вообще… Ты знаешь, что меня нельзя назвать красивой. Фигура хорошая, а сама рыжая да ещё веснушки, а Нор считает писаной красавицей и не сводит глаз. И при этом я почему-то чувствую то же, что чувствует он. Представляешь?

– Не представляю, но вижу, что говоришь то, во что веришь. Ладно, сейчас пообщаемся с нашим пришельцем, только вначале я кое-что возьму.

Он вышел с кухни и вернулся, держа в руке стрелу и цепочку, которую сняли с шеи Нора. После этого пошли в комнату, отведённую для гостя. Он ждал их, сидя на кровати.

– Это правда, что ты сын князя? – спросил отец Ольги.

– Да, сын и наследник, – ответил юноша. – Слова начали вспоминаться. Вас понимаю хорошо, но если не смогу ответить, попрошу Олю.

– И появился у нас из другого мира?

– Я не знаю вашего мира, – ответил он, – поэтому пока не смогу ответить. Это не я придумал о другом мире, а сказала ваша дочь. Я только начал вспоминать её жизнь. Почти всё чужое, и много непонятного.

– Меня зовут Егор Николаевич, – представился отец Ольги. – Можешь звать просто Егором. Мы нашли тебя позавчера к вечеру. Точнее, ты нашёлся сам. Наш дом стоит на большой поляне, мимо которой идёт дорога в райцентр. Вот по этой дороге ты к нам и пришёл. Я возился с конём и увидел. Ты брёл, шатаясь из стороны в сторону, прошёл с полсотни шагов и упал. Подбегаю, а у тебя из спины торчит эта стрела. Потом я посмотрел следы. Они начинались в сотне шагов от того места, откуда тебя забрали. Дома я вытащил из тебя стрелу. Хорошо, что наконечник без зазубрин и крепко держался на древке. Если на нём была какая-то гадость, всё вышло с кровью, а рана вскоре затянулась сама. Повернись спиной и задери рубашку. И не стесняйся: Ольга помогала тебя раздевать и обмывать от крови, так что нет у тебя ничего такого, чего бы она не видела.

– Отец! – возмутилась Ольга.

– Я не смущаюсь, – сказал Нор, поднимая рубашку. – Она сама смущается.

– Опускай рубашку, – скомандовал Егор. – Шрама не осталось. Можешь объяснить?

– Нет, – покачал головой Нор. – У владеющих даром всё заживает намного быстрее, но не настолько. Может, это из-за Ольги? Женщина с даром – это большая редкость, а о таких сильных, как она, я вообще не слышал и не читал.